Клан тигров - О’Доннелл Кассандра

Ван посмотрел на неё как на умалишённую.

– Демон? Лупаи, никаких демонов не существует.

– Ну, тогда обязательно скажи ему об этом, когда он вернётся, – ответила Майя, морщась от боли.

Вдруг вдали раздался вой зверя. Ван резко обернулся.

– Это он… Беги… Брось меня… брось меня… – шептала Майя.

Ван взглянул на неё с алчностью сокола, наблюдающего за окровавленной мышью, но, вопреки ожиданиям, мотнул головой.

– Давай я сам буду решать, что мне делать, а чего не делать, а то сейчас мне ужасно хочется тебя укусить, волчица, – процедил он и превратился.

Демон выл, и вокруг него, подобно рою рассерженных пчёл, распространялись волны гнева.

Впервые в жизни у серпаи в ушах шептал голос смерти. Не сводя глаз с чудовища, он зашипел, словно отвечая ему. Да, монстр был ужасен, как порождение самого дьявола, и всё же не был никаким демоном. Демоны бессмертны, их нельзя убить. А Ван совершенно не собирался умирать.

Приняв змеиную боевую стойку, Ван оскалил острые клыки, зашипел так, что даже самые бесстрашные хищники содрогнулись бы в ужасе, и замер. Мгновение чудовище не двигалось, словно колеблясь, а затем бросилось на гигантскую рептилию. Ван мгновенно припал к земле, увернулся от клыков и ударил хвостом, отбросив монстра на несколько метров. Демон, скорее удивлённый, нежели оглушённый, повернулся к своему противнику и издал нечто вроде рыка. Он никогда не имел дела с чужаками такого вида и размера. Что это за странные животные? Пахнут одновременно рептилией и двуногим. Или волком и двуногим? Всё это сбивало зверя с толку.

Зверь несколько раз переступил с лапы на лапу, готовясь к атаке, и бросился на Вана. Он широко разинул пасть и высоко подпрыгнул, чтобы дотянуться до головы змея, но тот снова не позволил противнику себя достать. В мгновение ока он извернулся всем своим гибким телом и вонзил длинные клыки в шею зверя, а затем с быстротой молнии отскочил в сторону. Демон, думая, что ему удалось остаться невредимым, повернулся к серпаи и тоже вонзил зубы в толстую чешую врага. Ван зашипел и завертелся, пытаясь вырваться из хватки зверя. А через мгновение огромные челюсти монстра вдруг разжались. Он отодвинулся от серпаи и жалобно завыл.

Ван смотрел, как чудище уползает в чащу, и мысленно улыбался.

«Как я и говорил, эта грязная тварь вовсе не демон», – подумал он.

Ледяной яд, который Ван впрыснул монстру, постепенно нагревался, распространяясь по венам. Достигнув сердца, яд станет смертельным и раскалённым, как вулканическая лава. Зверь задрал морду и взвыл от боли, в его глазах застыло удивление и непонимание. Он сделал шаг, потом другой… и рухнул на землю.

Вскоре после битвы с демоном Ван по просьбе Майи отправился на поиски Клеа. Увы, едва найдя её, змей мгновенно понял, что волчица мертва. Достаточно было взглянуть в её затуманенные, пустые глаза, чтобы понять: жизнь уже покинула её тело. Демон не оставил лупаи ни единого шанса. Сомкнув гигантские челюсти на шее Клеа, он перекусил волчице позвоночник.

– Где она? Где Клеа? – спросила Майя, как только увидела возвращающегося серпаи.

Ван посмотрел на неё долгим взглядом и покачал головой. Майя побледнела.

– Что? Нет… нет…

– Майя…

– Нет, говорю тебе, нет! Ты ошибаешься! Клеа… Клеа…

– Я не ошибаюсь. Мне жаль.

В глазах серпаи сверкнуло неожиданное, но искреннее сочувствие, и тогда волчица поняла, что он не лгал. Мертва. Клеа умерла. Умерла из-за неё, из-за Майи. Клеа умерла, потому что Майя не смогла вовремя догнать чудовище, потому что бежала недостаточно быстро, потому что не поверила предупреждению того глупого человека, который советовал им не заходить в лес зверя…

– Майя? – проговорил Ван, глядя, как девушка беззвучно открывает рот.

Внезапно ночную тишину пронзил душераздирающий вопль. Кто-то надрывно выл. Майя не знала, кто мог издавать такой полный боли и скорби крик, но потом поняла, что кричит она сама.

