Nora keller - Король звезды
Не будь вчерашнего разговора, он мог бы, наверное, чувствовать себя немного счастливым, мог бы чуть-чуть гордиться собой: ведь Кубок не сломался и сам выбрал его. Но теперь и счастье, и гордость казались глупой иллюзией. Чему тут можно радоваться и чем гордиться? Седрика Диггори поддерживала вся школа за исключением Гриффиндора. Гарри Поттера вся школа считала негодяем и предателем, но его поддерживал собственный факультет. Карла негодяем и предателем считали все: и Гриффиндор, и Когтевран, и Пуффендуй, и Слизерин и даже его декан. Слабая надежда, что со временем мнение профессора Снейпа изменится, не оправдалась. Он ещё сильнее отдалился от Карла, всем своим видом желая показать, что не имеет ничего общего ни с глупым желанием этого ученика участвовать в турнире, ни с позорным поражением, которое его ожидает.
Неверие других может по-разному влиять на человека. Кто-то стремится наперекор всем доказать, что чего-то стоит. Кто-то опускает руки под тяжестью укоризненно-насмешливых взглядов. С Карлом не произошло ни того, ни другого. Его сердцем завладела странная пустота. «Всё равно». Если бы у него было достаточно сил говорить, а у них — терпения слушать, он сказал бы эти слова в лицо каждому.
Только Валери смотрела на него с радостным возбуждением. Она уже представляла себя подругой Победителя Турнира Трёх Волшебников, и её ни мало не заботило, что думает об этом вся школа и сам участник турнира.
А Рабэ заботило. В его взгляде теперь ясно читалось чувство вины и даже страх. Казалось, ворон наконец понял, что натворил. И одного имени его друга в кубке недостаточно не только для того, чтобы победить, но и для того, чтобы просто выжить.
— Ничего, — пытался успокоить его Карл, — мы как-нибудь справимся.
Но пока у самого мальчика не было идей о том, как справляться и главное — с чем. Поняв, что участия в турнире не избежать, он заставил себя подойти к Гарри Поттеру, который тоже попал на чемпионат «вне конкурса», и спросил о правилах. Гарри рассказал, что мистер Крауч не сообщил им ничего конкретного, только объяснил, что в первом туре будут проверять умение волшебников действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах.
Раз не существовало никаких особенных указаний, значит, и готовиться было не к чему. Придя к такому выводу, Карл решил сосредоточиться на учёбе: турниры пройдут и забудутся, а чтобы поступить в университет, нужно сначала закончить школу.
Валери его серьёзность немного разочаровала: она мечтала, как вместе с Карлом будет сбегать с занятий и бродить по окрестностям замка. Когда в ответ на предложение отправиться вместо урока трансфигурации в Визжащую хижину девочка услышала: «Давай в конце месяца, когда мы пойдём в Хогсмит…», — она даже обозвала его «зубрилой». Но Карл на «зубрилу» не обиделся. Казалось, он придумал себе прозвище похуже.
Сама Валери предпочитала не отягощать голову лишними знаниями. Конечно, в Хогвартсе предметы оказались намного интереснее, но и здесь было достаточно всякой ерунды. Например, прорицания. Просто смотреть тошно, как эти глупые девчонки окружили профессоршу и кричат наперебой: «Мадам, скажите, когда я выйду замуж?»
«Никогда!» — мрачно предсказала им Валери и отправилась на заклинания.
Профессор Флитвик, хоть ростом и не вышел, знал много полезного. Но к середине урока нервные движения маленького преподавателя утомили Валери. Она высидела ещё десять минут, меняя самодельные серёжки-стрекозы на арбузные дольки, которые давно заприметила у одной студентки Когтеврана, — а потом сбежала.
В коридорах замка было тихо: похоже, остальные ученики отличались большим терпением, а может, просто боялись.
Валери не боялась. Никого и никогда. Вот и сейчас, перегнувшись через перила, она бесстрашно разглядывала тьму, скопившуюся у подножия замерших лестниц. Подняв голову, девочка заметила стоявшего на противоположной стороне Джейдена Ван Стратена. Наверное, ему тоже наскучили занятия. Пустой взгляд скользил по старым стенам, портретам… Валери. В ледяных глазах ничего не отразилось: для него люди значили не больше, чем стены.
Валери вдруг захотелось сделать что-то, чтобы он увидел её, чтобы в его глазах появилось удивление, испуг, может быть, даже презрение — хоть что-то.
Джейден выпрямился — и лестницы пришли в движение. Валери на миг показалось, что она песчинка, попавшая в огромный часовой механизм. «Глупости!.. — оборвала она себя. — С чего бы мне чувствовать себя песчинкой?.. Это в духе Карла…»
Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, и, разбежавшись, прыгнула на одну из лестниц.
