Анатолий Димаров - Три грани времени
Вернее, сначала это был цилиндр, а сейчас уже шар, а вот сейчас — конус; то, что было перед Юркой, постоянно меняло форму, оно дрожало и колыхалось, то прозрачное, как кисея, то тёмно-синее, как лазурит, и миллиарды золотистых искринок вдруг обсыпа́ли его, чтобы в следующую минуту исчезнуть, уступив место огненным колёсам: красным, зелёным, золотистым, серебряным, голубым, они плыли то в одну сторону, то в другую, переплетались, пропадали и возникали снова, уже обсыпанные искрами, которые плясали по ним, словно живые. Вот колёса замерцали, завихрились, поднимаясь всё выше и выше, цилиндр-шар-конус поднялся вверх, стал растекаться, как облако, прозрачное и лёгкое, из того облака густым весёлым дождём посыпались вниз искры. Они обсыпали Юрку с головы до ног, заплясали по нему — тысячи миниатюрных иголочек укололи кожу, Юрке сразу показалось, что он начинает исчезать, растворяться в чём-то таком радостном и светлом, что он не ощущал никакого страха…
* * *
…Облетев почти всю галактику, иетане приближались к цели своего полёта.
Нужная им звезда сначала казалась едва заметной искоркой. Искорка эта разгоралась и разгоралась, становилась всё ярче, всё больше, пока не засияла ласково и приветливо. И такой она им показалась знакомой, что не у одного астронавта сжалось сердце. И кое-кому даже стало казаться, что они возвращаются домой.
Но родная система, понятное дело, не появилась: вместо неё выросла целая семья планет, обращающихся вокруг звезды. Сначала планеты-гиганты, удалённые от своего материнского светила на сотни миллионов километров. Как-то даже нехотя обращались они, грозные и хмурые, скованные вековечным холодом, окружённые ядовитой атмосферой. На этих планетах жизни не было. Астронавты узнали об этом ещё из той информации, которую успели передать бионеты.
Лишь на третьей от звезды планеты существовала жизнь.
Планета была молода и прекрасна. Обёрнутая в сияющую атмосферу, тихо и величественно вращалась она вокруг своей оси, поворачиваясь к звезде то материками, то бескрайними морскими просторами. Как зачарованные смотрели астронавты, оставившие свой корабль на далёкой орбите и висящие над планетой в своих защитных скафандрах, на сплошные зелёные леса, на серебристые извилистые нитки рек и блюдца озёр, на моря и океаны, отливающие синевой.
По одному спускались они в заранее назначенное место: в страну могучих гор, в долину, узкую и неприступную, куда вряд ли проберутся живые существа.
В зените сияла звезда. Её яркие лучи заливали окружающее пространство: хребты, укрытые искристыми снегами, трёхглавую вершину, прихотливо упиравшуюся в небо, красные скалы, крутые, покрытые низкой зелёной растительностью скалы и пышные рощи вдоль реки. Увлечённо и удивлённо рассматривали астронавты пейзаж, который возник перед ними в этом неприступном уголке планеты, на первых живых существ, появившихся в небе: с ярко окрашенными крыльями, с тонкими длинными туловищами и усиками-антеннами на смешных головах с телескопическими глазами. И когда перед глазами одного из них, самого молодого, внезапно зашевелилась густая растительность и узкое и длинное чешуйчатое тело, извиваясь, выползло на камни, он, самый младший, не выдержал: несмотря на строгий приказ не трогать ничего живого, чтобы не причинить ему вреда, быстро нагнулся и схватил существо.
Оторванное от почвы, оно мигом обвило астронавта и, зашипев, ударило двумя острыми зубами. Младший, всё ещё держа незнакомое существо, которое бешено извивалось, озадаченно разглядывал две тёмно-коричневые капли, что повисли на внешней стороне скафандра — он уже подумал про анализатор, чтобы узнать, что это за жидкость, когда прозвучал предостерегающий окрик, и он, виновато согнувшись, осторожно выпустил существо. Оно сразу же исчезло в траве. Астронавт чувствовал себя очень неловко, хотя никто из его старших товарищей не сказал ему ни слова упрёка.
Наступило время отправляться к намеченным объектам для наблюдения. Каждый из них уже знал, где находится сейчас, в этот самый момент, закреплённый за ним объект: тысячи датчиков, вмонтированных бионетами, неутомимо посылали свои сигналы на спутники, которые обращались вокруг планеты. На экране каждого спутника с чёткими контурами определённого участка, с обозначением мельчайших деталей рельефа то застывал, то двигался красный огонёк, который обозначал разумное существо. И теперь, когда астронавты отправлялись на поиски, каждый из ни сразу же настроился на определённый спутник и получил необходимую информацию.
