Джеймс Роллинс - Джейк Рэнсом и Король Черепов
— Вам не стоит слушать эти мерзости, — сказал он разгневанным подросткам. — Идите посмотрите выставку.
Хранитель уже вызвал охранников, несколько крепких парней пробежали мимо Джейка и устремились вниз по лестнице.
— Воры! Шарлатаны! У Рэнсомов руки в крови! — кричал незнакомец.
Каждое слово ножом вонзалось в сердце мальчика. Драммонд снова подтолкнул его.
— Идите. Я скоро присоединюсь к вам.
Кэди тихо окликнула брата, в ее изумленных глазах читался испуг.
— Пойдем в зал, — ответил мальчик, увлекая сестру за собой.
Они поспешно покинули лестницу. Разгневанный Джейк споткнулся на пороге, влетел в проем и вдруг застыл среди чудесных экспонатов. Замерла и Кэди.
— Это мама и папа, — сказала она.
Они смотрели на огромный плакат, воспроизводивший снимок из блокнота Джейка. Их родители в запыленной походной одежде весело улыбались, демонстрируя камень с глифами майя.
Из атриума по-прежнему доносились злобные выкрики о чете Рэнсом. Всматриваться в их лица, увеличенные до человеческих размеров, становилось невыносимо. Слух Джейка резанула фраза «Убийцы и воры!» И тут он вспомнил, как мужчина, похожий на жабу, кивнул Моргану Драммонду у самого входа в музей. То был кивок знакомому человеку — возможно, условный сигнал. Джейк сопоставил его с откровением великана. Что, если инцидент в атриуме — еще один способ привлечь публику? Наверное, они хотят создать вокруг выставки скандальную атмосферу и увеличить продажи билетов? Или здесь затевается что-то более изощренное?
В следующие минуты Джейк рассеянно блуждал по выставочному залу, Кэди тоже кружила по помещению. Она судорожно обнимала себя за плечи, будто боялась прикоснуться к чему-то. В тот миг брат и сестра были далеки друг от друга, словно две планеты, орбиты которых никогда не пересекались. Оказавшись среди чудесных находок, Джейк немного успокоился: чувство тревоги отступило, гнев охладел. Он уже видел эти сокровища — зарисованными и описанными в дневниках родителей. Взять, к примеру, двуглавую змею из брошюры. Наяву, в ярком свете галогеновых ламп, она казалась волшебной: рубиновые глаза сияли, золотая чешуя не отличалась от настоящей. Клыки были вырезаны из слоновой — или, возможно, из человеческой — кости.
Джейк вытащил из нагрудного кармана полевой блокнот отца и альбом матери и прочитал: «Сложная форма, напоминающая опрокинутую восьмерку, позволяет предположить, что реликвия воплощает веру майя в вечную природу космоса. Судя по мастерству инкрустации, предмет изготовлен во время расцвета классического периода. Я считаю…»
Казалось, со страниц дневника к нему обращается сам отец. Джейк обходил экспонаты, останавливаясь перед каждым предметом, все реликвии были связаны с родителями — не этого ли серебряного ягуара полировали руки матери? Не об этом ли индейском календаре писал папа, сравнивая его круги с кольцами дерева? Мальчику вспомнились наставления родителей, и не только те, что касались археологии. Например, мама учила его завязывать шнурки на ботинках: «Кролик ныряет в норку и выбегает назад…»
Шаги замедлились — внезапно показалось, что они снова все вместе. В сотнях миль от Вороньих Ворот он вдруг почувствовал, будто находится вовсе не в музейном зале, а в потайной комнате родного поместья.
— И сколько еще, по-твоему, нам здесь торчать? — раздраженно спросила Кэди.
Джейк обернулся к двери. Крики затихли, и теперь гости в атриуме переговаривались так тихо, что невозможно было разобрать отдельные слова. Небо по-прежнему сотрясалось от грома. Мальчику не хотелось уходить, в нем будто пробудилась жадность — он не желал видеть в зале посторонних, чье вторжение было бы равносильно проникновению в самые глубокие его переживания. Даже присутствие сестры тяготило его.
Джейк остановился перед центральным предметом коллекции. Бесценная реликвия покоилась на пьедестале — открыто, без стеклянного футляра. Золотая пирамида около двух футов в высоту; девять массивных ярусов поднимались к плоской вершине, на которой, раскинув крылья, восседал пернатый дракон. Он был вырезан из цельного куска жадеита, яркие опаловые глаза, казалось, заглядывали прямо в душу.
— Кукулкан, — прошептал Джейк, называя по имени божество древних майя.
