Валентина Ульянова - Потерявшиеся в мирах
Дети изумлённо оглядывались. Странные люди жили в этом городе! Они занимались как будто обычными делами — покупали и продавали, обсуждали какие-то свои дела, куда-то шли — но всё это словно в каком-то печальном замедленном сне. Как не вязались между собой этот солнечный летний день, город, сверкающий, как рождественская игрушка, — и беспросветное уныние горожан!
Юные путешественники пересекли всю площадь, не встретив ни единого удивлённого взгляда, и подошли к белокаменному ажурному дворцу. Высокие двери его были гостеприимно распахнуты, и они встали возле них в прохладной тени галереи. Ася опять огляделась.
— Знаешь, я думаю, у них случилась какая-то очень большая беда, иначе всё это просто необъяснимо, — сказала она Сергею.
Но ответил ей не Сергей.
— Да, девочка, ты права, великое несчастье постигло нас, — раздался возле неё глухой и печальный голос, и из дверного проёма выступил, опираясь на посох, высокий седобородый старик в пунцовой широкой ризе.
Дети застыли на месте. А старец величественно продолжал:
— Приветствую вас, пришельцы. Наш город Радоплес всегда славился гостеприимством, но вы застали нас в наши худшие времена, и поэтому, как я вижу, до сих пор вас никто не приветил и не накормил. Окажите мне честь: отдохните под моим кровом!
— Мы простые путешественники и не заслуживаем такой чести, — не растерявшись, с вежливым поклоном ответил Сергей. — Тем более высоко мы ценим вашу доброту, и тем с большей благодарностью принимаем приглашение.
Старец внимательно посмотрел на него тёмными задумчивыми глазами:
— Ты хорошо сказал, юноша. Как тебя зовут?
— Сергей, а это — Ася.
— А моё имя — Мэджер. Прошу вас, пойдёмте со мной.
Они обогнули дворец и вошли в маленький домик, приютившийся во дворе.
Судя по всему, старец жил здесь один. Он провёл детей в опрятную кухню, повелительно усадил их за стол, открыл стоявший рядом огромный, с резными дверцами, шкаф и достал из его необъятных недр два овальных блюда, на которых лежали большой кусок холодного мяса, полголовки сыра, кубик масла, прикрытый капустным листом, и сваренные вкрутую яйца. Потом он поставил перед каждым по чистой стеклянной тарелке и стакану, нарезал ломтиками белую булку и водрузил на середину стола стеклянный кувшин с яблочным соком. Смущённые дети только теперь почувствовали, как проголодались. Пока они ели, хозяин смотрел на них добрыми, грустными глазами и молчал. Сам он взял только маленький кусочек сыра. И лишь увидев, что гости сыты, он заговорил.
— Вы, должно быть, издалека, если не знаете, о наших несчастьях. Как называется ваша страна?
Дети переглянулись, и Сергей ответил:
— Россия.
— Не слыхал о такой. Однако примите совет старика: возвращайтесь назад. Оставаться у нас опасно.
— Мы бы с радостью, — не удержалась Ася. — Но у нас не выходит! Наш… Те… — она запнулась, забыв название машины времени, — наша… Колесница сломалась! И… мы её потеряли…
— Колесница? — переспросил Мэджер. — О, если бы Игнис не оставил нас, стоило бы только его попросить, — и вы были бы дома…
Он задумался. Его тёмные проницательные глаза медленно обратились на детей, и он сказал:
— Может быть, Само Провидение прислало вас сюда. Я вижу, что ваша совесть чиста, и гизлы над вами не властны. Мой народ погибает, и только такие, как вы, могут помочь ему. Если вы поможете нам вернуть Игниса, он поможет вернуться вам. Однако я вижу, что пора рассказать историю нашего города. Слушайте же…
Глава 4. Как погибла радость
— …В далёкие времена, когда кочевники разоряли окраины нашей страны, пришли сюда несколько стекольных дел мастеров и так полюбили эти места, что решили остаться здесь навсегда. В пещере под одним из холмов они нашли месторождение кораллового камня и начали возводить из него дома, украшая их любимым произведением своего мастерства — разноцветным стеклом. Очень скоро здесь вырос город, потому что все, приходившие полюбоваться на невиданные блистающие дома, уже не хотели жить в других городах. Но никто не знал, что пещера, из которой все брали камень, таила в себе страшное зло. В недрах её был заключён Эдакс, один из властителей гизлов, вечных врагов людей. И вот в один несчастнейший день каменщик, работавший там, разрушил стену темницы Эдакса. Точно тёмный вихрь, тот вырвался на свободу и помчался к городу, чтобы воцариться в нём и превратить всех горожан в рабов. Однако в этот же самый миг сверкающий Игнис, Огненный Пламень, испокон веков охраняющий эти места, как белая молния, обрушился на Эдакса, оковал его и заточил в подземелье самой крепкой из башен. И взял под свою защиту наш город. Благодарные мастера построили в честь его дворец, — тот белоснежный храм, на пороге которого я сегодня увидел вас. По велению Игниса они отлили из драгоценного рубинового стекла прекрасный Цветок, и он даровал ему свой огонь. И долгие, счастливые годы пылал в Рубиновом священном Цветке на белокаменном алтаре живой огонь — благословение Игниса. Он дарил свою добрую помощь всем, приходившим к нему, стоило лишь попросить. Каждый, кто прикасался к Рубиновому Цветку, исцелялся от любого недуга. Люди приходили к нему в горе и радости. Храм никогда не пустовал, а утром первого дня недели в нём непременно собирался весь город — ради благодарности Игнису. И не было на земле людей более радостных и счастливых, чем жители Радоплеса, города мастеров стекольного дела!
