Зоман Чейнани - Школа Добра и Зла
— Только от того, что здесь нет ваших учителей — не означает, что вы можете вести себя, как животные, — прорычал волк и фея его поддержала своим перезвоном. — И мне плевать, если придется побить принцессу или двух…
Счастливицы ахнули.
— Если у вас есть какие-то вопросы, то держите их при себе. Если вам нужно в туалет, то делайте свои дела себе в штаны, — гремел волк. — Потому что двери заперты, и Арена начинается прямо сейчас.
Агата с Тедросом вздохнули с облегчением. Эстер и Анадиль тоже.
Потому что из всех талантов, которые они увидят сегодня вечером, деяния Софи не станут одними из них.
Первые четыре состязания Арены выиграли Счастливцы, оставляя Несчастливцев страдать от наказаний Школьного директора. Брон начал икать бабочками, Арахне слепо гонялась за своим единственным глазом, прыгающем по всему Театру, острые уши Векса превратились размером со слоновьи — все жертвы невидимого судьи Арены, который казалось приходил в восторг, наказывая Зло.
Видя, как еще одна свеча в виде лебедя погасла у Зла, Агата почувствовала себя плохо. Осталось всего три дуэли, когда дойдет очередь и до неё.
— А у тебя какой талант? — толкнула локтем Агату Кико.
— Краситься — считается? — смутившись, сказала Агата, замечая еще большее количество изумленных взглядов Счастливцев.
— Неважно, как ты выглядишь, Агата! Ни один принц не пригласит ту, кто проиграла Злу!
Агата застыла. У неё в голове было тысячи мыслей, но только одна имела значение. Потому что, если никто её не пригласит…
Это провал.
Агата прерывисто задышала и повернулась к помосту. Ей немедленно было необходимо где-то раздобыть талант.
— Приветствуем Несчастливца Равана! — вызвал волк, и на постаменте вырисовался феникс, светящийся зеленым цветом.
Раван, с густой черной гривой и черными глазищами взглянул вниз на зевающих Счастливцев, готовых к еще одному хромому проклятью или злодейскому монологу. Он кивнул своим приятелям на скамейке, которые выволокли из-под скамеек бочки и давай в них бить; Раван принялся скакать с одной ноги на другую, потом к ногам присоединились резкие взмахи рук, и не успели Несчастливцы опомниться, как один из их лучших злодеев…
— Он танцует, что ли? — выпучив глаза, сказала Эстер.
Бой барабанов ускорился, топот Равана стал громче, а его глаза налились кровью.
— Красные глаза у злодея, — пробормотал Тедрос. — Как свежо.
Но потом раздался треск. И сначала все подумали, что это сломались ноги Равана, но после они поняли, что это была его голова, вернее, теперь вместо одной головы было две, а затем три, и четыре и пять, пока на его шее не появилось десять голов. От боя барабанов закладывало уши, топот прекратился, и Раван спрыгнул со сцены, присев на корточки, широко расставив ноги. Из десяти ртов вываливалось десять опухших языков и извергалось пламя.
Несчастливцы повскакивали на ноги и взвыли от ужаса.
— Ну и кто может быть круче! — сплюнул Раван, после того как дым рассеялся и у него осталась только одна голова.
Агата заметила, что волки-охранники Зла находились под впечатлением, в то время как феи взволнованно звенели. Возможно, они делали ставки на итоговый результат, подумала она, переключая свое внимание на отсутствие у себя таланта. Все Несчастливцы почувствовали себя лучше и в отличие от Счастливцев, которые до сих пор побеждали. Она не умела вертеть лентами или выполнять фокусы с мечом или зачаровывать змей. Как же она могла бы доказать, что она Добро?
Агата увидела, что Тедрос опять смотрит на неё и почувствовала, как внутренности перекрутились, не давай ей нормально дышать. Вместе с тем, она думала, что если бы вернулась домой с Софи — это бы и был её счастливый конец. Но этому не сужденно было случиться. Её счастливый конец здесь — в этой волшебной школе. С её принцем.
Как далеко она ушла от своего кладбища.
Теперь у неё была собственная сказка. Собственная жизнь.
Глаза Тедроса были прикованы к ней, будто больше не было никого на свете. Они светились надеждой.
Он твой, пообещало ей её отражение, одетое точно так же, как она сейчас. Она пришла в Придворную комнату, надеясь почувствовать себя как принцесса, улыбающаяся ей на Мосту.
Но почему же она тогда не улыбалась? Почему же она все думает о…
Софи?
Тедрос улыбнулся еще радостнее и сложив руки, приложил их ко рту:
— В чем твой талант?