Как говорилось в полевом блокноте отца, реликвию обнаружили на крышке саркофага. Джейк сунул блокнот под мышку и открыл альбом матери. Пролистав наброски, он нашел рисунок с пирамидой. Кэди наконец заметила, чем занимается брат, и подкралась на цыпочках.
— Ты что делаешь?
Никто, включая Кэди, не знал, что мальчик привез в Лондон дневники. Игнорируя вопрос сестры, он сравнивал набросок с экспонатом. На карандашном рисунке виднелись следы подчисток, небольшие исправления и записи, сделанные по краям мелким почерком матери. На глаза Джейка навернулись слезы, и зрение замутилось. Пальцы задрожали, и он едва не выронил альбом, но Кэди вдруг выхватила его.
— Зачем ты принес дневники сюда? — закричала она. — Они могут потеряться, их могут украсть!
— Как будто тебя бы это огорчило!
— Что ты себе позволяешь? — Кэди схватила брата за локоть.
Он рывком высвободился и посмотрел на нее.
— Ты даже не хотела лететь. — Голос дрогнул от обиды, и это привело мальчика в бешенство. — Согласилась только для того, чтобы повертеться перед камерами!
Лицо Кэди вспыхнуло.
— Ты ничего не знаешь…
— И что же случится, если я потеряю мамину тетрадь? — Джейк выхватил альбом из ее рук. — Ты не вспоминала о ней два года.
Кэди попыталась достать дневник, но мальчик отскочил назад, на безопасное расстояние; между ними теперь высилась пирамида.
— Тебя ведь больше не волнует, что произошло с родителями!
Кэди замерла на месте. Ее плечи задрожали.
— Еще как волнует! — ответила она и обвела рукой зал. — Только зря ты надеешься, что все это поможет тебе вернуть маму и папу.
Непривычные ноты обиды и боли в интонации сестры заставили его смолчать.
— Выставка в честь родителей! — продолжала она. — Мамин альбом, сокровища… Мне горько находиться среди этих вещей. Они как будто рядом… Я так тоскую. Зачем было приезжать сюда? Что хорошего это нам принесло?
Джейк, не мигая, смотрел на сестру. Кэди покачала головой:
— Я не в силах выдержать такое напряжение. А тут еще ты!
— Я-то при чем? — насупился Джейк.
Она резко повернулась к нему.
— Неужели ты не можешь подстричься, как другие парни?
Джейк смущенно откинул со лба волосы.
— Ты так похож на отца, что мне видеть тебя не хочется! — Кэди шмыгнула носом и отвернулась. — Иногда… иногда я думаю, лучше б тебя вообще не было…
Комнату озарила вспышка, раздался громкий треск. Пол качнулся под ногами, и из атриума послышались испуганные крики. Подростки, не сговариваясь, подбежали друг к другу. Светильники на потолке мигнули и погасли, зал погрузился в темноту.
— Что случилось? — прошептала Кэди в следующее мгновение.
— Молния, — предположил брат. — Наверное, попала прямо в музей.
Когда глаза привыкли к темноте, Джейк заметил мягкое сияние — он огляделся и удивленно охнул. Мальчик нащупал локоть сестры и заставил ее повернуться.
Пирамида излучала нежный голубоватый свет. Огоньки собирались в ногах дракона и каскадом спускались по девяти ярусам. Джейк не мог надивиться чуду и лишь через какое-то время понял, что видел нечто схожее в Музее науки.
— Огни святого Эльма, — выдохнул он. — Раньше во время шторма моряки наблюдали такое же свечение на мачтах парусников.
— И откуда они берутся?
Джейк шагнул к пирамиде.
— Осторожно! — вскрикнула Кэди, но последовала за братом.
— Не волнуйся. Похоже, разряд угасает.
Джейк чувствовал, как волосы на его затылке поднимаются дыбом.
Подобно отливу, огни отступали и, кружась, тускнели. Обойдя пирамиду, мальчик заметил нечто странное: некоторые мерцающие частицы не спускалась по ступеням, а утекали в круглую выемку сбоку. Джейк склонился над ней: небольшое углубление на поверхности золотой пирамиды окружал завиток драконьего хвоста. Похоже, там раньше располагался драгоценный камень. Огни совсем угасли, в музее включилось аварийное освещение, окрасив зал рубиновым светом.
«Новая загадка…» — подумал Джейк, выпрямляясь. Подгоняемый любопытством, он полистал блокнот матери и нашел рисунок с таким же пустующим углублением.
— И здесь ничего, — прошептал он, постучав по наброску указательным пальцем.
Кэди склонилась над альбомом.
— По крайней мере, теперь. — Она провела ладонью по листу бумаги. — Кажется, это место подтерли резинкой. Я чувствую слабый рельеф.
— Ты думаешь, рисунок подправили?
