Невероятные создания - Ранделл Кэтрин

«У него когти, – подумал мальчик, – или рога?»

Он вообще ничего не видел: вокруг были лишь черная пустота и звериный рев. Могла ли эта тварь видеть? Должен ли он развернуться и побежать обратно? Но тогда он потеряет дорогу.

Кристофер достал из-за пояса кухонный нож и тут же с ужасом понял, что забыл взять у Мэл гримурный кинжал. Чуть не выронив единственное оружие, которое у него было, он ударил им наугад.

Возможно, он даже кричал, но сам уже не понимал этого. Тварь взревела, рог или коготь уперся в голову мальчику и зацепился за ухо, сильно поцарапав. Кристофер поднял нож, замахнулся и ударил. Он почувствовал, как поддалась чужая плоть, и услышал вопль, после чего упал на четвереньки.

Все было кончено. Тварь зарычала и унеслась мимо него, стуча копытами, куда-то в туман.

Кристофер больше ничего не слышал, кроме стука пульсирующей в его голове крови. Он вытер лицо и сплюнул.

Мальчик ощупал себя дрожащими руками. Из уха сочилась кровь. Все тело болело, особенно грудь и затылок, но он мог идти дальше. Зубы остались целы. Он не видел рук, но мог ими шевелить, несмотря на то что палец на одной из них был здорово ушиблен. Кристофер поднялся, сделал шаг вперед, и тут ему в голову пришла мысль, от которой его бросило в холодный пот. Сердце заколотилось так, словно на мальчика набросилось еще одно враждебное существо.

Его развернуло в другую сторону, когда он упал.

Или нет?

Может быть, он только упал?

Ему показалось, что так и есть.

Надо было выбирать, куда идти.

Вперед. Мысль о возвращении к началу лабиринта казалась невыносимой. Поэтому только вперед. Даже если движение вперед означало поворот назад.

Адреналин после схватки наполнил его кровь и помог двигаться быстрее. Теперь Кристоферу хотелось сражаться с туманом, даже если это казалось совершенно безнадежным. К нему вернулись желания.

Он побежал, но тут же остановился. Бег – это слишком шумно. Так он не услышит, если тварь решит за ним вернуться.

Мальчик пошел медленнее, однако вскоре ему стало все равно, и он снова побежал.

Кристофер никогда в жизни так быстро не бегал. Его левая рука скользила вдоль стены. Кожа на кончиках пальцев была ободрана. Он продолжал считать шаги и повороты.

Он сделал сто пятьдесят два поворота. Осталось десять. Шесть, пять, четыре… И тут впереди возник свет. Настоящий свет. Кристофер моргнул и протер глаза.

Потом он повернул налево, направо, налево и оказался в самом центре лабиринта.

В центре

В центре лабиринта находился огромный каменный зал, освещенный лампами. Потолок был таким высоким, что казалось, будто он растворяется в темноте.

Кристофера накрыла горячая волна возбуждения. Вот он, тот самый центр! Пусть то, что скрывается здесь, может его убить, у него все равно получилось пройти через лабиринт. Да, этого никто не видел, и, если он умрет, не останется даже тех, кто расскажет об этом, но правда остается правдой. Мальчик был счастлив, как никогда в жизни, и понял это, как только зашел в зал.

В воздухе можно было различить три запаха: того самого промозглого тумана, человеческих отходов и – самый сильный – самой жизни, который он ощутил, впервые оказавшись в лесах Архипелага, и позже – в дыхании единорога. Это был гримур.

В центре зала прямо из каменного пола росло огромное дерево: высокое, стройное и благородное, насыщенного коричневого цвета, с золотистыми листьями.

Когда глаза Кристофера привыкли к свету, он разглядел то, от чего в ужасе отшатнулся.

У дерева было лицо.

Мальчик заставил себя подойти и рассмотреть его поближе. Оказалось, что в ствол почти полностью вросло тело какого-то человека. Его лицо еще выделялось на фоне коры, хотя уже обрело цвет и текстуру дерева.

Мужчина смотрел на Кристофера, и в его взгляде не было ни тени страха. Раздавшийся голос оказался низким и грубым. Когда он медленно произносил слова, в них слышалась столетняя тьма.

