Валентина Ульянова - Потерявшиеся в мирах
Ася прошлась по торговым рядам, издали рассмотрела дворец Азавида, прогулялась мимо ряда узких, высоких, прихотливо украшенных каменной кладкой и башенками домов местной знати и наконец подошла к проулку, ведущему к заветной часовне. На всякий случай она оглянулась: казалось, никто на неё не смотрел, торговцы торговали, покупатели покупали. Тогда она быстро прошла по узкой дорожке между разросшихся вечнозелёных кустов с глянцевыми широкими листьями, и оказалась на небольшой мощёной розоватыми плитами площади перед белоснежным зданием с мраморными колоннами. Часовня сразу напомнила ей храм в Радоплесе: она была такой же светлой, радостной, устремлённой ввысь. Только была она поменьше. И — всеми оставлена! У девочки защемило сердце. Горько видеть заброшенный храм Того, Кто неустанно печётся о каждом!
Впрочем, нет, кто-то здесь всё же был! Какой-то мальчик стоял слева от двери, разглядывая ажурный кронштейн, прикреплённый к стене как раз над его головой. Потом он примерился — и метнул верёвку. Верёвка повисла на крюке. Мальчишка потянул за неё, явно собираясь покачаться на ней, как на качелях… Ася стремительно подошла к нему:
— Что ты делаешь? — спросила она.
Он вздрогнул, окинул её быстрым испуганным взглядом и криво усмехнулся:
— И не рассчитывай, это я придумал, тебе не дам!
— Качаться?! — задохнулась Ася.
— А что?! — поднял брови пострел.
— Да ведь это же храм! — возмутилась она.
Но мальчишка только снова усмехнулся в ответ:
— Да брось ты! Всё это уже никому не нужно.
Девочка посмотрела в его бесшабашные глаза… и вдруг успокоилась. Ей стало ясно, что объяснить ему она ничего не сумеет, и потому надо действовать иначе. И она сказала спокойно и веско, властно глядя ему в лицо:
— Знаешь что, я даю тебе шанс. Если ты сейчас отсюда уйдёшь, я никому ничего не скажу и никого не позову. Если же нет — пеняй на себя. Разорять часовню я не дам.
Мальчик удивлённо уставился на неё. Казалось, он не верил своим ушам. Но, как видно, выражение её лица ясно сказало ему, что она не шутит и сделает точно так, как говорит. И он вдруг поник, будто сдувшийся шарик, махнул рукой и, кривясь и кося глазами куда-то в сторону, протянул:
— Ну и пожалуйста, подумаешь…
Потом стянул и скомкал верёвку, фыркнул, резко повернулся — и убежал.
Ася смотрела ему вслед, пока он не скрылся за кустами, а потом огляделась. Нет, ничто здесь ещё не было сломано, видно, это был первый мародёр, но какое запустение царило вокруг!
У подножья колонн и на белоснежных ступенях лежали бурые горки увядших листьев, между плитами крыльца проросла трава, а кое-где — и маленькие деревца. На высокой, украшенной бронзой, двери, висело три огромных уродливых ржавых замка. На белой стене прямо под спасённым Асей кронштейном кто-то розовым мелом нарисовал кошачью рожицу…
Это уж было слишком! Девочка поскорей достала свой носовой платок и стала стирать рисунок. Когда мрамор снова засиял белизной, это так ей понравилось, что ей захотелось сделать здесь что-нибудь ещё.
Ася подбежала к кустам, обрамлявшим площадь, отломила несколько веток и стала ими сметать со ступеней сухие листья. Вдруг из-за кустов послышался неуверенный низкий голос:
— Девонька, а девонька!
Она выпрямилась, обернулась… и никого не увидела. Однако голос тут же раздался снова:
— Я здесь, в кустах, поди-ка сюда!
Девочка спустилась с крыльца и подошла к кустам. Из них выглядывало бородатое смущённое лицо.
— Веничек-то у меня получше есть, — шёпотом пробасил крестьянин. — Возьми-ка!
И из кустов появилась натруженная рука с отличным, широким золотистым веником.
— Спасибо, — удивлённо протянула Ася, принимая неожиданный дар, но даритель уже исчез в кустах.
Тогда она снова принялась за уборку. Однако поработать ей опять удалось недолго.
— Де-вонь-ка! — громким шёпотом окликнул её женский голос.
На этот раз он доносился из-за кустов с другой стороны.
Ася, наученная опытом, сразу же подошла к глянцевитым зарослям. Женская голова в зелёном кокошнике была едва различима среди буйной листвы.
— Девонька, — быстро заговорила женщина, — травку коли будешь полоть, мой подарочек пригодится тебе: вот держи рукавицы, сама я шила! Да благословит тебя Благословенный!
