Рик Риордан - Тень змея
Разумеется, я беспокоилась за всех нас. Мало того, что я отправила Картера на опасное задание с призраком-психопатом «дядюшкой Винни», но мне даже не хватило смелости предупредить брата, что Зия время от времени превращается в маньяка-поджигателя. И я волновалась за Амоса, ведущего нелегкую борьбу с Сетом. Я тряслась за наших учеников, которые сейчас оказались в Первом номе почти без всякой поддержки и наверняка перепуганы до смерти. У меня страшно болело сердце за папу, который сидит сейчас в своем Нижнем мире и горюет по нашей маме – уже не в первый раз. И я отчаянно боялась за дух нашей мамы, который где-то в Дуате пытается спастись от вечного небытия.
Но больше всего на свете я переживала за Уолта. У всех остальных из нас все-таки есть шанс выжить, хоть он и ничтожный. Но даже если мы победим, Уолт все равно умрет. Если верить Сатни, он может не дожить даже до конца нашего путешествия в Саис.
Да мне и необязательно было слышать чужие слова. Достаточно посмотреть на него через Дуат. Фигуру Уолта окружала болезненная серая аура, она становилась все слабее и бледнее. Сколько у нас еще есть времени, подумала я, прежде чем он окончательно превратится в ту иссохшую мумию, которая явилась мне в видении в Далласе?
А ведь было и еще одно странное видение – то самое, возле зала Суда. Когда Уолт вступил в переговоры со стражем-шакалом, он обернулся, и мне на миг показалось, что он…
– Знаешь, Анубис хотел быть там, – прервал мои размышления Уолт. – Я имею в виду, в зале Суда. Он правда хотел с тобой увидеться… если вдруг ты об этом сейчас думаешь.
– На самом деле я думаю сейчас о тебе, Уолтер Стоун, – огрызнулась я. – Ты… твое время на исходе, а мы так толком об этом и не поговорили.
Вроде слов немного… но как же мне было трудно их произнести.
Уолт сидел, опустив босые ноги в воду. Промокшие кроссовки он пристроил сушиться на мощном хвосте Филипа. Вообще-то я не нахожу мужские ступни самой привлекательной частью тела, однако смотреть на ноги Уолта мне было приятно. Его пальцы были почти такого же цвета, как нильский ил.
(Картер недоволен, что я уделяю столько внимания описанию ног Уолта. Ладно, извини. Мне было проще сосредоточиться на его ступнях, чем на его таком грустном лице!)
– Самое позднее – сегодня вечером, – сказал он. – Но, Сейди, все в порядке.
Гнев поднялся во мне так внезапно, что даже меня саму эта вспышка застала врасплох.
– Прекрати! – рявкнула я. – Это даже близко не в порядке! О, конечно, ты уже говорил мне, как ты благодарен судьбе за встречу со мной и возможность изучать магию в Бруклинском Доме, а также за возможность поучаствовать в нашей войне против Апопа. Все это ужасно благородно. Но только… – мой голос сломался. – Только ничего хорошего в этом нет.
Я в сердцах треснула кулаком по спине Филипа, что, конечно, было несправедливо по отношению к нашему славному крокодилу. Да и на Уолта орать не стоило. Но я так устала от страданий. Я совершенно не приспособлена к постоянным потерям, жертвам и неисцелимым душевным ранам. Мне так хотелось обнять Уолта, но между нами все время стояла непреодолимая стена – знание о том, что он умирает. И еще я так запуталась в своих чувствах к нему, что уже сама толком не понимала, что в них преобладает: не то обычное влечение к красивому парню, не то чувство вины, не то (осмелюсь предположить) любовь… или даже просто упрямое нежелание пережить очередное расставание с человеком, который мне небезразличен.
– Сейди… – Уолт обвел взглядом тянущиеся по сторонам болота. Лицо у него сделалось беспомощное, и винить его в этом я не могла. Я и вправду вела себя несносно. – Если я отдам свою жизнь ради того, во что я верю… для меня в этом нет ничего плохого. Но ведь смерть – это не обязательно конец. Я говорил об этом с Анубисом, и…
– О боги египетские, снова ты за свое! – возмутилась я. – Пожалуйста, не говори мне об Анубисе. Я и так знаю, что он тебе наговорил.
Вид у Уолта сделался довольно растерянный.
– Знаешь? Правда? И… тебе эта идея не нравится, да?
– Конечно, нет! – заорала я.
Уолт совсем упал духом.
– Хватит, сколько можно! – продолжала я кипеть. – Мне известно, что Анубис – проводник мертвых душ. И он готовит тебя к загробной жизни. Конечно, он будет талдычить тебе, что все в порядке. Что твоя смерть будет достойной, а суд – краток, и после него ты сразу отправишься в древнеегипетский рай и будешь там блаженствовать вечность. Чертовски здорово! Ты станешь призраком, как моя бедная мама. Может, для тебя это и не конец света. Если тебе так будет легче примириться с судьбой – ладно, что ж тут поделаешь. Но я не хочу об этом слышать! В моей жизни и так уже достаточно людей… с которыми я не могу быть вместе.
