Валентина Ульянова - Потерявшиеся в мирах
И в этот момент отблеск света вспыхнул в воздухе под её рукой — и исчез. Она с удивлением огляделась. Никакому блику, или солнечному зайчику, в полутёмной вечерней комнате просто неоткуда было взяться. Что же это было? Верна, ничего не заметившая, сидела, поникнув, в грустном, спокойном ожидании. «Странно… Что бы это значило? Здесь, на этой земле, где духовный мир так ощутим, это может значить что-то важное!» — растерянно думала девочка, садясь к столу. Но ответ был так невероятен, что она ни о чём не догадалась.
И они стали ужинать.
— Вкусный пирог, — сказала Ася. — Молодец Ваш Небензя! Можно мне второй кусочек?
— Конечно, бери, — улыбнулась старушка. — Правда, вкусный! Внучек всегда любил мне помогать по хозяйству. Раньше он не был таким… чужим… — вздохнула она. — Он всегда был внимательным, добрым. И ты заметила: он точно сам не свой, как будто из-за какого-то наваждения всё забыл! Всё забыл, что было дорого сердцу, — вот сердечко-то его и мятётся…
Девочку поразили эти слова. Весь оставшийся вечер, сначала — за хозяйственными делами, потом — сидя в своей маленькой спальне, — она думала о них. И снова и снова мысленно видела хмурый, беспокойный, ускользающий взгляд, приподнятые от смущения плечи, суетливые, неловкие движенья Небензи… Действительно, он вёл себя странно, как будто тяготился даже короткой беседой с бабушкой, которую должен бы был любить, — и в то же время смутно стыдился самого себя. И как он торопился уйти! Только раз, вспомнив о Маландрине и его чародейской силе, он оживился, точно это было единственное, что волновало его. «Неужели он и впрямь очарован?! — с ужасом подумала Ася. — Как и Нета, и все, кто ходил к звездочёту?!»
От этой мысли ей стало не по себе. Что такое делал с людьми этот колдун, что они переставали быть самими собой?! И тут страшная мысль обдала её холодом. Что, если и Сергей пропадает где-то в этой стране, забыв обо всём: о доме, о родителях, об Асе, даже о Боге?! И не в силах вспомнить себя самого?! И не может помолиться об этом?! А она сама — она так мало молилась о нём!
Поражённая этой мыслью, Ася тотчас же встала перед своими иконами, что стояли на столике возле её кровати:
— Господи! — прошептала она. — Прошу Тебя, помоги Сергею! Если он у недобрых людей, защити его, если он позабыл себя, верни ему память! Если он не может молиться, пусть моя молитва будет вместо его: вызволи его из беды! Я ничего не знаю, но Ты знаешь всё, ими же веси судьбами спаси его, Господи! Один Ты знаешь, что нужно для него: прошу Тебя, помоги ему…
Картина одна страшнее другой проносились в её испуганном воображении… В этой чужой стране, где верховодил колдун, и она и Сергей были так беспомощны, так беззащитны!
— Господи! — прошептала она, и слёзы горькими струями потекли по её щекам. — Господи, мне страшно, не оставь его и меня! Господи, помоги нам обоим! Только Ты это можешь! Господи, помилуй!
…Заснула она лишь глубокой ночью, свернувшись калачиком под своим одеялом и всё повторяя свою молитву, как последнюю, единственную надежду…
Утром её разбудил бодрый крик петуха. Верна уже хлопотала в горнице у печи, позвякивая ухватом. Солнце пронизывало занавески ярким радостным светом. Ася поднялась навстречу ему и выглянула в окно. Деревенская чистая улица, красочные дома, холмы в осеннем уборе — всё сияло под солнцем. Радость захлестнула её. Божий мир так прекрасен, и, слава Богу, в нём всегда есть место надежде! Она непременно отыщет друга, надо только не отчаиваться, а настойчиво и терпеливо искать!
Глава 15
Придверник
Сергей удивился тому, как быстро вернулся Небензя.
— Я думал, ты завтра утром приедешь! Жалко было уезжать из дома? — сочувственно спросил он друга.
Но тот пожал плечами:
— А что мне там делать? То всё в прошлом… Неинтересно!
— Как же ты так?! — изумился Сергей, — Всё забыл?!.. Ведь родное же! А я вот и рад бы вспомнить свою настоящую жизнь, тех, кто меня, наверное, любит и ждёт… и не могу…
— Не грусти! — Небензя бодро похлопал его по плечу. — У нас с тобой самое интересное — здесь! Если хочешь знать, мне дома было ужасно не по себе: там всё такое… прошлое, чужое… не моё уже. Так что я и не знал, куда себя деть. Я считаю, чтобы что-то сделать, человек должен уметь от чего-то отказаться. Я, например, отказываюсь от прежней жизни. К чему мне оглядываться назад?! Всё моё — впереди! Так я большего достигну.
