П. Баккаларио - Каменная Звезда
На станции «Двадцать третья улица» вошла очень высокая девушка, от которой приятно пахло духами. Глядя на нее, Харви подумал о Мистраль и о ее матери, которая создает духи. Он должен позвонить ей. И позвонить Электре. И ответить на послания Гермеса. И еще раз сходить с ним поесть пиццы.
Но у него не было желания делать все это. Прошло уже много дней, как он не думал ни о времени, проведенном в Риме, ни о Кольце Огня, ни о волчках, ни о тени Якоба Малера, ни о невнятных записях профессора Альфреда ван дер Бергера. Иногда ему казалось, что это был кошмарный сон, нереальное приключение. Но когда поезд трясся на рельсах, Харви чувствовал смутное беспокойство, Это было воспоминание о доме профессора, разваливающемся на части.
Девушка рядом с ним вытащила из сумки маленькое позолоченное зеркальце, чтобы проверить свой безупречный вечерний макияж. И это движение тоже напомнило Харви Новый год: старое бронзовое зеркало, которое Электра нашла в базилике Святого Клемента. Кольцо Огня. Теперь оно было спрятано в какой-то части Нью-Йорка, и его изучал самый неаккуратный из ученых, единственный, кто мог поверить, что оно было найдено по указаниям цыганки, сумасшедшего профессора, четырех волчков и полного сундука зубов.
Поезд приехал на «Кристофер-стрит». Харви вышел на тротуар и закутался в пальто. Вокруг светились витрины кафе, за которыми десятки бизнесменов наслаждались долгожданным отдыхом. Гринвич-Виллидж — небольшой район, состоящий из низких кирпичных домов и окруженный ясенями. В этом районе снимались любовные сцены для разных фильмов. Наверное, потому что он не похож на другие районы Нью-Йорка: улицы кривые и узкие, малоэтажные дома, деревянные ставни и маленькие сады. Люди здесь ходят немного медленнее, чем в других районах города.
Харви шел к Грув-Корт, погруженный в свои мысли. У него было неприятное предчувствие. Он остановился, прислушался, оглянулся. Шерстяные пальто. Модные очки. Блеск украшений. Стук каблуков. Он пытался понять, что же вызвало это неприятное ощущение.
Тень мелькнула на Бликер-стрит. Среди десятков других теней.
«За мной следят», — подумал Харви.
Абсурд, конечно. Но он продолжал об этом думать. Чувствовал это.
Он остановился и посмотрел на витрину магазина, специализирующегося на салатах и тортах. Возможно, на той стороне улицы стоял кто-нибудь подозрительный.
Но никого не было.
Или было слишком много.
Харви два раза прошел мимо калитки, прежде чем решился зайти. Шесть старых красных домов с белой каймой вокруг окон и дверей выходили окнами в красивый сад. Харви, не оглядываясь, залез в сад, склонившись, пролез под ветвями, на которых уже набухли первые почки.
Его дом — номер 11. Подойдя к входной двери, он еще раз оглянулся. В саду были видны тени деревьев, прорезанные светом из окон домов. Над головой небо обещало сильный дождь.
— Да перестань ты, — пробурчал Харви, поворачивая ключ в двери.
Это Гермес заразил его шпионскими фантазиями и манией преследования.
Дверь открылась со щелчком. Фотоэлемент распознал его присутствие, на лестнице включилось освещение. Парень поднялся на третий этаж, под самую крышу.
— Никто за мной не следил, — повторил он себе.
Затем вошел в квартиру и воскликнул:
— Я вернулся!
Его мама была на кухне. Было жарко и душно, пахло супом. Госпожа Миллер всегда ставила отопление на максимум. Но дело было не в температуре.
Харви повесил пальто у входа и снял кроссовки, нащупывая тапки.
Духота в доме исходила от пустой комнаты, в которую никто из них не решался войти.
Комната его брата.
Снаружи, на тротуаре, незаметная тень мужчины застыла у металлических прутьев ограды. Его толстые руки были засунуты в глубокие карманы темно-серой куртки почтальона. Он вытащил из кармана круглую жестяную баночку открыл ее с неожиданной ловкостью и достал конфетку зеленого цвета.
Медленно прожевал. У конфеты был мятный вкус. Мужчина посмотрел на сад и дверь, за которой исчез мальчик. Потом достал блокнот и тщательно записал что-то. Время, адрес, дату.
Наконец он убрал блокнот в карман и продолжил абсолютно спокойно посасывать мятную конфетку. Посмотрел на часы. Пора было ужинать. Мужчина издал странный мелодичный свист.
На калитку в нескольких шагах от него сел ворон.
— Присмотришь за ним, Эдгар? — спросил у него мужчина в сером.