– Кто здесь, у моих корней?

– Меня зовут Кристофер Форрестер, – ответил мальчик и подошел ближе. – Кто ты?

– Я – будущее мира, – прошелестел голос, и изо рта существа заклубился серый туман.

– Что ты с собой сделал?

– Взял то, что мог.

– Взял что?

– Гримурное Древо. – Лицо на стволе сместилось. – Мое тело впитало его силу. Скоро она будет принадлежать только мне. Древо умрет, станет шелухой, а я стану источником силы, выйду в мир и завладею тем, что должно быть моим.

Кристофер боролся с поднимавшейся волной паники и пытался что-нибудь придумать.

Мужчина – всего лишь человек или когда-то им был. Любому человеку нужно с кем-то говорить. Слова, копившиеся сто лет, наверняка готовы вырваться наружу. Если Кристоферу удастся разговорить его, мужчина не сможет воздействовать на него магической силой. Тогда у мальчика появится немного времени, чтобы придумать, как уцелеть.

– Но как ты сюда попал? Только Бессмертью известен путь в центр лабиринта.

– Бессмертью, верно. И еще двоим.

– Кому?

Мужчина выдохнул, и вокруг Древа заклубился удушливый едкий туман.

– Двоим, что создали лабиринт.

– Но Леонардо да Винчи и его кузен приняли зелье. Они забыли о лабиринте.

– Так и есть, но кузен Леонардо, Энцо, был очень умным человеком, а еще он был полон злобы. Вся слава – и здесь, на Архипелаге, и в Иноземье – доставалась Леонардо. Леонардо делал наброски, Энцо же воплощал его идеи. Энцо работал до седьмого пота, а Леонардо грелся в лучах славы.

– И что случилось дальше?

Человек в дереве обратил свой взор на Кристофера. Мальчик почувствовал, что он получает удовольствие, рассказывая ему о том, что произошло несколько сотен лет назад. Мужчина вздохнул, поднялся туман, а вместе с ним и ветер, который вихрем пронесся у ног Кристофера.

– Сначала Энцо охватило презрение, потом – злость. У него была идея: прежде чем принять зелье, он сделал копию плана лабиринта и спрятал его. Когда он, лишившись памяти, вернулся домой, то не до конца осознал всю важность чертежей. Но он убрал их к книгам, решив, что это наброски к проекту, который он грезил воплотить в реальность еще в юные годы.

Снова поплыл серый туман, снова воздух наполнился ужасом, от которого сердце Кристофера сжалось.

– Сотни лет спустя я, Франческо Сфорца, потомок Энцо, нашел их. Меня не интересовала его зависть к славе брата. Но когда я понял, что скрывается в сердце лабиринта, и какой силой обладает это сокровище, не стал мешкать. В день равноденствия я прошел на Архипелаг и понял, что его главный защитник, Бессмертье, исчез. Вообрази, какую радость я испытал от этой новости.

Он тяжело выдохнул, задыхаясь от ликования, и Кристофер отступил назад.

– Я прошел лабиринт, используя план, и нашел Древо. Оно росло в полном одиночестве, вдали от посторонних глаз, словно ждало меня, человека, который воспользуется его силой. Я сделал Древо частью себя и себя – частью Древа. Его сила – моя сила. Еще несколько недель – возможно, дней, – и я окончательно стану им.

– Но зачем тебе это? – спросил Кристофер. – Неужели ты хочешь торчать здесь в темноте в полном одиночестве? Что в этом хорошего?

Существо, которое когда-то было Франческо Сфорцей, одарило Кристофера таким взглядом, что он поежился.

– Это и есть свобода. Истинная свобода состоит в абсолютной власти. Без нее ты всегда будешь кому-то подчиняться. Свобода доступна только тому, кто готов взять ее силой. – Голос стал громче, в нем слышалось отвращение. – Половина мира знает, что это правда; другая половина только притворяется, что не знает. Они играют в эти лживые игры – «что я могу сделать?», «как я могу помочь?», а на смертном одре понимают, что потратили жизнь впустую. Они ничего не изменили. Они были никем – рабами случая, удачи, других людей.