Кирилл Кащеев - Хадамаха, Брат Медведя
Струя Алого пламени обогнула его, будто была живой, и ударила в ледяную стену за спиной у девчонки.
Хадамаха почувствовал, как у него дыбом встают не только человеческие волосы на голове, но даже не видимый сейчас медвежий мех по всему телу. Из горла невольно вырвалось рычание.
Люди за ледяной стеной больше не лежали неподвижно. Опутывающие их трубки с черной водой сползли на пол, застыв там омерзительными грудами в растекшихся липких лужах… Тела судорожно дергались, искажаясь в каждом жутком движении. Они были совершенно непохожи ни на Содани, ни на трех первых Огненных тварей. Они были вообще ни на что не похожи, даже друг на друга! Громадная змея, с телом матово-блестящим, как трубки с черной водой, и нежным женским лицом, поднялась, раскачиваясь, над своим гранитным ложем… Вырвавшиеся из ее Огненных глаз струи Рыжего пламени заставили черного шамана отпрыгнуть назад, едва не свалившись в пропасть. Подпрыгивая, как перекипевший горшок в чувале, крохотное создание на тонюсеньких ножках, но с непомерно раздутой головой посеменило к ногам Богдапки, оставляя за собой вспыхивающие и тут же гаснущие Огненные колечки. С каждой койки медленно и неповоротливо, а иногда легко и стремительно сползали кошмарные творения Советника и его подручных: квадратные, как вытесанные изо льда кубики, круглые и булькающие, как пузыри над кипятком, чудовищно перекрученные, будто старый узловатый корень. Но почему-то самый большой ужас вызывало существо, неожиданно похожее на человека. Огненно-рыжие волосы жестким шаром торчали вокруг человеческой головы – только лицо было совершенно белое, как снегом облепленное, а посредине большой и круглый ярко-красный нос. Толстые и тоже очень красные губы застыли в неподвижной, как нарисованной, улыбке. Существо даже оказалось одетым – в клетчатые штаны на лямке и с большой круглой пуговицей у живота и здоровенные, шлепающие при каждом шаге торбоза.
– Вот очень удачный экземпляр! – всеми позабытый плюгавый человечек, тот самый, что пытался закачать черную воду в Кыыс, вдруг выпрямился, в восторге уставившись на пришлепывающее торбозами рыжеволосое чудище. – Я же говорил господину Советнику, у нас есть успехи и без всяких Черных!
– Удачный, говоришь? – жрица Кыыс вдруг тенью метнулась к нему. – Ну так иди к нему! – и с силой толкнула его навстречу чудовищу.
Человечек с размаху врезался головой прямо в круглую пуговицу на клетчатых штанах. Чудище запрокинуло голову и зашлось каким-то деланым, как напоказ, смехом:
– Ха! Ха! Ха! – и его руки с раздутыми и растопыренными пальцами крепко сомкнулись у человечка на спине.
Прямо из красного носа ударил сноп Рыжего пламени.
Твари издали яростное шипение и ринулись на людей. Алтын-Арыг взвилась в высоком прыжке – и на плечи чудищу с красным носом рухнула лютая тигрица. И тут же с визгом откатилась в сторону, тряся обожженной мордой. Старик Богдапки шарахнул красноносое чудище по темечку кулаком. Существо вспыхнуло Алым костром, но Кремень-старик лишь невозмутимо хлопнул по Пламени ладонью и продолжал давить, вбивая Огонь в пол.
Хадамаха выпустил на кончики пальцев когти и с размаху полоснул по накатывающему на него черному маслянистому шару. Во все стороны полетели брызги, и тут же кисть мальчишки окунулась в Пламя. Хадамаха заорал – рука горела, враз превратившись в факел. Рыча, как хищный зверь, Рыжий огонь ринулся вверх, к локтю…
Дзанг! – горящую руку Хадамахи оковало льдом. С шипением лед мгновенно растаял, истекая водой, но и Огонь погас. Набежавший Хакмар всадил меч точно в середину шара – послышался громкий свистящий звук, неприятно напоминающий чавканье трубы, и шар втянулся в лезвие.
Труба! Сейчас как даст в спину… Хадамаха обернулся…
Но вселившийся в трубу Советник, кажется, позабыл о них. Огненные факелы раз за разом выметывались из черного жерла и били в каменный свод. По всему подземелью прокатилась длинная, испуганная дрожь. Пласт гранита откололся и, кувыркаясь, полетел вниз, к Огненному озеру. Выбросы Рыжего огня принялись усиленно долбить в дыру…
– Он хочет вырваться! – сообразив, что к чему, завопил Хадамаха. – Он так весь Сивир разнесет!
– Прикройте меня, однако! – крикнул Донгар, зачем-то бросаясь к патлатой твари – одному из трех первых творений Советника – и вспрыгивая ей на спину.