Младший отправился почти последним. Стремительно взлетев вверх, пожелал стать невидимым — условие номер один для посетителей чужих планет. Скафандр сработал, как всегда, безупречно, вся его аппаратура, вмонтированная я клетки, была настроена на восприятие импульсов мысли. Он был соединён с телом астронавта тысячами невидимых каналов, которые передавали все прикосновения, все запахи, все звуки — это была, по сути, вторая телесная оболочка инопланетянина, которая не боялась ни космического холода, ни радиации, ни вакуума, ни давления в тысячу атмосфер.
Тихо и плавно летел невидимый молодой иэтанин, то опускаясь, то поднимаясь, повторяя все изгибы разворачивающегося под ним рельефа. Сначала видел горы: целую систему гор, диких, неприступных, высоких, с могучими ледниками, с глубокими ущельями, по которым стремительно скатывались бурные потоки; видел холмистые равнины, поросшие густой растительностью; видел полноводные реки и озёра, кишевшие жизнью: странные веретеноподобные тела то неподвижно висели в воде, то стремительно кидались вперёд, настигая добычу; видел, наконец, моря, где среди гигантских волн тоже кипела жизнь — и кто его знает, может там, в волнах, уже были и его старшие товарищи, изучавшие жителей водной стихии. Может, ныряли вместе с теми существами в тёмные глубины, а может, уже и слились с ними, если они, те существа, находились на достаточно высоком уровне умственного развития.
Он то попадал в мощные воздушные потоки, которые гнули и вырывали с корнем растительность, поднимая высоко в небо тучи пыли и песка, то в области полного штиля, когда не шевелились даже самые маленькие листочки. Над ним то проносились тяжёлые чёрные тучи с громами и молниями, с ливнями и градом, то сияло небо, и звезда, обогревавшая эту прекрасную планету, величественно поднималась из-за горизонта, окрашивая ландшафт в весёлые, яркие цвета. А когда она заходила и тьма окутывала планету, вверху выразительно и чётко загорались звёзды, и далёкие галактики переливались россыпями драгоценных камней. Огромный спутник планеты, круглый, как диск, загорался в ночном небе, бросал своё серебристое сияние на сонную поверхность. Планета окутывалась таинственной манящей кисеёй, дышала таким спокойствием, что хотелось опуститься на ней, лечь и лежать, бездумно уставившись в небо.
Наконец он начал подлетать к нужному ему скоплению разумных существ. Ещё не видел их, но мог сказать наверняка, где они сейчас и сколько их: датчики работали безупречно.
Увидел большую равнину, поросшую низкой растительностью желтоватого цвета, с разбросанными островками высоких деревьев. Равнина замыкалась на горизонте нагромождением скал, деформированных ветрами и дождями, а вдалеке из-за горизонта торчал конус горы, над которой неподвижно стоял густой чёрный дым.
На равнине тут и там изредка встречались животные: они то паслись, склоняя рогатые головы к выжженной траве, то замирали настороженно, то куда-то бежали — в стремительном их беге была своеобразная красота.
Всё дальше и дальше летел иетанин над равниной, пока не достиг гор.
Здесь, в этих горах, в глубокой пещере жило племя нужных ему разумных существ.
Их было не так уж и много — сотня, не больше. Волосы свисали с их голов густыми, безнадёжно спутанными гривами, спадали на плечи и спины. У них были длинные мускулистые руки с цепкими сильными пальцами, покатые лбы с горбами надбровий, широкие сплюснутые носы и толстые губы. На первый взгляд их можно бы было ошибочно отнести к животным, а не к разумным существам, если бы не их глаза. Глубоко сидящие под этими надбровьями, их глаза уже светились разумом, в них горело ненасытное любопытство — пусть первый несмелый огонёк, который не распространялся пока дальше увиденного и услышанного, не выходил за границы повседневности, связанной с поисками еды и жизни. Но стоит ему вспыхнуть, и он уже не угаснет никогда.
Присмотревшись внимательнее, гость понял, куда вставлены датчики.
Бионет, должно быть, сразу отказался от намерения вживить их этим странным существам: у них, наверное, не такая уж долгая жизнь — на их стадии развития в жестокой борьбе за собственное выживание разумные существа быстро стареют и умирают, а большинство из них просто гибнет в стычках с хищниками, так что не было ни малейшего шанса, чтобы кто-то из них дожил до того времени, когда астронавты посетят планету. Так, должно быть, решил бионет и выбрал нечто более долговечное — оружие.
