Алека Вольских - Мила Рудик и тайна шестого адепта
— Как после погрома, — произнес Ромка.
— Что здесь случилось? — неизвестно у кого спросила Белка.
Мила с Ромкой сделали несколько шагов вперед, пока Белка настороженно вглядывалась в тени, расползшиеся вдоль стен класса. Окон в башне Бафомета оказалось совсем мало, поэтому высокий конусообразный потолок тоже утопал в темноте. Сквозь сумрак, похожий на рой мошек, виднелись смутные очертания стропил и горизонтальных балок.
— Вроде бы ничего страшного здесь нет, правда? — с надеждой произнесла Белка.
И как только она это сказала, Мила краем глаза уловила движение слева. Одновременно с Ромкой она повернула голову, а в следующее мгновение они вдвоем застыли, парализованные ужасом, — в нескольких шагах от них прямо из воздуха материализовалась огромная, в несколько раз превышающая рост человека, кобра.
Мила едва не задохнулась от такого зрелища. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Ромка заслонил ее рукой. Жест был столь же бесполезным, как и бессознательным.
Кобра, глядя на них жутким цепенящим взглядом, резким движением раскрыла свой капюшон. Тотчас во все стороны полетели песчаные струи, и только тогда сквозь страх Мила поняла — существо перед ними не имело никакого отношения к змеям, тело этой кобры состояло из мельчайших крупиц земли и песка.
Раскрыв пасть с острыми клыками, кобра высунула наружу извивающийся раздвоенный язык и зашипела, как настоящая.
— Песчаная кобра, — затаив дыхание, прошептала Мила.
— Что? — будто не расслышав, произнесла на высокой ноте Белка.
И тут одновременно произошло две вещи: исполинская кобра бросилась прямо на них, и Мила, машинально отворачивая лицо и прикрывая голову руками, увидела, как Белка, наоборот, поворачивается к ним, словно только что смотрела в другую сторону.
— А-а-а-а-а!!! — с широко распахнутыми от ужаса глазами завопила она, заметив над их головами кобру величиной со слона.
Не прошло и двух секунд, как Белкин крик был погребен под горячей песчаной лавиной. Переждав несколько секунд, Мила подняла голову и, одновременно пытаясь очистить от песка лицо, услышала рядом всхлипы и стоны Белки.
Мила повернулась на звуки и увидела, что ее подруга сидит в шаге от нее и отчаянно трет глаза, которые, видимо, засыпало песком во время броска песчаной кобры.
— Не три их — хуже будет, — сказал, отряхиваясь, Ромка. — Их нужно промыть.
— Чем? — едва ли не плача, спросила Белка. — Что произошло? Откуда взялся песок?
— Ты разве не видела? — удивилась Мила.
— А? — громко всхлипнула Белка. — Я видела… что-то большое, а потом мне засыпало глаза.
Она сделала попытку их открыть, но покрасневшие веки так опухли, что не желали открываться. По Белкиным щекам рекой текли слезы.
Мила встала и, взяв Белку под локоть, сказала Ромке:
— Помоги ее поднять. Нельзя здесь рассиживаться. Эта песчаная кобра может появиться снова в любой мо…
Мила смолкла на полуслове — сзади нарастала, становясь с каждой секундой все громче и громче, мешанина странных звуков. Что-то потрескивало и шипело, словно разгорался пожар. Капала на пол вода. Свистел, будто перед ураганом, ветер. Мила увидела, как вытянулось лицо Ромки — в этот момент он смотрел на что-то за ее спиной. Его глаза неестественно округлились.
— Кажется, мы влипли, — почти беззвучно произнес он.
Мила медленно повернула голову и оцепенела.
Их было трое, и каждый из троих был так огромен, что достигал в высоту подстропильных балок, которые до сих пор, казалось, лишь чудом не обрушились.
Прямо перед ребятами, возвышаясь над ними, стоял рыжий лис — его огненное тело издавало угрожающее шипение. Пламя танцевало на его спине, в хищных глазах, в ощеренной пасти.
Слева бил водяными щупальцами об пол невероятных размеров осьминог — во все стороны отскакивали потоки воды. Ледяные брызги долетали до ребят, больно кусая кожу.
Справа, чуть дальше остальных, странным подобием воздушного вихря угадывались очертания исполинского коршуна. Башня уже выла от сильного ветра, а длинные волосы Милы, мечась из стороны в сторону, хлестали ее по лицу.
— Ч-что происходит? — заикаясь, спросила почти ослепшая Белка.
И в этот момент огненный лис ринулся на незваных гостей заброшенной башни. От ужаса ничего не соображая, Мила сделала первое, что пришло ей в голову, — бросилась прикрывать собой беспомощную подругу. Вместе с Белкой они упали на пол, и тотчас их охватило плотное облако жара. Мила услышала Ромкин крик, от которого кровь в ее жилах похолодела, и, как только жар отступил, стремительно обернулась.
