Невероятные создания - Ранделл Кэтрин

– Говорю им, чтобы они не ели вас сразу. Человек неспособен навредить сфинксу.

Найтхэнд выглядел так, будто собирался поспорить с Белхибом. Ириан выразительно подняла бровь, и берсерк промолчал.

Сфинксы были удивительными. Кристофер поразился тому, с какой легкостью создания перепрыгивают со скалы на скалу, преодолевая расстояние в двадцать футов. Чуть в стороне, за валуном, несколько сфинксов раздирали какое-то животное. Их зубы были длиной с палец Кристофера и вдвое толще. Сфинксы переговаривались между собой короткими фразами на гортанном языке. В их лицах не было ни намека на мягкость. Кристофер почувствовал, как в нем поднимается волна страха, и попытался успокоиться.

Они увидели пик – самую высокую точку огромного, продуваемого всеми ветрами хребта. На вершине стояли два самых крупных и древних сфинкса и что-то выцарапывали огромными когтями на скальной поверхности.

Кристофер слегка толкнул Мэл в бок.

– Смотри, – шепнул он. – Вся горная гряда!

Поверхность каждого из камней, которые они только могли разглядеть, оказалась испещрена письменами. Какие-то знаки Кристофер смог узнать, но бо́льшая часть символов, состоящая из рисунков и замысловатых геометрических фигур, оставалась для него загадкой.

Ириан, похоже, тоже узнала некоторые символы.

– Я слышала о таком, – сказала она. В ее голосе звучало благоговение. – Они перебираются с одной горы на другую, высекая на камнях то, что им удалось узнать в области истории, философии, математики.

Она провела ладонью по высеченной на скале диаграмме:

– Их когти вонзаются глубоко в камень, и информация сохраняется на многие тысячелетия. Когда здесь не останется места, они продолжат писать уже на другой горе.

Кристофер наблюдал за двумя сфинксами, вырезавшими что-то на скале; камень поддавался их когтям с высоким скрежещущим звуком. Хвосты созданий оканчивались клубком из шипов, а на лицах застыла маска сосредоточенности. Белхиб на их фоне казался совсем небольшим, хотя он и был размером с автомобиль.

Сделав последний рывок, они добрались до вершины. Над головой кружили птицы, а послеполуденное солнце светило Кристоферу прямо в глаза. Это было так прекрасно и странно, что он вздрогнул.

– Вот Наравирала, – сказал Белхиб. – Она будет загадывать загадки.

Из-за края хребта появился самый большой сфинкс из всех виденных людьми ранее.

Наравирала была древним сфинксом. Шерсть вокруг ее пасти и ушей побелела, на спине во время движения перекатывались мускулы. Ее когти были длинными и заостренными. Она излучала давящую властность. Ее лицо не было ни добрым, ни злым, и если на нем и можно было что-то прочитать, то только то, что его обладательница хранит чистейшее знание. Наравирала оглядела гостей. Ее пристальный взгляд словно оставлял укусы на их телах. Кристофер почувствовал, будто в него что-то впилось.

– Приветствую вас как наших гостей, – произнесла она. Ее голос, как и голос Белхиба, звучал так, словно она слишком дорожила словами и не хотела тратить их впустую. – Но до тех пор, пока мы не поймем, зачем вы явились сюда, вы будете для нас и нарушителями границ.

Ириан шагнула вперед. Она поклонилась, приложила два пальца к сердцу, после чего представила каждого по имени.

– Наша цель, госпожа, такова, какой вы ее сочтете.

Наравирала кивнула:

– Хорошо. Тебе знакомы старинные обычаи.

Найтхэнд удивленно посмотрел на Ириан.

– Всегда признавай, что сфинксу известно куда больше тебя. А в данном случае, я полагаю, все так и есть. Но начнем с загадок.

Четыре загадки

Наравирала зарычала.

Ее призыв разнесся по горному хребту, в ответ послышались шорохи, шипение и гортанные звуки – две дюжины сфинксов спустились со склонов. Они кружили вокруг гостей, но, казалось, не обращали никакого внимания на взрослых. Их глаза были устремлены на Кристофера и Мэл. Лицо Наравиралы оставалось бесстрастным.