– Майя…

Она почувствовала, как её легко оторвали от земли и чья-то рука прижала её к твёрдому плечу. И тогда в её душе словно прорвало плотину. Майя прильнула к тому, кто её держал, и зарыдала. Она плакала, плакала и плакала, не в силах остановиться.

– Если продолжишь поливать меня слезами, я тебя укушу, – проворчал Ван.

Он не знал, как вывести Майю из этого истеричного состояния, и в конце концов решил аккуратно посадить её на землю.

Потом он стал ждать. Он ждал около часа, прежде чем слёзы Майи, наконец, высохли.

– Хочешь чего-нибудь? – спросил он, когда девушка немного успокоилась.

– Пить…

Ван нахмурился и пощупал её лоб: кожа была обжигающе горячей. Змей рывком поднялся, обошёл их маленький лагерь и, найдя флягу с водой, вернулся к Майе. В его голове вертелся рой вопросов.

«Что ты делаешь? Почему так печёшься об этой псице? В таком состоянии она ничем не сможет помочь тебе в охоте на людей, остаётся только два варианта: первый – бросить её, второй – добить».

Но странное дело: Ван не мог выбрать ни то, ни другое.

– Проклятие, оживай! Что с тобой? Ты что, заболела? – сердито обратился он к Майе, не понимая, почему при виде её страданий у него встаёт ком в горле.

Змей присел на корточки рядом с девушкой и осторожно приподнял её голову.

– Вот, пей! – велел он, вливая ей в рот свежую воду.

Затем он осторожно уложил Майю обратно на землю.

– Жарко…

Ван снова пощупал лоб девушки. Жар усилился. Он должен был во что бы то ни стало сбить температуру. Тяжело вздохнув, серпаи вытянулся на земле рядом с Майей, надеясь, что прикосновение его ледяной кожи поможет волчице побороть лихорадку. Стоило ему улечься, как Майя, впавшая в полубессознательное состояние, тут же прижалась к нему.

– Тебя не учили, что нельзя так близко подходить к серпаи, дурочка? – пробормотал Ван, осторожно сдвигая белые волосы девушки, щекотавшие ему грудь. – Ты и впрямь безнадёжна.

Майя проснулась с опухшими от слёз глазами. Нога болела, а голова, казалось, была готова взорваться.

– Проснулась, наконец?

Лицо Вана почти касалось её лица.

Резко высвободившись из его объятий, Майя отпрянула и зарычала. Волчица внутри неё металась и яростно выла: «Осторожно! Серпаи! Опасность!»

– Эй, успокойся, ладно? Я прижался к тебе лишь затем, чтобы сбить температуру. У тебя была лихорадка.

Ван улыбался. Майя же замерла, поражённая. С такого расстояния было видно, как в сиреневых радужках серпаи вспыхивают переливающиеся искорки. Это было так красиво, что на миг волчице показалось, будто сама создательница миров нарисовала глаза змея своей самой тонкой и мягкой кистью.

– Как ты? У тебя странный вид. Ты голодна? Хочешь чего-нибудь съесть?

Майя недоверчиво уставилась на Вана и, к своему величайшему изумлению, поняла, что не видит в выражении его лица ни скрытых мотивов, ни враждебных намерений.

– Да, всё в порядке, просто непривычно вдруг видеть тебя таким добрым, – наконец выдавила она.

Ван мысленно вздохнул. Он и сам не понимал, что на него нашло.

– Дело не в доброте, а в осторожности. Твой приятель Бреган сказал, что убьёт меня, если с тобой что-то случится. Забыла? – фыркнул он.

Майя возвела глаза к небу. Она прекрасно знала, что Вану целиком и полностью плевать на угрозы Брегана и что серпаи никогда и никого не боялся.

– И потом, – добавил Ван, – одну из вас я уже потерял, так что…

Он умолк, видя, как задрожали губы Майи.

– Где… Где она?

– Тут недалеко, – уклончиво ответил змей.

Ёкаи, в отличие от людей, не устраивали похорон и не покрывали могилы цветами. Они не пели песен, чтобы попрощаться с умершими. Вместо этого они поступали так, как и все звери в дикой природе: оставляли тела насекомым и падальщикам, дабы те могли продолжить свой путь в вечном круговороте жизни.

– Хочешь её увидеть? – спросил Ван.

Майя несколько секунд размышляла, затем покачала головой. Ей хотелось запомнить смеющуюся, улыбающуюся Клеа, которая поддразнивала её и играла с ней, а не холодное неподвижное тело, распростёртое на прелых листьях.