Астрид Линдгрен - Собрание сочинений: В 6 т. Том 2. Суперсыщик Калле Блумквист
— Тем лучше, — произнес Калле.
— Ну, а как же мы сможем их выслеживать через окно мансарды? — недоумевала Ева Лотта. — Правда, я длинноногая, но…
— Видно, что ты ничего не читала по технике криминального дела. Как ты думаешь, что делают криминалисты в Стокгольме? Если им надо наблюдать за квартирой на четвертом этаже, где находятся мошенники, они ищут доступ в квартиру на другой стороне улицы, лучше всего на пятом этаже, чтобы подняться чуть выше этих негодяев. И вот полицейские стоят там с биноклем и смотрят прямо на них, пока они не опустят шторы.
— Будь я негодяйкой, я опустила бы штору прежде, чем зажечь свет, — сказала практичная Ева Лотта. — А вообще, в какую квартиру, ты думаешь, мы найдем доступ, чтобы наблюдать за Юнте?
Об этом Калле еще не думал. Криминалистам в Стокгольме, верно, куда легче добывать доступ в квартиры. Им достаточно показать свое удостоверение полицейского. Маловероятно, что так же хорошо пройдет этот номер для Калле и Евы Лотты. Кроме того, напротив дома Юнте никакого дома не было, так как там текла река. Но совсем рядом с домом Юнте стоял другой дом, да, другой. И это был дом старика Грена. Старая, полуразвалившаяся двухэтажная деревянная лачуга. Столярная старика Грена находилась в нижнем этаже, а сам он жил наверху. «Можно ли получить доступ в жилище Грена? — ломал себе голову Калле. — Заявиться к нему и учтиво спросить, нельзя ли расположиться в его окне, чтобы немножко понаблюдать?»
Калле и сам понимал, каким глупым было бы такое предложение. Кроме того, здесь была еще одна загвоздка. Дом Юнте и дом старика Грена были, конечно, обращены фронтонами друг к другу, но в доме старика Грена не было, к сожалению, окон против окон Юнте в верхнем этаже.
— Я знаю, — сказала Ева Лотта. — Мы влезем на крышу старика Грена, это единственный способ.
Калле восхищенно взглянул на нее.
— Если учесть, что ты вообще ничего не читала по криминалистике, ты в самом деле не так уж и глупа! — сказал он.
Да, крыша старика Грена — единственное, что им оставалось. Она была расположена чуть выше чердачной каморки Юнте. И на окне Юнте — никакой шторы. Просто бесподобный наблюдательный пункт.
С легким сердцем отправились Калле и Ева Лотта домой — обедать.
5
Было темно и тихо, когда они часа через два крались по Плутовской горке. Совершенно темно и тихо. Маленькие деревянные лачуги стояли там совсем рядом, тесня друг друга в борьбе за жизненное пространство. Частица жаркого июльского дня еще витала среди домов. Было темно, вся Плутовская горка покоилась, окутанная теплым пушистым мраком. Порой из какого-нибудь маленького окошка или двери, открытой навстречу летнему вечеру, темноту прорезали лучи света. Мрак был напоен разными запахами. Запахи кошки, и жареной салаки, и кофе смешивались с одуряющими ароматами цветущего жасмина и таким же одуряющим благоуханием от какого-нибудь помойного ведра, которое уже давным-давно следовало опорожнить.
В тихих переулках не было ни души. Обитатели Плутовской горки не проводили ночи вне дома. Они все замкнулись в четырех стенах своего жилища и вкушали отдых и покой после дневных трудов в маленьких тесных кухоньках своих лачуг, где на плите ворчал кофейник, а на подоконниках цвела герань.
Тот, кто вышел бы прогуляться на Плутовскую горку, рисковал не встретить тут ни души.
— Тихо, как в могиле, — сказал Калле.
И он был прав. То тут, то там слышался гул голосов за одним из освещенных окон. Где-то далеко ненадолго залаяла собака, но вскоре смолкла. Где-то кто-то заиграл на гармошке какую-то нестройную мелодию, но это была просто попытка, а потом воцарилась еще более глубокая тишина.
Зато у Юнте было гораздо оживленнее. В его чердачной каморке горел свет, а через открытое окно доносились пронзительные звуки мальчишечьих голосов. Калле и Ева Лотта удовлетворённо констатировали, что допрос явно был в самом разгаре. Там в самом деле разыгрывалась потрясающая драма, и Калле с Евой Лоттой были полны твердой решимости насладиться спектаклем из первого ряда партера на крыше старика Грена.
— Дело только за тем, чтобы взобраться на крышу, — смело заявила Ева Лотта.
Да, дело было только за этим. Калле обошел лачугу, чтобы узнать, как им быть. Вот досада: у старика Грена тоже горел свет! Почему это старые люди не спят по вечерам, когда это им, верно, просто необходимо? Чтобы можно было прогуляться по их крыше и никто бы тебе не мешал. Но тут уж ничего не поделаешь. Помешают или нет, но влезть на крышу необходимо.