Сначала она повернулась к Найтхэнду:

– Ты – первый, берсерк, обладающий мощью десяти мужчин и храбростью десяти тысяч. Я легче перышка, но даже самый сильный человек не удержит меня и пяти минут – кто я?

– Представить не могу, чтобы я не мог удержать что-то в течение пяти минут. Разве что дракона.

– Отвечай на вопрос.

Найтхэнд посмотрел на Ириан, которая стояла, не сводя с него глаз, потом на Мэл.

Он нахмурился. На его щеках появился легкий румянец.

– Да не знаю я! Даже представить не могу, сказал же. Кстати, а если я проиграю, меня сожрут все сфинксы или только один?

Мэл выразительно посмотрела на него. Она закрыла рот и так сильно надула щеки, что покраснела. Девочка крепко сжала кулаки, а глаза раскрыла как можно шире.

– А! – Найтхэнд улыбнулся с явным облегчением. – Понял. Это дыхание.

В глазах Наравиралы сверкнула искорка, но она лишь кивнула.

– Следующей будет ученая. Много знает, но всегда молчит – что это?

Ириан посмотрела прямо на Наравиралу и едва слышно прошептала:

– Книга.

Белхиб пробормотал что-то нечленораздельное, явно не поздравление.

Наравирала снова повернулась:

– Теперь девочка. Тебе я загадаю самую древнюю загадку. Что ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

На мгновение Мэл охватила паника, но почти сразу на ее лице появилось облегчение.

– Я знаю! Это человек. Младенцем он ползает, взрослым ходит, а в старости опирается на палку.

Было слышно, как Белхиб разочарованно щелкнул зубами.

– И наконец, мальчик из Иноземья. Ты проявил храбрость, оказавшись в незнакомых местах, но тебе придется стать еще храбрее, прежде чем ваше приключение завершится. Вот твоя загадка. Есть на свете две сестры. Первая рождает вторую, вторая рождает первую. Кто они?

Кристофер на одно безумное мгновение решил, что ответ – брови.

– Подумай еще, – прошептал он себе.

Белхиб улыбнулся.

– Это… море и земля? Нет, не подходит – погодите! Это не ответ!

Улыбка сфинкса стала шире. Белхиб выглядел как мечта стоматолога. Его зубы сияли, подобно лезвиям кинжалов в солнечном свете.

Солнечный свет. Вот же она, подсказка!

– Думаю, это… Это день и ночь?

– Верно. – Наравирала склонила голову в знак поражения, и остальные сфинксы последовали ее примеру. – Вы прошли наше испытание. Мы ответим на ваши вопросы.

Она выпрямилась. На ее лице явно читался намек на улыбку.

– Признаюсь вам кое в чем: я ненавижу загадки.

– Мама! – запротестовал Белхиб. Беспокойный ропот пронесся по горам.

– Это правда. Они мне наскучили. Не люблю вопросы, на которые есть только один ответ.

– Разделяю ваши чувства, – сказала Ириан. – Не ожидала, что у меня найдется так много общего со сфинксом.

– Например, вот величайшая загадка: как следует распорядиться своей короткой жизнью? Каждый человек даст уникальный ответ. Нет единого решения, хотя многие пытались предложить его. Не существует ответа на вопрос, как следует жить. Есть только советы.

– Например? – спросила Ириан. – Я жажду прикоснуться к мудрости сфинксов.

Наравирала скользнула по людям взглядом:

– Например… – Она пристально посмотрела на Кристофера и Мэл. – Перестаньте ждать, что жизнь станет легче. Она никогда не бывает легкой. Не в этом корень ее благ. Или… – Она посмотрела на Ириан и Найтхэнда. – Не ждите, когда человек избавится от недостатков, чтобы полюбить его. Любите вопреки. Вот такое знание куда полезнее, чем загадки.

Сфинксы позади нее зашумели в знак несогласия. Она раздраженно взмахнула хвостом, и ропот затих.

– Но задавать загадки – долг и закон сфинксов, поэтому я придерживаюсь этой традиции.

– И в последнее время загадки уж слишком часто оказываются разгаданы. Мы не ели человечины уже несколько лет, – проворчал Белхиб.