Валентина Ульянова - Потерявшиеся в мирах
Ася согласилась, что это самый удачный план из всех, что можно было придумать. И стала ждать.
Сначала ждать было нетрудно. Кормили в «Северном стане» замечательно вкусно, а северянки, вскоре заполнившие всю залу, оказались на редкость симпатичными. Казалось, никто из них совсем не устал, несмотря на целый день, проведённый на рынке, они весело и добродушно беседовали между собой, то и дело радостно приветствовали приходящих, доброжелательно поглядывали на незнакомую старушку и девочку. Вскоре тихий и мелодичный говор и негромкий журчащий смех заполнили залу. Несколько опрятных крестьянок сидели теперь возле Аси. Они неторопливо ели, обсуждая удачи и неудачи торгового дня, и искренне сочувствовали той, которой повезло меньше других. Все они очень понравились Асе, которой вскоре уже казалось, что настало время спросить о Сергее. Но Верна всё медлила. Она рассказывала о своей деревушке, об урожае, о своём ремесле, о том, как удачно торговала сегодня, — обо всём, кроме того, что волновало Асю.
— А что это ты, коли с юга, ночуешь здесь? — вдруг спросила старушку одна из крестьянок.
— Да ведь для нас, — улыбнулась Верна, — постоялых дворов пока нет. Мы прежде-то с торга сразу и уезжали домой: оно ведь недалеко. А теперь страшно стало!
Крестьянки с пониманием закивали головами в разноцветных кокошниках.
— Лихое время пришло в Светодолье, — тихим голосом продолжала Верна, — пропадают люди!.. Ночь теперь всех страшит…
Женщины притихли и испуганно покосились на окна. Только теперь Ася заметила, что на них нет занавесок.
На улице было темно.
— Да, беда, — прошептала одна из крестьянок. — Значит, и на юге тоже так?
— Горе дошло и до нас, — кивнула Верна. — И в нашу семью пришло! Отправился мальчик наш на Светодолье взглянуть, по молодости-то оно любопытно, — да и пропал! Вот уже месяц, как ни слуху, ни духу! — она тяжело вздохнула.
Ася вытерла кулачком непрошенные слёзы.
Крестьянки сочувственно смотрели на них.
— Неподходящее ныне время для путешествий… — посетовала одна из них.
— Что и говорить, ох, не время, — горестно согласилась Верна, — Но может быть, кто-то из вас видел внучка моего? Может, зря мы с Асенькой маемся? Может, он просто задержался где-то в пути, молодость не знает забот. Мальчик темноволосый, быстрый такой, сметливый, Сергеем зовут…
Она с надеждой оглядела крестьянок. Те молча, печально, одна за другой покачали головами. Потом та, что сидела поближе к Асе, ласково обняла её и предложила:
— Бедняжка, погоди, не отчаивайся: я сейчас пройду по таверне, всех расспрошу: не видал ли кто твоего братишку? Мне оно проще, я лекарка, знаю всех! Подожди! — и она ушла в соседнюю залу.
Ася замерла в ожидании. Ей показалось, что лекарки не было целую вечность. Наконец, та вернулась, но лицо её было грустным.
— Никто не видел его, — только и сказала она, садясь возле Аси.
Ася заплакала. Верна прижала её к себе, баюкая, как ребёнка. Крестьянки сочувственно молчали, не зная, чем ещё можно помочь в такой лютой беде. Все думали про людей, погубленных Мрустом…
И вдруг, точно их мысли привлекли это чудовище, по залам пронёсся порыв зловонного, холодного ветра. Пламя светилен метнулось, затрепетало и погасло. Таверна погрузилась во тьму. Только в высокие окна падал на перепуганных, застывших людей призрачный голубоватый свет полной луны. Все невольно обернулись к этому свету — и вздох ужаса пронёсся по залам.
Там, за окнами, медленно и зловеще-плавно, точно она не шла, а летела, двигалась громадная женская тень. На её спине вздымался странный шлейф, похожий на сложенные угловатые крылья летучей мыши. Беззвучно и жутко скользила она от окна к окну, приближаясь к двери в таверну…
Все глаза обратились ко входу. Люди оцепенели от страха, чувствуя, что нечто неотразимо страшное сейчас войдёт в эту дверь…
Ася, испуганная не меньше других, не отрывая взгляда от двери, невольно подняла руку к горлу, в котором, казалось, что-то мешало дышать. И вдруг краешком глаза заметила какую-то красную искру. Она опустила глаза — и увидела, что это пылает алым, предупреждающим об опасности светом её — совершенно забытое! — кольцо тревоги. И это сразу напомнило ей, что у неё есть оружие. «Что же это я?!» — подумала она и стремительно перекрестила дверной проём, выдохнув спасительное:
— Во имя Отца, и Сына и Святого Духа!