Аякчан и Хакмар налетели с двух сторон – тонкая игла Голубого пламени скрестилась с такой же тонкой иглой Рыжего – и понеслись, сплетаясь. Испуганно ворча, напирающие твари остановились и даже попятились назад, но понятно было, что долго их эта преграда не удержит – решетка начинала дымиться и гаснуть…
– Хадамаха, помоги! – прокричал Донгар, зачем-то пытающийся разжать твари пасть.
Прикосновение к твари обожгло ладони – глухо застонав сквозь зубы, Хадамаха вцепился ей в челюсти и потянул, гоня в пальцы всю медвежью силу. Челюсти хрупнули, и Огненная пасть распахнулась. Донгар ловко уклонился от ударившего из нее языка Алого пламени и быстро всунул между разжатыми зубами свою колотушку. И… принялся проталкивать ее дальше твари в горло. Вырезанное на рукояти мужское лицо вдруг ожило и возмущенно завопило:
– Т-ты что это с-со мной д-делаешь, Черный?
– Потерпи, Кэлэни, другого духа вызывать все равно некогда! – буркнул шаман, пропихивая колотушку твари в пищевод. Выдернул руку. – Зажимай!
Хадамаха уже привычно стиснул челюсти твари. Существо подбросило. Из ушей повалил пар, черно-рыжие волосы встали дыбом, красные глаза завращались в орбитах – и откуда-то, но точно не из пасти раздался гневный заикающийся голос:
– Я т-тебе это еще п-припомню, Черный!
Донгар всадил пятки твари в бока:
– Вперед!
Одержимое духом Кэлэни создание сжалось в комок и прыгнуло. На раскачивающуюся под каменным сводом трубу. Хадамаха видел, как паучьи лапы судорожно скребут по горячему металлу – тварь с шаманом на спине заскользила вниз… Уцепилась, повисела несколько мгновений, поползла наверх…
От гранитного свода опять откололась глыба, полетела вниз, едва не сбив шамана. Одержимая Кэлэни черно-рыжая тварь отпрыгнула в сторону, снова заскребла лапами, удержалась. Донгар медленно пополз наверх. Ухватился за голову твари, стал ногами на плечи, выпрямился и всем телом приник к трубе. Над скальным провалом разнесся мерный речитатив.
– Дух, дух мертвого человека, злой дух-юер, ты не можешь вредить живым, я, черный шаман, тебе не дам! Выйди из этой неживой вещи – это не твое тело, выйди из этого мира – это больше не твой мир!
Труба замерла. Клубящийся над ней Огонь зашипел, угасая. Она едва заметно раскачивалась, словно прислушивалась к шаманской песне, и… Хадамаха увидел, как на ее боку начал вздуваться пузырь, похожий очертаниями на человеческую фигуру, будто кто-то выходил изнутри.
– Я прогоняю тебя бубном, я гоню тебя колотуш… – Донгар на мгновение сбился, видно вспомнив, что колотушка его осталась в животе у твари…
Проступивший на боку трубы людской силуэт рванулся обратно. Труба грозно загудела, Рыжее пламя хлынуло кверху – изогнулось и ринулось на черного шамана. Вылетевшее из рук Аякчан полотнище Голубого огня мгновенно накрыло его сверху.
– Дух, дух, тебе не справиться со мной, лучше не противься! – голос Донгара поднялся почти до вопля, Хадамаха увидел, как на губах шамана проступает пена. – Я Донгар Кайгал, Черный Шаман, в Среднем мире я шаман, и в Нижнем мире я шаман, и в Верхнем мире я шаман, мне повинуются живые и мертвые, мне повинуются верхние и нижние духи! Я отправляю тебя на родное тебе нынче место, я сажаю тебя на семьдесят семь моих тряских напевов, на восемьдесят восемь моих вещих причитаний…
Трубу принялось трясти, точно внутри кто-то отчаянно бился, не желая выходить. Потом она начала качаться из стороны в сторону – брызги Огня и черной воды разлетались во все стороны.
– А-а-а! – лапа одержимой Кэлэни твари сорвалась с гладкого металла. Последним усилием существо изогнуло хвост и подбросило шамана к самому верху трубы. Донгар уцепился за край и повис.
– Д-держись, Ч-черный, я с-скоро вернусь! – кувыркаясь, существо полетело вниз, в Огонь.
Труба начала биться об стены скал – Донгар мотылялся, как тряпка на ветру. Раздался оглушительный треск – металл разорвался, точно холстина. Ударившее из разрыва Рыжее пламя взвилось над карнизом. Хадамаха сжался в комок, понимая, что это конец.
Тяжелая каменная ладонь ухватила его за шкирку – и Богдапки швырнул парня себе за спину.
– А-а-а! – труба с сидящим на ней верхом Донгаром падала прямо на карниз.
Хадамахе казалось, что его вдруг враз перекинуло в прошлое. Когда Богдапки поймал падающую колонну храма. Но трубу даже он не сможет…
Богдапки принял трубу на вытянутые руки. Присел, словно непомерная тяжесть разом вдавила его в гранит. Его вздувшиеся мышцы окаменели – Богдапки опустил край трубы на карниз, не позволяя ему шарахнуть со всей силы.