Ромка стоял, прикрывая лицо одной рукой, и тяжело дышал — видимая часть лица и тыльная сторона кисти были покрыты ожогами.
— Ромка! — воскликнула Мила, но не успела даже подняться на ноги.
Ледяная волна обрушилась на них неожиданно. Секунду назад Мила видела вокруг себя извивающиеся водяные щупальца, и вот уже она задыхается и, кашляя, пытается вытолкнуть попавшую в легкие воду. Водяной поток подкинул ее вверх, закружил и понес куда-то, бросая из стороны в сторону, — задыхающуюся и полностью утратившую контроль над собственным телом.
Когда Мила пришла в себя, она обнаружила, что лежит на лестнице и одной рукой держится за перекладину перил. Рядом раздались стоны и кашель. Мила, сделав усилие, приподнялась и повернула голову.
Белка с Ромкой, как и она, растянулись на ступенях. Оба, пытаясь подняться, задыхались.
— Что это было? — севшим голосом спросила Мила, разглядывая друзей.
Ромкино лицо и руки были в ожогах, а Белкины глаза по-прежнему ужасно слезились. Мила бегло осмотрела себя и удивилась — кажется, ей досталось меньше остальных: подпаленные на концах волосы и промокшая насквозь школьная форма — вот и весь урон.
— Я думаю, это были элементали, — задышав, наконец, ровнее, сказал Ромка, принимая сидячее положение.
— Элементали, — повторила Мила, пытаясь вспомнить, знает ли она, что это такое, но слово ей ни о чем не говорило. — Что это?
Ромка дернул щекой и зашипел сквозь зубы от боли.
— Духи стихий, — ответил он.
— Духи стихий? — удивилась Мила. — Подожди, но разве духи стихий не должны выглядеть иначе? Ну, там… саламандры, сильфы и тому подобное?
Ромка покачал головой, одновременно бросив сочувственный взгляд на Белку, которая отчаянно терла красные веки, пытаясь их очистить от песка. Судя по обильному слезотечению — без особого успеха.
— Элементали не имеют ни физической оболочки, ни постоянной формы, — объяснил Ромка. — Они могут принимать форму нечисти, к примеру, или некоторых волшебных существ, но… Если какой-то маг связывает элементалей чарами, он наделяет их формой на свое усмотрение. Кто-то запечатал в башне Бафомета четырех элементалей и наделил их той формой, которую мы видели. Лис — это, судя по всему, элементаль стихии огня, кобра — стихии земли, коршун — стихии воздуха, осьминог — элементаль стихии воды.
— Лапшин, — всхлипывая от боли и слез, проговорила Белка, — ты что, еще и рассмотреть их успел?
Ромка скептически изогнул одну бровь.
— Их трудно было не заметить, знаешь. Они огромные!
— А?..
— Точно, — вспомнил Ромка, — тебе же глаза песком засыпало, поэтому ты ничего не видела.
— А как можно запечатать духов? — заинтересованно спросила Мила; она впервые слышала о таком чародействе.
— Печатью служения, — ответил Ромка. — Я, вообще-то, не слишком-то в этом разбираюсь. Знаю только, что есть способы заставить духов или демонов служить тебе. Черные маги, к примеру, пользуются ими на полную катушку. Но элементали, как духи стихий, к черной магии вроде бы никакого отношения не имеют, значит, печатью служения могут пользоваться и белые маги.
Мила задумалась над словами Лапшина.
— Значит, ты все-таки думаешь, — спросила она, — что магом, который запечатал в башне элементалей, был Терас?
Ромка пожал плечами.
— Похоже на то.
Мила хмыкнула и бросила взгляд наверх.
— В таком случае, он сделал это не просто так. Уж точно не потому, что ему захотелось похулиганить. Он что-то спрятал в этой башне. Наверняка. А элементали ему нужны были, чтобы охранять эту вещь.
Ромка досадливо цыкнул и поморщился — ожоги на его лице должны были причинять ему сильную боль.
— Но какой смысл Терасу просто прятать что-то?
— Наверное, он хотел, чтобы спрятанную им здесь вещь нашел тот же, кому достанется дневник, — сказала Мила и добавила: — Бледо.
Ромка посмотрел на Милу хмурым взглядом и мрачно пошутил:
— Он хотел убить своего сына? Вот что значит любящий отец.
Мила издала короткий смешок, удивляясь, что, даже страдая от боли, Ромка умудряется иронизировать.
— Нет, скорее всего, это загадка — точно так же, как было с Дуатом. Тот, кто ее разгадает, снимет печать, освободит элементалей и тогда уже беспрепятственно сможет забрать спрятанную здесь Терасом вещь.
