Алека Вольских - Мила Рудик и руины Харакса
В центре комнаты стояло трое. Двое из них были такими же, как остальные: серые одежды, угрюмые лица… Но третий человек — невысокий и светловолосый, он стоял спиной к Миле, — явно отличался от остальных.
На нем была длинная черная накидка с откинутым на спину капюшоном — такие накидки имелись почти у каждого жителя Троллинбурга. Еще Мила заметила, что остальные люди в гостиной все время поглядывали на светловолосого — казалось, они в любой момент готовы были сделать то, что он им прикажет.
Человек в накидке повернулся. Воздух на вдохе застрял у Милы в горле тяжелым камнем. Перед ней было самое безобразное лицо из всех, когда-либо виденных ею в жизни.
Она не могла не узнать в светловолосом отца Бледо — Тераса Квита. Это был уже не тот пугливый мальчишка из воспоминания сестры Гурия Безродного. Изменилось не только лицо Тераса — теперь это был совсем другой человек. Его взгляд источал ядовитую ненависть, а рот кривила улыбка, исполненная мстительного удовлетворения.
— У нас еще один гость, господа, — неожиданно мягким, ласкающим слух голосом сказал Терас Квит. — Рад видеть тебя, Гурий.
— Терас! — воскликнул Гурий, поднимаясь с пола. — Как я здесь оказался?
Мила заметила, что Терас собирался ответить, но его опередили.
В большой гостиной раздался холодный смех, который показался Миле пугающе знакомым. Как и молодой Гурий, она повернула голову и увидела, что во второй из трех клеток, стоящих в комнате, находится человек, которого она почему-то не заметила сразу.
Мила узнала его. Это был друг Гурия из воспоминания его сестры — черноволосый, с темными глазами и холодным голосом молодой парень. Сейчас он выглядел лет на шесть-семь старше, но выражение его лица было таким же высокомерным. Он стоял, прислонившись спиной к прутьям клетки со скрещенными на груди руками, и смотрел на молодого Гурия.
— Это самый глупый вопрос, который ты мог задать, Гурий. — В его голосе были лед и презрение. Он с пренебрежением кивнул в сторону Тераса Квита. — Этот уродец поймал нас в ловушку Цепким Арканом, как новообращенных сопляков.
Молодой Гурий смотрел на черноволосого так, словно не слышал ни единого его слова.
— И ты тоже здесь… — пробормотал он.
— Здесь, — процедил сквозь зубы черноволосый. — Из-за тебя, черт возьми!
Он вдруг разомкнул скрещенные на груди руки и бросил в сторону Гурия какой-то предмет. Ударившись о прутья решетки, этот предмет упал на пол в ближайшем к клетке Гурия углу.
Это был портрет в овальной деревянной рамке. С того места, где Мила стояла, она смогла разглядеть лицо ее еще совсем юного учителя, а поверх изображения — кроваво-красную надпись «Гурий». Мила была уверена — именно этого портрета не хватало на каминной полке.
Молодой Гурий с безразличием взглянул на портрет и поднял глаза на черноволосого.
— Ты не хуже моего знаешь, из-за чего мы здесь, — сумрачно сказал он. — И твоей вины в этом не меньше, чем моей.
Терас Квит тихо рассмеялся.
— Какая трогательная дружеская сцена! — сказал он, переводя взгляд с молодого Гурия на его черноволосого друга.
Мила впервые решилась всмотреться в лицо Тераса. С трудом преодолевая отвращение, она смогла хорошо его разглядеть. Вся правая сторона лица была вздутой, словно поднявшееся тесто, а кожа — неестественно красной, как арбузная мякоть. Левая сторона была покрыта хитином, а некоторые участки кожи на висках и на шее поросли серовато-бурой шерстью.
В его лице не осталось ничего человеческого, кроме глаз. А в них Мила видела только ненависть: тихую, но глядящую из самых глубин его души. Он был так уродлив, что поднимавшееся изнутри отвращение подавить не было никаких сил. Но, несмотря на это, Мила испытывала к нему жалость.
— Очень трогательно, — повторил с улыбкой Терас. — Но для полной картины нам все еще кое-кого не хватает.
Гурий вдруг вскинул на него полный ужаса взгляд, потом посмотрел в сторону третьей клетки, которая была пуста, и снова повернулся к Терасу.
— Нет, — медленно покачал головой он. — Только не она, Терас. Ты не тронешь ее…
— Она так же виновата, как ты и твой друг, — улыбаясь жутковатой улыбкой, откликнулся Терас Квит. — Почему же я должен щадить ее?
— Терас, послушай, — почти взмолился молодой Гурий. — Мы виноваты перед тобой…
При этих словах черноволосый гневно сплюнул на пол своей клетки и с неприкрытым презрением посмотрел на Гурия.
