Кир Булычев - Опасные сказки
— И как же он отделался от дракона?
— Он собрал на берегу океана бревна, палки и доски и сделал из них большую клетку. Дракон как увидел Синдбада, почуял его, зарычал и кинулся в атаку. А Синдбад залез в клетку и закрыл дверцу. Дракон распахнул пасть и попытался проглотить клетку. Но добыча в рот не поместилась. Дракон ее перевернул — и все равно клетка в пасть не лезет. Дракон чуть не рехнулся от злости, половину зубов переломал и наконец выкинул клетку далеко в море. Вот Синдбада и носило по волнам, пока его не приметили с проплывающего корабля. На этом корабле он добрался до Индии. В Индии он прожил довольно долго, но что там случилось, я рассказывать не буду.
— Почему же не будешь? — ласковым голосом спросил комиссар.
— Это наша семейная тайна.
— У тебя не должно быть от нас тайн, — сказал Милодар.
— Я расскажу, только учтите, эта история случилась до того, как Синдбад со мной познакомился.
— Учли, — согласился Милодар. — Раскрывай тайну.
— Индийский султан, — сказала Шехерезада, — полюбил Синдбада. И захотел, чтобы Синдбад остался в Индии навсегда. Поэтому он решил женить его на своей племяннице.
— И Синдбад, надеюсь, согласился? — спросил Милодар.
— Он у нас добрый, — ответила Шехерезада. — Ему было неудобно отказать султану.
— Наверное, Синдбад был страшно несчастлив! — воскликнула Алиса. — И эта племянница была жуткой уродиной.
— Ничего подобного, — возразила Шехерезада. — Она была красавицей и обожала Синдбада. Султан подарил молодоженам дворец, и они счастливо прожили в нем два года. И вдруг молодая жена заболела. Конечно, Синдбад позвал лучших врачей, но врачи сказали, что не могут помочь. И тут Синдбада вызвал к себе султан и печально сказал, что хочет с Синдбадом попрощаться. Синдбад не сразу понял: ведь болела его жена! Но султан объяснил Синдбаду, что в Индии есть такой обычай. Если умирает муж, то вместе с ним хоронят его жену. А если умирает жена, то вместе с нею хоронят ее мужа.
— Ничего подобного в Индии нет! — возразил Милодар. — Я там недавно был на конференции по светофорам.
— Это происходило в эпоху легенд, — напомнила Алиса.
— Ах да! Я так увлекся, что забыл. Ну продолжай, продолжай!
— Прошло несколько дней, — сказала Шехерезада, — жена Синдбада умерла. Собрались родственники и соседи, отнесли гроб за город к большому отверстию в земле. Сначала туда опустили гроб, а потом на веревке и живого Синдбада, спустили за ним кувшин воды, лепешку хлеба, крикнули сверху: «Сладкой тебе смерти, чужестранец!» — и наступила тишина. Положение у моего Синдбада было просто ужасное. От горя он лишился чувств, а когда пришел в себя, все уже разошлись, на его крики никто не откликнулся. Потом он кинулся было искать выход из подземелья, да наткнулся на кучу скелетов и снова лишился чувств.
Шехерезада замолчала. Все подождали немного, потом Алиса спросила:
— Простите, а как же он выбрался?
— Не знаю я, как он выбрался! — воскликнула Шехерезада. — Не сказал он мне. Может, забыл.
— Продолжай, принцесса, — сказал Милодар. — Где нам еще не надо искать Синдбада?
— Он побывал и в обезьяньем городе, — сказала Шехерезада.
— Точнее.
— Он попал в город, все дома которого глядели на море, и перед каждым домом стояла лодка или корабль. Весь день город жил как нормальные города. Но стоило наступить сумеркам, как люди садились в лодки или корабли и отчаливали от берега. Они проводили ночь в море неподалеку от берега, а с рассветом возвращались обратно. И всю ночь, пока город был пуст, в нем хозяйничали обезьяны. В сумерках они спускались с гор и ходили по улицам, ссорились и мирились — вели себя как люди. А с первыми лучами солнца обезьяны уходили обратно в горы, и люди занимали свои дома.
Тут Милодар не выдержал:
— Ты хочешь сказать, что люди, цари природы, мирились с таким унизительным положением? Они не истребили обезьян?
— Дело в том, что обезьяны, — продолжала Шехерезада, — жили на очень высоких деревьях, куда человеку не взобраться. А на этих деревьях росли драгоценные орехи. Так вот, жители города с утра набирали полные мешки камешков и шли в лес. Там они принимались кричать, дразнить обезьян и кидать в них камешками. А как вы знаете, обезьяны любят подражать людям. Они начинали рвать орехи с веток и кидать в людей. Так что к вечеру можно было вернуться домой, набрав мешок орехов.