Вообще-то, оказывается, все проще простого. Старик Грен был настолько любезен, что у одного из фронтонов своего дома поставил лестницу. Разумеется, эта лестница стояла прямо против его окна. И в окне этом горел свет. Да и окно за наполовину опущенной шторой было открыто. И потом: разве можно быть уверенным, что Грен придет в безумный восторг, если, внезапно высунув голову, увидит, как две Белые Розы с бешеной скоростью поднимаются вверх по лестнице? Люди редко склонны предоставлять свои крыши для народных гуляний. Но в войне Роз такие мелочи помешать не могли. Нужно лишь неуклонно следовать по пути общественного долга, даже если он пролегает по коньку крыши старика Грена.
— Иди ты первым, — ободряюще предложила Ева Лотта.
Калле так и сделал. Медленно, медленно начал он карабкаться вверх по лестнице. Ева Лотта быстро и молча следовала за ним. Положение их станет угрожающим лишь в тот момент, когда они окажутся вровень с окном второго этажа.
— У Грена гость, — осторожно прошептал Калле Еве Лотте. — Я слышу, как они болтают.
— Сунь в окно свою черепушку и попроси пряник, — удовлетворенно хихикнув, предложила Ева Лотта. Она была уверена, что это очень удачная мысль!
Однако Калле, ясное дело, не думал, что это так уж весело. Он продолжал как можно быстрее взбираться на крышу. Ева Лотта тоже стала серьезней, когда настал ее черед миновать это опасное место.
Да, у Грена был гость, это было отчетливо слышно, но никаких пряников там, видимо, не подавали. Кто-то стоял спиной к окну, кто-то, говоривший низким взволнованным голосом. Ева Лотта не могла видеть всю эту личность целиком, ведь штора была наполовину опущена. Но она видела, что на госте Грена были надеты темно-зеленые габардиновые брюки. И еще она услыхала его голос.
— Да, да, да, — нетерпеливо сказал он. — Я попытаюсь. Я заплачу, и покончим с этим делом.
Потом послышался дребезжащий старческий голос Грена.
— Это вы, господин, говорите уже давным-давно. Но теперь я больше ждать не желаю! Ведь вы, господин, понимаете, что я хочу получить мои деньги обратно?!
— Говорю вам: вы их получите, — снова заговорил незнакомец. — Мы встретимся в среду. В обычном месте. И возьмите с собой все мои векселя. Все до одного. Каждый чертов вексель! Я погашу их все сразу! И покончим с этим.
— Вам, господин, не надо принимать все так близко к сердцу, — кротко ответил ему Грен. — Ведь вы, господин, понимаете: я хочу вернуть мои деньги.
— Кровопийца! — воскликнул незнакомец.
И было слышно: он говорит то, что думает.
Ева Лотта быстро полезла наверх. Калле ждал ее, сидя на коньке крыши.
— Там внизу они только и тявкают что про деньги, — сказала Ева Лотта.
— Чем они занимаются, это то самое ростовщичество и есть? — предположил Калле.
— Интересно, что такое «вексель»? — задумчиво спросила Ева Лотта. Но быстро оборвала саму себя: — Чепуха, не все ли равно! Пошли, Калле!
Им пришлось перелезть наискосок по крыше на противоположную сторону дома, куда выходило окошко Юнте. По-прежнему жутко было балансировать вдоль конька крыши под покровом темного неба, не озаренного блеском звезд, которые осветили бы их опасный путь. Кроме дымовой трубы, держаться было не за что, а труба послужила им лишь случайной поддержкой уже после того, как они, шатаясь, прошли полпути. Им очень не хотелось отпускать трубу и продолжать со страшным риском балансировать по крыше, но они обрели новые силы при виде зрелища, ожидавшего их в каморке Юнте. Там сидел на стуле их предводитель, окруженный Алыми, размахивающими руками и оравшими на него. Но он лишь гордо качал головой. Ева Лотта и Калле легли на живот и приготовились к удивительному зрелищу. Они могли и видеть и слышать все, что происходило в мансарде. Какой триумф, какое превосходство над Алыми! О, если бы их предводитель знал, что спасение так близко! Всего лишь в двух метрах от него лежали его верные братья по оружию, готовые ради него отдать свою жизнь и свою кровь!
Оставалось только выяснить одну небольшую деталь! Как спасти Андерса? Наверное, это прекрасно — отдать свою жизнь и кровь за другого, но как это сделать? От пленника их отделяла пропасть шириною не менее двух метров.
![Астрид Линдгрен - Линдгрен А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Суперсыщик Калле Блумквист [ Суперсыщик Калле Блумквист; Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью; Калле Блумквист и Расмус; Расмус, Понтус и Глупыш]](/uploads/posts/books/212389/212389.jpg)