У Агаты упало сердце. Подходила её очередь.
— Приветствуем Счастливца Чаддика! — объявил белый волк и появился феникс, который теперь сиял золотом.
Несчастливцы освистали Чаддика и закидали его горстями каши. Художественное оформление стен Зла так же пришло в действие, они демонстрировали, как побьют его, сожгут, обезглавят, в то время как злодеи, вырезанные на лавочках, кидались в него щепками. Чаддик сложил свои руки на бочкообразной груди и вытерпел все со спокойной улыбкой. Затем он натянул лук и выстрелил в сидения. Стрела отрекошетила от скамьи, пролетела мимо Несчастливцев, задевая их уши и шеи, пролетела бумерангом вдоль стен и пронзила все фигурки, который хором застонали, а потом наступила гробовая тишина.
Еще одна свеча сгорела в канделябре Зла.
Улыбка Равана исчезла. Он тут же был подброшен в воздух невидимой силой, на лице вместо носа появилось свиное рыло, внизу спины вырос хвост, и Раван с громким хрюканьем упал в проход.
— Счастливцы победили, — осклабился волк.
«Странно, — подумала Агата. — Почему он хочет, чтобы его сторона проиграла?»
— Всего две пары осталось до тебя! — прошептала Кико.
У Агаты заныло сердце. Она не могла сосредоточиться, разум её так и метался между Софи и Тедросом, между радостным возбуждением и чувством вины. Талант… Думай о таланте… Она не могла ни смогрифицировать, с тех пор, как учителя наложили контрзаклинания, которое все еще действовало, ни сотворить ни одно из своих любимых заклинаний, потому что все они были из арсенала Зла.
— Я просто призову какую-нибудь птичку или вроде того, — пробормотала она, припоминая уроки Умы.
— Эээ, а как птичка сюда попадет? — поинтересовалась Кико, кивая в сторону запертых дверей.
Агата сломала свой свеже-отполированный ноготок.
Талант же Анадиль был все еще заперт в Пыточной. Она попыталась колдовством открыть дверь, только магия для взлома оказалась слишком сильной, и как итог в качестве наказания превратилась в пчелиный рой. Затем Хорт потерпел неудачу в состязании с Беатрикс. После Испытания Хорт преуспел в своих оценках, чтобы попасть на Арену, обещав, что наконец-то добьется причитающееся ему «уважения». Но большую часть из отведенных ему минут он провел кряхтя и ворча на сцене, пытаясь вырастить волосы на груди.
— Я очень резко его зауважаю, если он просто сядет и перестанет позориться, — проворчала Эстер, в то время как остальные Несчастливцы освистали его.
Но как только время вышло, Хорт издал разъяренный рык, и его шея искривилась. Он простонал, грудь его раздулась. Он вздрогнул и щеки его распухли. Его трясло, он пошатывался, он дергался и непрерывно кричал. Одежда на нем разорвалась в клочья.
Все в шоке вжались в свои места.
Массивные мышцы покрывал темно-коричневый мех, из зубастой пасти капала слюна.
— Он… оборотень? — ахнула Анадиль.
— Человек-волк, — сказала Эстер, содрогаясь при воспоминании вида мертвого Чудовища. — Он больше владеет собой, чем оборотень.
— Видали? — рычал на всех них Хорт. — Видали?
Неожиданно его выражение лица изменилось, а сам он… просто сдулся, превратившись в маленькое тощенькое безволосое тельце, которое спрыгнуло за сцену, чтобы прикрыть свою наготу.
— Про владение собой, беру свои слова назад, — прокомментировала Эстер.
Однако, Зло по-прежнему придерживалось мнения, что эта дуэль за ними, пока на сцену не вплыла Беатрикс в персиковом платье, сжимая в руках знакомого белого кролика, и напевая песенку такую привязчивую и милую, что вскоре ей подпевали все Счастливцы:
Я могу быть грубой,
Порой веду себя не так,
Но никогда не буду глупой,
И ты ведь не простак.
Кто никогда тебе не врал,
Старался быть полезной,
Советы дельные давал?
И был всегда чудесной?
Так неужели же, скажи,
Не заслужила я твоей руки?
— Они идеально подходят друг другу для Бала, скажи? — вздохнула Кико, обращаясь к Агате.
И, когда она увидела, как к поющим в конце концов присоединился и Тедрос, такая искренняя преданность настолько её позабавила, что она тоже улыбнулась. Где-то там у глубине души в Беатрикс была крупица Добра. Все что требовалось — это талант его явить.
