Диана Джонс - Год грифона
И внезапно огромная туша Калетты исчезла. Она не растворилась, не растаяла в воздухе. Она просто перестала быть, как лопнувший мыльный пузырь. Эльда даже испугалась за нее. Она подняла клюв и принюхалась. Но нет: из-под мощной вони чужих грифонов по-прежнему пробивался слабый аромат Калетты.
– Похоже, она действительно просто сделалась невидимой, – неуверенно сказала Эльда.
– И как раз вовремя, – заметил Рёскин, указывая вверх.
Не одна, а целых пять огромных крылатых теней кружили в небе над Домом заклинателей и перекликались друг с другом, спускаясь на университет. Слов никто разобрать не мог, однако по тону было ясно, что ничего хорошего и приятного грифоны не говорят. Потом первый из грифонов издал вопль, от которого у всех, кто был во дворе, кровь застыла в жилах, сложил крылья и ринулся вниз. Эльда почувствовала, как у нее вся шерсть встала дыбом, от хохолка до кончика хвоста. Когда первый из грифонов приземлился во дворе, почти все студенты помчались прятаться кто куда. А во дворе появлялись все новые грифоны. Каждый из них был ростом почти с Калетту, и, как и говорила Калетта, ничего хорошего в них не было.
Эльда тоже побежала прятаться, но с разгону врезалась во что-то огромное, теплое и мягкое, находившееся рядом со статуей волшебника Поликанта. Рёскин тоже натолкнулся на это же препятствие. Эльда сообразила, что это Калетта, поспешно отскочила назад и обнаружила, что они с Рёскином остались во дворе практически одни, посреди этих чужих грифонов. Кроме них двоих, во дворе была только Клавдия. Клавдия споткнулась о свою злосчастную вешалку, а поднявшись, обнаружила, что уже не успевает убежать, и осталась стоять на одном колене, держа вешалку наперевес, нацеленной на ближайшего грифона, на манер имперского легионера с копьем. Из дверей и окон выглядывали встревоженные лица, однако во дворе не было никого, кроме них троих, если не считать Калетты – а Калетта явно сочла за лучшее затаиться.
Грифоны рассредоточились по двору, на первый взгляд без всякого порядка, но на самом деле они перекрыли Эльде и ее друзьям путь ко всем дверям. Эльде не нужно было вертеть головой – она и без того видела, что у двери в ее концертный зал сидит лохматый, коричневый с белым самец. Грифоны видят и то, что находится у них за спиной, и это большое преимущество, когда имеешь дело с людьми, но Эльда сообразила, что с грифонами это не действует. К тому же все эти самцы были такие огромные и распространяли вокруг себя ощущение грубой агрессивности. В остальном они совсем не походили друг на друга. Их главарь, который теперь шел на Эльду, насмешливо помахивая хвостом, был каштановый в полосочку, с растрепанным темно-коричневым хохолком и наглыми желтыми глазами. Другой был сизый, с переливчатой, как у голубя, шеей, но при этом такой замызганный, что всей этой красоты было почти не видать. Еще один – просто коричневый, четвертый – коричневый с белым, а пятый, должно быть, был когда-то белым, но от грязи сделался желтоватым. В других обстоятельствах Эльда подивилась бы тому, как, оказывается, много на свете разных грифонов, но здесь и сейчас она просто испугалась.
– Где Калетта? – осведомился напыжившийся главарь. – Она сюда полетела, я знаю. Если она думает, что ей удастся скрыться от Джессака Атрека за океаном, так она ошибается!
– Ну, тут ее нет, ты же видишь, – сказала Эльда.
Грифон обвел двор своими желтыми глазами:
– Значит, прячется где-то. Я вижу как минимум четыре двери, достаточно большие, чтобы она могла за ними спрятаться.
– Обыскать это место, Джессак? – вызвался бывший белый.
Джессак уставился на Эльду, склонив нечесаную голову набок, будто в задумчивости.
– Не надо. Эта желтая киска сама нам все скажет. Ведь скажешь, малявка?
– Не скажу, – ответила Эльда. – Даже если бы чего и знала, все равно не сказала бы.
Джессак на это выгнул шею, так что она вдруг сделалась невероятно длинной и тощей, каштановые перья разошлись в стороны и встали ершиком, а клюв нацелился прямо в лоб Эльде, и желтые глаза уставились в ее глаза. Он поднял переднюю лапу, делая вид, что хочет почесать клюв, и заодно продемонстрировал когти, раза в два длиннее Эльдиных и жутко острые.
– Скажешь, малявка, скажешь!
Клавдия попыталась отвлечь Джессака – она довольно пронзительно спросила:
– А чего вы вообще хотите от Калетты?
Джессак не шевельнулся и не ответил, однако коричневый с белым объяснил:
– Джессак поклялся жениться на Калетте и научить ее уму-разуму. Она оцарапала ему…
– Заткнись! – рявкнул Джессак, не сводя глаз с Эльды.