— Я хочу сбежать! — весело крикнула она обитателям портретов. — С уроков, из замка!..
Валери не понимала, как устроены эти лестницы, но знала, что никому не позволит выбирать за неё путь. Волшебный механизм подчинился — и через несколько минут девочка выбежала на залитую осенним солнцем дорогу. В такую погоду грех сидеть в тёмных аудиториях: небо почти по-летнему голубое, а у горизонта собрались тяжёлые тучи, словно к ним идёт гроза.
Старая негритянка, готовившая обеды в приюте, говорила, что дома придумали люди, боящиеся молний. Валери всегда любила грозу. Ей нравились крупные капли дождя, летящие в разные стороны, нравился гром, напоминающий дедушку, ворчащего на тебя из-за разбитой банки варенья…
Однажды в детстве ребята из старшей группы обидели её. Сильно обидели. И тогда они узнали, что она молния. И Валери узнала, что она молния. Ребят с ожогами отправили в госпиталь, а девочку — в кабинет заведующей, но никто больше не смел коснуться её и пальцем. Косые взгляды остались, их стало даже больше. Иногда казалось, весь мир вокруг наполнен косыми взглядами. Но молнии не боятся взглядов…
— Карл! — крикнула Валери, заметив поднимающегося по тропинке мальчика, и побежала к нему. — Тоже решил сбежать с урока? — в её голосе слышалось торжество.
— Нет, соплохвост обжёг одного студента, и профессор Хагрид отпустил нас пораньше…
— Ну, хотя бы обед мы прогулять можем? — спросила Валери.
— Обед — можем, — согласился Карл. Последнее время походы в столовую доставляли ему мало радости. Какое удовольствие можно получать от еды, когда каждый желает тебе подавиться?
— Видишь то поваленное дерево? — она протянула руку. — Давай, кто быстрее? Раз, два, три!..
Карл предоставил Валери возможность победить ветер, а сам медленно побрёл на холм, вороша ботинками облетевшие листья… Какой странный год… Столько людей, этот турнир…
— Я победила! — закричала Валери с вершины холма.
— Я в тебе не сомневался, — сказал он, поднявшись к ней.
— Зато ты победишь в турнире!
— Не говори глупостей, — оборвал её Карл. — Да и потом… это неважно…
— А что важно? — тихо спросила Валери.
Карл не ответил. Налетевший порыв ветра растрепал тёмные волосы. В голосе ветра Карлу слышался призыв. Ветер звал его за собой. «Прости, сейчас я не могу уйти, — в мыслях ответил он, — но через четыре года…»
— О чём ты думаешь? — спросила Валери.
— О будущем…
— И какое оно, твоё будущее? — она с любопытством повернулась к Карлу.
— После Хогвартса я хочу поступить в университет… буду строить что-нибудь…
— А я собираюсь остаться в волшебном мире, — сказала Валери, посмотрев в небо.
— Тебе здесь больше нравится?
— В нашем мире всё решают деньги, а здесь всё решает сила, — из её глаз исчезли танцующие огоньки, взгляд стал тяжёлым. — Денег у меня нет, а сила есть… В приюте меня называли ведьмой… Это правда, я ведьма… Я не люблю уроки волшебного рисования, не хочу учить заклинания, позволяющие за секунду вышить золотой узор на покрывале. Другие могут себе это позволить, но не я. Мне магия нужна не для развлечения, а чтобы защитить себя!.. Я буду ведьмой, сильной и смелой настолько, чтобы никто не смог причинить мне вреда!..
Карл слушал Валери — и внутри разливалась странная грусть. Он не мог не признать правоты её слов, но всё же ему казалось, что истина в чём-то другом…
Они до вечера бродили по остывающим полям, провожая последних птиц, спешивших к теплу чужих стран. Даже вернувшись в замок, Карл слышал шорох листвы под ногами и высокие, печальные голоса.
Пытаясь прогнать осенние тени, он подошёл к братьям, делая вид, что интересуется книгами, которые они читают. Тапани сидел над учебником, а у Матти в руках была сказка о забавных существах, напоминающих белых бегемотиков. Карл улыбнулся, в детстве он прочёл все сказки о муми-троллях. Особенно ему нравился друг главного героя — Снусмумрик. Сначала понравилось просто имя. Тогда Карл ещё ничего не знал о волшебстве, но, казалось, в самом этом имени уже заключалась магия. Потом он полюбил и его потрёпанную шляпу, и губную гармошку, и долгие разговоры о свободе и одиночестве. Карл понимал, что Снусмумрик сам выбрал свой путь, и всё же мальчику было его жаль. В таком выборе ему почему-то виделась обречённость…