— Нет, — горячо возразил Сергей, — ты не прав! Хорошее из нашей прошедшей жизни нам просто необходимо! Если бы ты побыл, как я, без памяти, ты бы понял! Ну ты только подумай, ведь ты ездил к родной бабушке! Она тебя любит! Ты не один на свете: у тебя есть на земле родная душа! Как же ты не понимаешь?! Это надо знаешь как ценить, этого ничем, ну ничем не заменишь! Ты не представляешь, как мне сейчас одиноко, без прошлого! Ведь родные, друзья — это всё равно что наша стена, опора! Я бы, например, не хотел забыть о тебе!
Небензя молча, в замешательстве посмотрел на друга, и в его голубых простодушных глазах появилась какая-то недоумённая, тревожная мысль. Он словно пытался вспомнить что-то, что не давалось ему…
Но тут в их каморку вошёл Маландрин. Мальчики вскочили и вытянулись в струнку.
— Небензя, — торжественно объявил звездочёт. — За то, что ты так блестяще выполнил моё поручение, я повышаю тебя: отныне ты ученик-подмастерье. И я начинаю тебя обучать великому знанию звездогадания. Идём в смотровую башню.
Небензя победоносно взглянул на друга и выбежал вслед за Маландрином.
А Сергей присел на свою постель и окинул тоскливым взглядом каменную, сумрачную каморку… Ему было почему-то не по себе. Непонятная тревога беспокоила душу, не давая покоя. Он не заметил, отчего и когда она началась, но, оставшись один, увидел себя целиком в её власти. Казалось, кто-то звал его, кто-то хотел, чтобы он что-то сделал, кто-то его предостерегал от неминучей беды… Но что надо было сделать?! Что вспомнить?! Память его была темна. Сергей невольно прижал ладонь к середине груди, туда, где, казалось, угнездилась тревога, и вдруг подумал, что чего-то там не хватает. Раньше здесь, на груди, на короткой бечёвке висело что-то… очень ему дорогое… бесценное для него… Но что?! Он не помнил! Он по-прежнему ничего не помнил, кроме того, как очнулся здесь, на траве у башни Углынь!
При мысли о траве мальчик вскочил. Может быть, он уронил это там, у порога, когда лежал без сознания? Он бросился к выходу. Может быть, оно до сих пор лежит там, затерявшись в траве?! Сейчас хоть и ночь, думал он, пересекая кухню, но вон, в окна видна луна: в её свете всё замечательно видно!
Он вышел в сени и толкнул окованную металлом дверь. Однако она не поддалась. Но ему так хотелось немедленно проверить свою догадку, что он навалился плечом на холодные скобы и нажал, что было сил…
И вдруг кто-то схватил его за лодыжку и стал её выворачивать. Сергей вскрикнул и обернулся… Но никого не увидел! Свет масляной лампы, висевшей под потолком низких сеней, падал как раз туда, где должен был быть нападавший, — но нападавшего не было! А нога выкручивалась всё сильнее, причиняя ему острую боль.
— Отпусти! — закричал Сергей. — Прекрати! Больно же! — он потерял равновесие, упал на каменный пол и, изгибаясь, попытался схватить того, кто мучил его.
Но его руки хватали пустоту.
— А не трогай дверь! Теперь будешь знать придверника! — вдруг раздался возле него визгливый, лающий, препротивный голос. — Это тебе, чтобы неповадно было! — и невидимые когтистые лапы так крутанули ногу Сергея, что он закричал от боли…
На эти крики сверху, перескакивая через ступеньки, сбежал Небензя, схватил Сергея под мышки и потащил его к лестнице. Только когда они добрались до порога кухни, невидимый сторож отпустил Сергея. Небензя помог ему встать на здоровую ногу и добраться до лежанки в каморке. Здесь он оторвал от своей простыни длинную полосу и туго перевязал растянутый сустав.
— Ты ещё легко отделался, — добродушно заметил он, глядя на бледное, покрывшееся потом, лицо Сергея. — Ты чего к двери полез? Нам нельзя! Её только Маландрин отворяет. Придверник повинуется лишь владельцу ключа. Учитель сам по утрам отворяет дверь и выпускаем меня, тогда придверник меня не трогает. А иначе может убить!
— Я же не знал, — морщась от боли, прохрипел Сергей.
— Ну, теперь знаешь, — с состраданием констатировал его друг. — Зачем на улицу-то тебя понесло?
— Я… вспомнил… хотел поискать у крыльца в траве… На мне была такая коротенькая бечёвка с… — он смешался, потому что не знал, что было на бечёвке.
— Это твой оберег? Я знаю, где он! — выпалил вдруг Небензя.
Сергей удивлённо посмотрел на него. Тот покраснел до корней лохматых рыжих волос и, запинаясь, пробормотал:
— Я… не должен был тебе говорить… Учитель не велел строго-настрого… Ты только ему не выдавай меня, ладно? Когда мы тебя нашли, он увидел его, снял с тебя и велел мне закопать его в лесу. И забыть, где закопал. Но мне тебя жалко… — он смущённо шмыгнул носом. — Ты и так ничего не помнишь! Если хочешь, я завтра утром его принесу: он недалеко зарыт. Как пойду в сарай за дровами, отрою и принесу! Только уговор: учителю его не показывай, а то он с меня голову снимет… — и он покосился на искалеченную ногу Сергея. — У тебя сильное растяжение, будешь хромать пару недель, не меньше… Ну и лютый этот придверник!