Белая ловкая рука швеи высунулась из кустов, вручила Асе две полотняные рукавички и исчезла вместе со своей обладательницей.
Ася и не знала, радоваться ли подспорью, или же горевать о том, как пугливы её помощники. Она в недоумении покачала головой и пошла выпалывать траву, зеленевшую между плитами. Потом сложила её возле кустов и вновь принялась подметать крыльцо. Работа уже приближалась к концу, когда её окликнули снова:
— Доченька, подь-ка сюда! — послышался слева приглушённый тенор.
Ася выпрямилась и вгляделась в кусты. За ними стоял ремесленник с металлическим ободком вокруг кудрявых русых волос.
— Прими жертву на храм, голубка, — ласково улыбнулся он и протянул сквозь листву два бронзовых фонаря. — Огоньки я затеплил уже, ты только повесь их у двери, когда всё приберёшь. Там — вон! — два крюка на стене — видишь?
Она оглянулась, туда, куда он показывал, а когда вновь обернулась к мастеровому, того и след простыл. Только на каменных плитах площади стояли два светящихся фонаря.
Взглянув на их свет, девочка поняла, что уже стало темнеть. Она сняла и положила возле кустов перчатки, повесила фонари на кронштейны по обе стороны двери и отступила, чтобы оценить результаты своих трудов. Блистающие чистотой и белизной ступени крыльца поднимались к высокой двери, бронзовые узоры которой играли золотистыми бликами в лучах фонарей… Только теперь Ася увидела, что на двери изображён молящийся Ангел. Руки его были сложены на груди крестом, в точности как у тех христиан, которые в Асином мире шли в храмах к Святому Причастию. Ей стало так радостно, словно она повстречалась с кем-то родным и очень любимым.
Она перекрестилась на образ и поклонилась Ангелу.
В этот момент холодный вихрь пронёсся по узенькой площади, и на мгновение на ней стало совсем темно, словно какая-то страшная, громадная тень упала на Асю. Девочка оглянулась в испуге — но тень исчезла, словно её и не было. На маленькой храмовой площади снова было мирно, тепло и тихо, и золотистые огоньки фонарей горели в лиловых сумерках ярко и ровно, безмолвно суля защиту и помощь.
«Просто ветер», — подумала Ася и поспешила к Верне.
Ведь им давно уже пора было ехать к месту ночлега.
Глава 18
Таверна «Северный стан»
Таверна находилась недалеко. Это был большой двухэтажный дом с высокими окнами и ажурной аркадой. Верна, ловко правя, заехала через ворота в обширный двор. Здесь мальчик-служка принял у старушки поводья и заверил её, что распряжёт и обиходит лошадку честь честью. Вдоль каменных стен двора тянулся уже целый ряд чьих-то пустых телег — явное свидетельство удачного торгового дня их владельцев. Верна подвела девочку к высокой дубовой двери, с усилием отворила её и, обернувшись к Асе, шепнула:
— Проходи и молчи, говорить буду я!
Предостережение оказалось своевременным: иначе Ася непременно вскликнула бы от восторга.
Перед ней открылась анфилада комнат, отделённых одна от другой широкими арками из яркого, винно-красного камня. Этим же камнем были выложены и стены, а столы и лавки были из тёмно-коричневого, блестящего дерева. С высокого, тёмного, брусчатого потолка свисали на длинных цепях кованые чаши светилен, и красноватые отблески их весёлого пламени плясали по стенам. Асе не приходилось видеть более уютного места!
— Проходите, гостьюшки, — пригласил подоспевший хозяин, — третья зала для вашей сестры, пойдёмте!
Они миновали первую залу, где у высокой стойки толпились, громко и оживлённо беседуя, мужчины, вторую, где мужчины сидели по обе стороны от прохода за аппетитно накрытыми столами, и вступили в ту, где ужинали несколько нарядно одетых женщин. В одной из них Ася тотчас узнала швею, подарившую ей рабочие рукавицы. Но та отвела глаза, и девочка молча прошла мимо неё. Хозяин предложил им незанятый столик и, пообещав приказать их немедленно обслужить, с достоинством удалился.
— Скоро здесь будет полно людей, — тихо сказала Верна, — и за наш столик кто-нибудь сядет. После того, как они как следует поедят и попьют, я поспрошаю о Сергее. А пока ещё рано: нынче такое время, что все настороже, и все помнят, что Азавид приказал сообщать обо всех чужаках, под страхом наказания. С него станется и шпионов подослать, поэтому люди и стерегутся. Но ночь, да совместная трапеза, да добрая беседа сделают своё дело, нам доверятся, и если кто-то хоть что-то знает, — к ночи и мы будем знать, не сомневайся!
