П. Баккаларио - Каменная Звезда
— Пора ужинать, — нейтрально заметил Харви, поскольку он тоже причислял себя к новому поколению.
Отец пробормотал что-то о времени и убрал со стола зеленую книгу.
— Что это? — поинтересовался Харви.
— Ничего такого, что тебе интересно… — сухо ответил отец.
— «Жизнь Чарлза Дарвина», — прочитал парень на корешке книги.
— Ты уже его изучал?
— Конечно, — ответил Харви. — Это он считал, что мы произошли от обезьян.
Профессор повернулся к столу:
— Интересно.
— Что?
— Что такая сложная теория может быть изложена таким образом.
— Я что-то не так сказал?
— Нет. На самом деле… это суть проблемы, — сказал Джордж Миллер, погасив настольную лампу. — Дарвин говорил, что сегодня мы видим только один процент животных из тех, что жили на Земле с начала времен.
— А девяносто девять процентов мы потеряли?
— Не потеряли. Они изменились. И человек тоже изменился.
Профессор Миллер взял черную папку и вышел из кабинета вслед за Харви.
— А может быть, это люди выродились в обезьян? — спросил его сын, пока они шли на кухню.
— Возможно, но маловероятно.
В кухне госпожа Миллер подавала суп из брокколи.
— О чем вы говорили?
— Об обезьянах и обезьяноподобных.
— Неужели не было темы получше?
Муж протянул ей папку:
— Если хочешь, посмотри на это.
— Что это?
— Каталог антиквара. Он зашел ко мне, спрашивал по поводу одного студента. Странноватый тип, но большой специалист. Худой, как скелет, разговаривает с русским акцентом. Ммм… — добавил он, отхлебнув супа, — какой вкус.
— Брокколи и чечевица.
— Суп с чечевицей в марте? — удивился Харви, который после тренировки в зале испытывал зверский голод. — А это не зимнее блюдо?
— Теоретически все еще зима, — уточнил его отец. — До двадцать первого марта — дня весеннего равноденствия.
— А еще что-нибудь есть? — поинтересовался Харви, попробовав суп.
Мама погрузилась в страницы каталога.
— На Седьмой улице открыли новый ресторан, — рассеянно заметил господин Миллер.
Женщина на секунду оторвалась от каталога.
— Эфиопский ресторан? Ужас. Нужно все есть руками.
— После супа еще что-нибудь будет? — снова спросил Харви.
— По-моему, эфиопы никогда не давали маленьких, порций, — парировал профессор.
— Бифштекс можно? — Харви уже настаивал.
Каталог антиквара шлепнулся на стол. Госпожа Миллер встала и достала из холодильника бифштекс в форме кирпича.
— Я тебе разогрею в микроволновке.
— За столом, — заметил господин Миллер, подняв вилку, — есть те, кто развил культуру пищи, и те, кто нет.
— А китайцы тогда как? — спросил Харви.
— Ненавижу эти дурацкие деревянные палочки!
— Ты должен был сказать Шенгу, что они дурацкие.
— Шенг — это кто?
— Как это «кто»?
— А, ну да, — кивнул профессор Миллер, вспомнив Новый год в Риме. — Твой китайский друг. Этот, с больными глазами.
— Почему с больными? — отозвалась его жена, поворачивая на максимум ручку микроволновки.
— Ты когда-нибудь видела китайца с голубыми глазами?
Микроволновка пожужжала несколько минут, потом издала свой хрустальный звук.
— А там не два бифштекса? — спросил профессор.
— Думаю, да, дорогой.
Мужчина кивнул, удовлетворенный этой новостью:
— Харви, в школе все хорошо?
— Конечно.
— Домашнее задание?
— Все спокойно.
— Ты не передумал?
— Джордж! — с упреком сказала госпожа Миллер, поставив на огонь сковороду для бифштексов.
— Пока нет, — ответил Харви.
— Даже если речь пойдет о геологии?
От мяса, брошенного на сковороду, поднялся столб пара.
— По-моему, мы уже обсудили эту тему. Харви собирается стать журналистом, — заявила госпожа Миллер.
— Вот именно. — Мальчик встал из-за стола и поставил свою тарелку в раковину.
— Извините, что настаиваю, — возразил профессор Миллер, — но поскольку я еще имею какой-то вес на естественных факультетах, я бы хотел, чтобы Харви передумал.
— Папа, не нужно меня заставлять.
— Я не заставляю. Твой брат…
— Неужели мы не можем оставить Дуэйна в покое? — громко закричала госпожа Миллер.
Мясо зашипело на огне. Господин Миллер ударил ложкой по тарелке. В воздухе повисла неловкая пауза.