В этот самый момент дверь содрогнулась от оглушительного удара. Но, не смотря на это, она не открылась. Кто-то охнул, кто-то вскрикнул, и снова мёртвая тишина ожидания сковала всех… Каждый ждал, что сейчас произойдёт нечто жуткое, и никто не в силах был пошевелиться от ужаса… Минута прошла в томительной тишине, за ней потянулась другая…
И ничего не произошло. По-прежнему сидели за уставленными забытой едой столами неподвижные, поражённые ужасом люди, по-прежнему светила сквозь высокие стёкла яростная луна. Не отворилась тяжёлая дверь, никто не вошёл в таверну. Спустя минуту — или вечность? — кто-то наконец опомнился и окликнул хозяина:
— Да зажгите же свет!
Хозяин неуверенно выбрался из-за стойки, вытащил откуда-то лестницу и принялся зажигать светильни. Все зашевелились, зашептались, со страхом косясь на окна, и Ася услышала, как от одного стола к другому перелетают испуганные слова:
— Это была Инфида! Это знак! Но что это значит?! Быть беде! За кем она приходила?!
Ася посмотрела на своё кольцо. Красный огонь погас, и оно снова было похоже на самое обыкновенное серебряное колечко с тремя разноцветными камешками. Демон, только что бывший здесь, исчез.
Ася облегчённо вздохнула и почувствовала, как безмерно она устала. Сомневаться не приходилось: только что все они избежали ужасной беды, неведомого ужаса. Ей до слёз захотелось домой, в родной, уютный, обыкновенный мир, где нет таких чудищ, как Мруст или та, что только что чёрной тенью скользила за окнами…
Между тем, постояльцы трактира, потеряв аппетит и желание говорить, стали один за другим уходить наверх, в свои номера. Верна тоже встала — и они пошли отдыхать на второй этаж, в маленькую, снятую утром комнатку. Скоро всё в таверне затихло. Но Ася, не смотря на усталость, никак не могла заснуть. Ей казалось, что мглистые, грозовые тучи беды нависли над её головой. В который раз обманула её надежда найти Сергея и вместе с ним вернуться домой, и сейчас, в ночной непроглядной тьме чужого дома и чуждого мира, она показалась ей совершенно несбыточной. Что с ним сейчас? Что будет с нею самой? Найдёт ли она его? Она знала, она просто чувствовала, что он попал в беду! В мёртвой ночной тишине тревога звучала в её измученном сердце, словно набат…
Глава 19
О том, как Сергей увидел зло
Сергей еле дождался ночи. Весь день он ворочался на своём тюфяке, то и дело поглядывая на узкий просвет окна. Там виднелась полоска ясного, голубого неба, никак не желавшего темнеть. Но вот наконец оно стало лиловым, потом тёмно-синим, и, наконец, иссиня-фиолетовым, и звёзды загорелись на нём.
Тут к Сергею на минутку вбежал Небензя, зажёг на столе свечу и поставил на стул возле его лежанки тарелку с мясом и овощами.
— Ешь, надеюсь, тебе понравится, — торопливо и возбуждённо бросил он, — а я убегаю наверх: буду учиться звёздной науке!
— Спасибо, — сказал Сергей, только теперь почувствовав, как он проголодался, — конечно, понравится, ты отлично готовишь. Беги, Маландрин не любитель ждать.
Небензя озабоченно закивал — и убежал. Сергей поел и решил, что теперь-то уж можно идти за ключами. Звездочёт и его ученик наверняка засели у себя в смотровой на много часов.
Он сел, осторожно перенёс ноги на пол и поднялся, держась за высокую спинку стула. Изувеченная лодыжка откликнулась болью, но стоять было можно. Мальчик шагнул на пробу, стараясь как можно легче наступать на больную ногу и держать её прямо. Она заболела сильнее, но всё же терпимо. Сергей облегчённо вздохнул и поковылял к своей цели… По лестнице идти оказалось труднее, и ему пришлось, крепко держась за перила, каждый раз поднимать на ступеньку здоровую ногу, а потом приставлять к ней больную. Но всё-таки дело шло.
Наконец, он добрался до той площадки, на которую выходили двери чтилища и комнаты Маландрина. Сергей не сомневался, что отличит ключ от нижней двери от любого другого: он был необычной формы, очень большой, совершенно чёрный, с головкой в виде собачьей разинутой пасти. Главное было — найти его. Дверь в комнату звездочёта оказалась незапертой, и мальчик уже шагнул в неё, как вдруг услышал шаги на лестнице, ведущей из смотровой. Он быстро захлопнул дверь и метнулся, было, к лестнице, по которой пришёл, но ногу пронзила такая резкая боль, что он задохнулся, едва не вскрикнув, и понял, что спуститься по лестнице попросту не успеет, ведь он так медленно двигался! Тогда он потянул на себя дверь чтилища, проскользнул в приоткрывшийся узкий проём, быстро закрыл за собою дверь и загнанно огляделся. Огонёк масляной лампы тихо горел, явно предвещая приход колдуна. Спрятаться здесь было негде. Но тут мальчик нечаянно задел рукой гобелен, висевший справа от двери, упругая ткань отошла от стены — и он увидел за нею нишу. Он торопливо шагнул туда, прижался к стене и замер. Гобелен сейчас же вернулся на место, спрятав его от глаз того, кто мог сюда войти…