Мои щеки пылали. Мало того, что моя мама – привидение. Я не могу ни обнять ее, ни пройтись с ней по магазинам, ни посекретничать с ней по всяким девчачьим делам или спросить совета… Мало того, что меня разлучили с Анубисом – этим невыносимо-притягательным богом, при виде которого мое сердце завязывалось в узел. В глубине души я и так понимала, что у наших отношений нет будущего, учитывая существенную разницу в возрасте – пять тысяч лет все-таки, – но то, что другие боги запрещают нам даже видеться, добавляло соли на мои сердечные раны.
Так теперь еще и Уолт обратится в призрак и покинет меня… Это было уже слишком.
Я подняла на него глаза, опасаясь, что от моих выходок ему станет еще хуже.
К моему безмерному удивлению, он широко улыбнулся, а потом от души рассмеялся.
– В чем дело? – насупилась я.
Он согнулся пополам, все еще хохоча, что мне показалось совсем уж ненормальным.
– Тебе кажется, это смешно, да? – не выдержала я. – Уолт Стоун!
– Нет… – выдавил он, хватаясь за бока. – Нет, просто… Ты не понимаешь. Все совсем не так.
– Неужели? Тогда как же?
Угомонившись наконец, он сосредоточился, видимо, подбирая слова, но тут на нас откуда-то с неба слетел ибис. Приземлившись прямо Филипу на голову, он замахал крыльями и что-то прокаркал.
Улыбка Уолта сползла с лица.
– Ну вот, мы на месте. Руины Саиса рядом.
Филип доставил нас к берегу. Мы обулись и побрели по болотистой низменности туда, где сквозь дрожащее послеполуденное марево виднелась небольшая пальмовая роща. Над нами пролетали цапли, над пышными головками папируса вились оранжево-черные пчелы.
Одна пчела опустилась Уолту на руку, еще несколько с низким гудением кружили вокруг его головы.
Вид у Уолта был скорее озадаченный, чем встревоженный.
– Та богиня, которая обитает здесь, Нейт… она к пчелам не имеет отношения?
– Без понятия, – призналась я шепотом. Не знаю, в чем причина, но почему-то мне здесь не хотелось разговаривать громко.
(Да, Картер. Со мной это действительно впервые. Спасибо, что спросил.)
Я постояла, внимательно вглядываясь в пальмы. Вроде бы вдалеке виднелись остатки стены из саманного кирпича, торчащие из травы наподобие гнилых зубов.
Я показала на них Уолту.
– Как думаешь, это могут быть развалины храма?
Судя по всему, у Уолта тоже возникло необъяснимое желание затаиться. Он присел в траве, стараясь не слишком высовываться. Потом напряженно оглянулся на Филипа Македонского.
– Может, не стоит тащить за собой через заросли здоровенного крокодила? – прошептал он.
– Согласна, – кивнула я.
Уолт произнес заклинание, и Филип тут же снова сжался в маленькую восковую статуэтку. Уолт сунул ее в карман, и мы принялись осторожно осматривать руины.
Чем ближе мы подходили к ним, тем больше замечали вокруг пчел. Когда же мы вышли на небольшую полянку среди пальм, то обнаружили целый пчелиный рой, словно ковром окутавший выкрошенный обломок стены.
Рядом с роем на каменной глыбе сидела женщина. Одной рукой она небрежно опиралась о лук, а другой чертила что-то на земле острием стрелы.
Пожалуй, ее можно было назвать по-своему красивой – стройная, бледная, с высокими скулами, выгнутыми бровями и запавшими глазами. Обычно так выглядят супермодели, балансирующие на грани красоты и истощения. Глянцевито-черные волосы красотки были убраны в косы с вплетенными в них кремниевыми наконечниками стрел, а ее надменное выражение лица словно говорило: «Я слишком хороша, чтобы удостоить вас хотя бы взглядом».
Одета она была, однако, без всякого намека на женственность – в охотничий камуфляж коричнево-бежево-охристой пустынной расцветки. На поясном ремне у нее болталось несколько ножей, а за спиной был приторочен колчан. Лук, который она держала в руках, выглядел весьма серьезным оружием; по поверхности полированного дерева вились золотые магические иероглифы.
Но больше всего настораживало то, что она явно нас дожидалась.
– Очень шумно ходите, – посетовала она. – Я могла пристрелить вас уже раз десять.
Я посмотрела на Уолта, потом опять на охотницу.
– Гм… спасибо. За то, что не стали стрелять.