— Мы виноваты! — заметив этот взгляд, на этот раз жестко и категорично заявил Гурий, обращаясь к своему другу. Затем он снова повернулся к Терасу: — И на твоем месте я мечтал бы о мести. Но если ты хочешь, чтобы за случившееся с тобой кто-то заплатил, то пусть это буду я. Я заплачу. Жизнью заплачу. Только не причиняй зла сестре.
Терас задумчиво смотрел на Гурия, словно размышлял над его словами. Он больше не улыбался.
В этот момент в комнате раздался короткий вскрик. Взгляды всех присутствующих вмиг обратились к третьей клетке, в которой только что появилась девушка.
Ее, как и остальных, Мила тоже узнала. Красивое лицо, золотисто-русые волосы, зеленые глаза — это была сестра Гурия. Именно в ее воспоминании, заключенном в большом овальном зеркале, Мила побывала несколько месяцев назад. В руках девушка сжимала маленькую диванную подушку в чехле из желтого бархата, с декоративными кисточками по углам — такие же подушки лежали здесь всюду: на креслах и диванах для гостей.
— Лиза! — вскрикнул молодой Гурий при виде сестры.
Он бросился к решетке, уцепившись за нее обеими руками, словно хотел раздвинуть ими прутья.
Лиза огляделась, окинула блуждающим, отчаянно встревоженным взглядом всех, кто был в комнате. Ее взгляд едва задержался на лице брата, скользнул по серым фигурам, тенями разбросанным по гостиной, и даже на миг не остановился на человеке в черной накидке в центре комнаты, как будто он был невидим. Лиза словно искала кого-то.
Внезапно она разжала руки, вцепившиеся в диванную подушку так, словно та значила больше ее собственной жизни. Когда подушка коснулась пола, Мила увидела, что на ней большими кроваво-красными буквами написано имя — «Лукой».
Миле показалось, что в этот момент ее горло сжали невидимые руки — дыхание остановилось. Она вскинула глаза на стоящего рядом профессора, но тот лишь покачал головой и знаком велел смотреть дальше.
— Лиза! — снова позвал молодой Гурий свою сестру.
Но девушка не обратила на этот зов никакого внимания. Переступив через лежащую на полу подушку, она бросилась к решетке и, глядя на черноволосого в клетке напротив, воскликнула:
— Лукой! Лукой, ты жив!
Мила медленно повернула голову. Казалось, каждый мускул ее тела одеревенел. Она посмотрела на друга Гурия так, словно только теперь увидела его: черные волосы, цвета воронова крыла брови с крутым изломом, темные глаза с высокомерно-недоброжелательным прищуром, правильные черты красивого лица. Он безразлично и холодно смотрел на Лизу, но не отвечал ей.
— Лукой, — негромко повторила Лиза, улыбаясь и глядя преданным, влюбленным взглядом на человека, из-за которого оказалась в западне — именно его имя было выведено красными буквами на маленькой диванной подушке, именно оно было приманкой для нее.
Тот, кого Лиза назвала Лукоем, был все так же холоден — его не тронула улыбка молодой женщины. Он словно бы напряженно обдумывал нечто гораздо более важное.
— Все в сборе, — объявил Терас Квит. — Мы можем начинать.
Он медленно прошелся вдоль клеток, бросая косые, задумчивые взгляды на пленников.
— Терас, опомнись! — звенящим голосом воскликнула Лиза. — Конечно, ты ненавидишь нас, и твои чувства легко понять. Но сейчас ты помогаешь Гильдии! Нашим общим врагам! Опомнись!
Глаза Тераса гневно сверкнули. Он резко шагнул вперед, приблизившись к клетке Лизы почти вплотную, и девушка с возгласом резко отшатнулась.
— Видишь, — прошипел Терас, испепеляя ее обозленным взглядом. — Я вызываю у тебя отвращение такой силы, что ты не можешь скрыть этого, даже когда твоя жизнь висит на волоске. Мое лицо внушает тебе ужас, который сильнее страха смерти.
Лиза прикрыла рот руками. Ее глаза расширились, когда она осознала свою ошибку.
— Нет, — качнул головой Терас, — Гильдия для меня не враг, а союзник. Я помогаю им очистить мир от таких, как вы, обладающих огромной силой магов, которые считают, что благодаря этой силе им позволено все. Даже превращать в уродов глупых мальчишек, ставших у них на пути.
Лиза, по-прежнему зажимая рот руками, медленно покачала головой из стороны в сторону, словно бы оправдываясь.
— Я помогаю Гильдии, — повторил Терас, — а взамен на это Гильдия оставляет мне жизнь. И что куда важнее — мне подарена возможность отомстить тем, кто лишил меня всего: надежд, привычной жизни, будущего.