Харви взял каталог антиквара только потому, что это было какое-никакое чтение. Он начал перелистывать его без всякого интереса.
Его отец снова заговорил:
— Сегодня я отправил обратно несколько исследований по Тихому океану, которые сделали ребята из университета.
— Почему? — для приличия спросила его жена. В действительности мысли ее были очень далеко от этого.
— Они отметили повышение температуры воды на полградуса всего за три месяца. Невозможно.
— Это не парниковый эффект?
— Нет. Это некомпетентность того, кто измеряет. Или океан шутит над новым поколением.
— Однажды это уже случилось, — заметил Харви, перелистывая каталог.
— Что? — спросил господин Миллер.
— Всемирный потоп.
— Это легенды… — фыркнул профессор. — На самом деле такое совершенно невозможно, чтобы температура океана за три месяца поднялась на полградуса.
— Бифштекс готов.
Харви закрыл папку, а отец продолжал:
— И потом… проще объяснить это тем, что группа студентов не умеет использовать инструменты!
Мальчик кивнул и удивленно уставился на поднос с едой: его мать приготовила три бифштекса. Когда Дуэйн был жив, три бифштекса по вечерам были практически ритуалом.
— Это для меня, — солгала госпожа Миллер, стараясь не придавать значения своей ошибке.
Она не ела мяса.
Поев, Миллеры заварили себе ромашку, а Харви убрал со стола.
— Эй! — внезапно воскликнул мальчик, когда его взгляд упал на страницу каталога антиквариата.
Он поставил кувшин с водой, взял папку и стал рассматривать какую-то фотографию. Потряс головой, не поверив. Фотография обведена желтым..
— Папа… — пробормотал он, — кто принес тебе этот каталог?
— Я же сказал. Антиквар, худой, как скелет. Там внутри должна быть его визитка.
Уставившись на фотографию из каталога, Харви почти перестал дышать. Это была фотография старого деревянного волчка. На него был нанесен рисунок — изображение моста или радуги. Он был такой же, как те четыре волчка, которые они нашли в Риме вместе с картой халдеев и которыми он больше никогда не пользовался. Пятый волчок.
— Волчок радуги, — пробормотал Харви.
Затем он повторил вслух мысль, которая пришла ему в голову, как будто ее произнес кто-то другой:
— Остальные. Нужно позвонить остальным.
— Что ты сказал, Харви?
Мальчик оглянулся. «Кто это сказал?» — спросил он себя.
А голос в его голове продолжал отчетливо повторять: «Остальные, Нужно позвонить остальным».
Харви узнал этот голос. Он выскочил из кухни и побежал в коридор.
Рим. Новый год. Мост.«Остальные», — повторял голос.
Харви как сумасшедший побежал в комнату брата, распахнул дверь.
— Дуэйн! — закричал он.
Никого не было.
«Это волчок радуги», — сказал чей-то голос в его голове.
Харви покачнулся и закрыл руками уши, недоверчиво вглядываясь в темноту. Потом он вернулся в кухню. Его родители молчали, держа чашки с ромашковым чаем в руках.
— Почему он пришел к тебе? — спросил Харви у отца.
Профессор казался смущенным.
— Ты об антикваре?
— Да. Почему он пришел?
— Не знаю, — продолжал отец. — Обычный антиквар. С русским акцентом. Я ведь уже сказал.
Харви снова схватил каталог и нервно перелистал его в поисках визитки.
— С тобой такое уже было? В смысле, к тебе уже приходили другие люди, которые пытались тебе что-то продать?
— Ну да, практически каждую неделю. Картины, бытовую технику, книги…
«Это совпадение, — подумал Харви. — Просто совпадение».
Пока он перелистывал каталог, его мозг словно выключился. Это был голос Дуэйна. Что же он сказал?
«Это волчок радуги. Нужно позвонить остальным…»
— Да где же эта визитка? — в отчаянии воскликнул Харви.
Профессор подошел, открыл последнюю страницу каталога и вытащил записку, написанную от руки:
«Владимир Ашкенази.
Антиквариат.
Сорок восьмая улица, Квинс, Нью-Йорк».
— Владимир Ашкенази… — прошептал Харви. — Можно я ее заберу?
Не дожидаясь ответа, он вышел из кухни и через две ступеньки вбежал по лестнице в комнату под крышей. Его сердце билось с сумасшедшей скоростью.
«Владимир Ашкенази», — повторял он, пытаясь подумать.
Он не слышал этого имени. Беатриче, Джо Винил, Якоб Малер… Харви перебирал в уме имена, связанные с его итальянским Новым годом.