— Остроумно, — заметил Милодар. — Надо использовать. А еще были приключения?
— Ах, господин комиссар, — вздохнула Шехерезада. — Больше я ничего не могу вспомнить.
— Отлично! — Милодар прошелся по комнате, потом указал пальцем на Алису и спросил: — Как, Аладдин, ты все запомнил?
— Все запомнил.
— Теперь ты знаешь, куда тебе не надо ездить и чего не надо делать?
Алиса стала говорить и загибала пальцы:
— Мне не надо жечь костер на спине гигантской рыбы, мне не надо разбивать яйцо птицы Рукх, не стоит возить на себе злобных старичков, дразнить драконов и ночевать в городе обезьян. И ни в коем случае мне нельзя жениться на племяннице индийского султана.
— Молодец! — сказал Милодар. — А я тебе дам совет. Из рассказа уважаемой Шехерезады следует, что все путешествия Синдбада приводили его на Восток. Значит, страны Востока Синдбад уже объехал. Так что искать его надо на Западе. А теперь я попрошу принести нам волшебную лампу и искусственного джинна.
Милодар нажал на кнопку, которая была спрятана под тарелкой с рахат-лукумом, и сверху раздался голос:
— Дежурный по штабу слушает.
— Попроси лейтенанта Мошкина зайти к нам, — сказал Милодар.
Глава 5
Джинн для Аладдина
Дверь в гостиную открылась, и появился двухметровый лейтенант Мошкин, который играет в баскетбол за сборную Антарктиды. Вытянув вперед руки, он осторожно нес старинную медную лампу.
— Джинн подан! — сообщил лейтенант.
— Ну давай показывай, — сказал Милодар.
— Вылезай, нечистая сила! — приказал лейтенант Мошкин.
Лампа даже не дрогнула.
— Да поставь ты ее на столик! — сказал комиссар. — И вспомни пароль. Ни один джинн не вылезет наружу, если не сказать волшебное слово.
— А какое слово? — спросил Мошкин. — Мне дали лампу и сказали: отнеси джинна комиссару.
— Вот так с вами всегда, — вздохнул Милодар. Он взглянул на потолок и спросил: — Дежурный, свяжи меня с группой заклинаний и паролей.
— Группа заклинаний и паролей слушает, — тут же послышался голос.
— На какой пароль откликается джинн, который сидит в лампе Аладдина? — спросил Милодар.
— Это секретный пароль, — ответил голос.
— Здесь все свои, — сказал Милодар. — Говори!
— «Цветут каштаны на Елисейских Полях», — ответил отдел паролей.
— Чудесный пароль! Никогда не догадаться. Кто составлял? — взревел комиссар.
— Младший научный сотрудник Сюзанна де Бланш, — сказал голос.
— Перевести Сюзанну де Бланш в парижское отделение нашего архива, — велел Милодар, — и довести до сведения всех сотрудников, что пароль должен состоять из одного слова!
— Так точно, — ответил голос. — Но Сюзанну жалко. Она так кофе умеет готовить!
— Значит, вам жалко себя, а не Сюзанну, — сурово ответил Милодар. — Но пароль менять поздно. Аладдин, вызывай джинна!
— Но это же опасно! — пробасил лейтенант Мошкин.
— Аладдин у нас — опытный полевой агент, — отрезал Милодар. — Он ко всему привык. Правда?
— Конечно, — ответила Алиса. Голос у нее дрогнул.
Она взяла в руки лампу.
— Потри ее рукавом! — приказал комиссар.
Алиса потерла лампу рукавом и вспомнила пароль:
— Цветут каштаны на Елисейских Полях!
И вдруг лампа у нее в руке вздрогнула, задрожала, из нее повалил густой дым, лампа вырвалась из рук, со звоном ударилась о столик, и все услышали страшный голос:
— Кто посмел меня вызывать! На колени, ничтожная тля!
Алиса ничего не видела, к тому же она немного испугалась. Поэтому она сказала:
— Извините за беспокойство.
— Не так! — закричал Милодар. — Аладдин, ты забыл, что джинн — твой слуга. А ну сообщи ему об этом!
— Меня зовут Аладдин, — произнесла Алиса. — И я твой господин.
— Где же ты, мой господин? — откликнулся джинн.
Постепенно дым оседал и уползал за дверь, оставляя черные жирные пятна на полу, одежде и даже на потолке.
— Этого еще не хватало! — Милодар даже на джинна не смотрел, так он был возмущен этим безобразием.
А джинн стоил того, чтобы на него посмотреть.
Хоть он и был надувным, но при этом он получился таким страшным, волосатым, зубастым, рогатым и бородатым, что трудно было поверить, что это только игрушка.