Один глаз у ворона был с бельмом. Птица устроилась поудобнее на железной калитке и принялась чесать глаз лапой.
Как будто это и был ответ, мужчина повернулся, спрятал руки в карманы и скрылся в темноте.
КАТАЛОГ
— Привет, Харви, — сказала мама, увидев сына.
— Привет. Папа дома?
— В кабинете. Позови его. Ужин почти готов.
— Суп с капустой?
— Брокколи.
Мальчик поковылял из кухни.
— Харви, все в порядке?
Он остановился у дверей.
— А что?
— Ты странно идешь.
— Все в порядке. Я плохо спал.
Дверь в кабинет Джорджа Миллера находилась в глубине коридора, справа. У входа стояли две римские амфоры — подарок турецкого университета.
На самом деле в кабинет вели две двери: одна из коридора и одна с улицы, с маленькой передней.
Там профессора Миллера ждали студенты, когда приносили ему свои работы.
Он преподавал «Динамику климатологии» в университете Колумбия. Для Харви это ничего не значило.
Его отец специализировался на катаклизмах. Извержения вулкана, грозы, цунами… Он изучал, как можно предсказывать землетрясения. Осуществлял сложнейшие расчеты дрейфа континентов. Он помнил все цифры мира: температура, высота, глубина. Он был энциклопедистом, обожал статистику, всегда носил пиджак и галстук-бабочку и имел потрясающую память. Ему были нужны только точные данные. Пытаясь посчитать эти данные, его студенты таскали рюкзаки, полные бумаг с цифрами. Профессор принимал их в своем кабинете, кивал, проверял… И потом, как правило, замечал ошибку, неверные данные. И студентам приходилось начинать все сначала.
— Я говорю тебе, двенадцать! Двенадцать сотых из тысячи! — гремел голос Джорджа Миллера в коридоре, злой и раздраженный.
Харви, уставший от его нервных криков, вздохнул. Он остановился между амфорами и ждал окончания беседы.
— Это просто невозможно! — настаивал голос отца. — Вы вообще перестанете когда-нибудь надо мной издеваться?
На стенах коридора висели несколько фото в рамках. Харви знал их наизусть, но все равно рассматривал в который раз.
На той, что снята в Скалистых горах, они рядом. Его брат справа, в два раза выше его, на шесть лет старше, высокий, светловолосый. Дуэйн.
У Дуэйна все получалось. Он умел починить что угодно: любой бытовой прибор с помощью куска веревки, автомобиль — соединив два провода. В их последнюю зиму они собирали куски больших настенных часов XVIII века у антиквара в Квинсе. Харви до сих пор хорошо помнил золотой циферблат и крошечные частички: стрелки, шестеренки, которые нужно было брать пинцетом, грузики, которые осторожно привешивались к разным частям механизма.
В кабинете господин Миллер продолжал бушевать, и Харви решил вмешаться.
— Папа? — сказал он, приоткрыв дверь и просунув голову в комнату.
Все четыре стены были заставлены стеллажами с книгами, а его отец сидел за столом со стеклянной поверхностью, натертой до зеркального блеска. Увидев сына, он сделал ему знак войти, но молчать.
— Конечно, Мэтт, — говорил он по телефону. — Но не бывает вероятных теорий. Они либо верные, либо неверные. А эта, извини, просто абсурдна. Невозможно, чтобы в течение трех месяцев было такое повышение температуры. Плохо записаны данные, вот и все… Я не знаю, где ошибка! Плохие приборы, невнимательные люди… Сам смотри, — он нервно перелистал несколько страниц, лежавших перед ним. — В общем, ты мне прислал какую-то оберточную бумагу. А университет не для того финансировал океанографическую экспедицию на Тихий океан, чтобы получить оберточную бумагу. Если вам надоело загорать там, можно было просто об этом сказать! Что?
Джордж Миллер поправил бабочку, глядя на какой-то пункт, на котором настаивал собеседник, в левой части листа. Затем указал Харви на одно из кресел в кабинете.
Харви напряженно сел на самый край кожаного кресла.
Письменный стол его отца был похож на холодильник из супермаркета. Все на своих местах. Ни одного лишнего предмета, ни одной косо лежащей ручки. Только большая зеленая книга, которую он листал одним пальцем, и листы бумаги, которые он перебирал, как уведомления о повестке в суд.
После очередного взрыва профессор внезапно успокоился.
— Послушай, поговорим об этом на следующей неделе с новыми данными. О'кей? Я буду ждать. Но пусть на этот раз они будут верными! — Господин Миллер со вздохом повесил трубку. — С ума сойти! Вот и рассчитывай на новое поколение! Нужно их всех послать работать на Аляску!