– Ишь какой забавный человек! – буркнул коричневый с белым. – Зелененький… Растерзать ее?
– Сперва мне надо добыть Калетту, – ответил Джессак. – Слушай, киска, если не хочешь остаться без глаз, лучше скажи, где она!
Эльда стояла неподвижно, как статуя, как кошка у мышиной норы, и ничего не отвечала. Шерсть и перья у нее так вздыбились, что даже кожа на голове и спине заныла. Теперь она понимала, что имела в виду Калетта, говоря, что чувствует себя слабой и беззащитной рядом с этим грифоном. Его запах, то, как он смотрел, и его мощное львино-орлиное тело пробудили в Эльде какие-то первобытные инстинкты, о которых она прежде и не догадывалась. Ей хотелось, как кошке или как львице, лечь на брюхо и отдаться на его милость. Внутри шевелилось незнакомое чувство, – должно быть, это и есть похоть. Однако мама однажды, застав Эльду гоняющейся за мышами, сказала ей, что грифоны – не кошки и не птицы, а разумные существа, и Эльда это твердо запомнила. И потому ужасно рассердилась, оттого что Джессак нарочно заставляет ее чувствовать себя похотливой кошкой.
Фелим, Ольга и Лукин, стоявшие на пороге концертного зала, за спиной коричнево-белого грифона, отчаянно пытались пустить в ход уже третье заклятие. Сперва они хотели сделать так, чтобы грифоны провалились в ямы. Потом попытались превратить их в мышей. Теперь они просто старались их изгнать. Но даже это простейшее заклятие не действовало.
– Ничего не понимаю! – прошептал Фелим. – Такое впечатление, что они невосприимчивы к магии!
Рёскин, стоявший рядом с Эльдой, тоже обнаружил это и вспомнил, что гномьи предания гласят, будто грифоны древних времен были неуязвимы для магии.
– Какие-то пережитки прошлого! – с отвращением буркнул он. – Пещерные грифоны! Почему бы им не убраться отсюда?
Джессак сделал стремительный выпад клювом в сторону Рёскина. Гном отшатнулся. Эльда, которая начинала сердиться по-настоящему, накрыла гнома правым крылом и прижала его к боку, гневно глядя на Джессака. Прочие грифоны защелкали клювами, захлопали крыльями и насмешливо загомонили.
– Хо-хо! – воскликнул сизый. – А киска-то уже, похоже, готова стать матерью! Джессак, можно, я возьму ее себе?
Это была последняя капля. Нарастающий гнев Эльды хлынул через край, и она завопила во всю глотку. А глотка у Эльдочки была луженая! Дерк не раз печально говорил, что младшая в семейке горластых грифонов и должна быть самой горластой, иначе ее просто никто не услышит.
– Ах вы, драные пичуги! Налетели сюда, растопырили перья, напугали добрых людей! Да вы б хоть помылись сначала! Почистились бы хоть! Вонючки несчастные! И у вас, нерях, еще хватает наглости воображать, будто моя сестра захочет иметь с вами дело? С вами, грязнулями, грубиянами, хулиганами? Да у вас и трех капель мозгов на всех не наберется! Ишь ты, приперлись сюда, в приличное место, и даже не поздоровались!..
И так далее, и тому подобное. Если уж Эльда заводилась, орать она могла часами. Джессак, который по-прежнему стоял, вытянув шею, склонил голову набок и сделал вид, что любуется ею. От этого Эльда распалилась еще пуще.
– Да даже ваши предки-сизари вас бы постыдились! – визжала она. – Твоя бабка-стервятница перевернулась в своей навозной куче! А твоя матушка, либо павианша с помойки, либо на редкость глупая выдра, наверняка давно скончалась, не пережила такого позора!
За спиной у Эльды раздался звук, похожий на щелчок бича, ее маховые перья вздыбились от порыва ветра, и, к великой ее радости, рядом с нею появился ее брат Блейд.
– Давай, Эльда, продолжай! – шепнул он. – Отвлекай их. У тебя прекрасно получается! Мы услышали твой призыв. Кит сейчас будет.
12
Эльда набрала в грудь побольше воздуха и радостно завопила:
– А деды ваши были кры-ысами, и воспитывали их шакалы, шакалы, шакалы!
Но Джессак и его приятели ее уже не слушали. Они смотрели на Блейда и сдвигались потеснее. Похоже, им сделалось здорово не по себе.
– Снова ты! – сказал Джессак.
Блейд сложил руки на груди и принялся постукивать по земле сапогом.
– Да. Снова я. Между прочим, когда вас отправили в изгнание, я вас предупреждал, что, если вы явитесь сюда, я заставлю вас пожалеть об этом. И я таки заставлю. Даю вам десять секунд на то, чтобы убраться отсюда. Раз! Два!