Но вот однажды за стенами города раскинул шатры никем не виданный прежде странный бродячий цирк. Я, хранитель храма, должен был догадаться, что здесь что-то не так! Но недуг беспечности поразил и меня, как и всех нас, живших так долго в неомрачаемой радости! Все «циркачи» были одеты до самых кончиков пальцев, в трико, в перчатках и в масках, но мне и в голову не пришло, что под масками скрыто нечто ужасное! С ними был огромный дракон, изрыгавший шаровые цветные молнии, и они жонглировали ими, восхищая зевак. О, как я не догадался!
Каждый вечер после работы жители города стали собираться за городской стеной на представление. Некоторые даже бросали работу посередине дня. В городе только и разговоров было, что о дрессированном драконе и ловких циркачах. А храм пустел. Беда наступала. Она разразилась в первый день следующей недели. Как всегда, ранним утром пришёл я в храм — и увидел, что он совершенно пуст! Они забыли, что наступил День благодарности! В гневе я бросился за городскую стену, уговаривал, убеждал, даже кричал, — но меня едва ли и слушали. «Мы придём, как только закончится представление, ничего не случилось страшного», — отвечали мне, не отрывая глаз от летающих в небе горящих шаров.
Я решил вернуться и молиться один, и почти побежал назад. Однако, когда я проходил мимо темничной башни, странные резкие голоса заставили меня задержаться. Дверь в башню была открыта, и никто её не охранял. Я вступил под тёмные своды и прислушался. Голоса раздавались из подземелья, из провала замшелой лестницы, усиленные эхом древних каменных арок.
— Скорее, скорее! — кричал кто-то внизу, и необъяснимый ужас пронизал меня от звука этого нечеловеческого голоса. — Давайте сюда это вино! Это не то, что лень и беспечность, что вы приносили мне раньше! Я чувствую запах неблагодарности и предательства! Это вино вернёт мне силы, и я порву, наконец, мои цепи!
— Пожалуйте, господин, — отвечали визгливые голоса, от которых мороз прошёл у меня по спине, — вот целый кубок самых свежих грехов!
Несколько мгновений спустя внизу раздался грохот падающих оков, и по ступеням что-то застучало и зашелестело. Я отшатнулся в нишу под лестницей, и вовремя — мимо меня вихрем смердящего мрака пронесся Эдакс, а следом за ним — два «циркача». Едва владея собственными ногами, я добрался до двери и посмотрел им вслед. Они удалялись по направлению к храму. При этом один из слуг на ходу сбросил маску и стянул с головы облегающий капюшон. Я оцепенел: он был невидим! Там, где должна была быть голова, зияла кривая пустота. Да, кривая: сквозь этих тварей можно видеть, как сквозь кривое стекло, всё искажается и смещается. Я стоял, прижавшись к холодному камню башни, и смотрел, как по солнечной улице идёт безголовая фигура. Это были гизлы, нечисть, ненавидящая всё живое, и они освободили Эдакса! Я понял, что зло захватывало город.
«О, Игнис! — взмолился я. — Помоги!» И Игнис предстал передо мной. Впервые в своей жизни я увидел его! Сияние его высокой крылатой фигуры было ярче солнца, и я, не в силах смотреть на него, упал на колени.
— Священный огонь угас, — услышал я его сладостный, но исполненный скорби голос, — потому что мой храм и город погрузились во тьму. Во тьму неблагодарности. Народ отвернулся от меня, и я теперь не властен остаться здесь. Мы, Силы Света, не заставляем — и я не могу помочь твоим людям, потому что они не просят меня об этом. Тебе, просившему, я дарю защиту от гизлов, — моего плеча коснулся его сверкающий меч, и я почувствовал, как силы вернулись ко мне, а ужас прошёл. Игнис скорбно добавил: — Помни, что покаяние исцеляет всё, и что в мире людей есть вещи, которые могут сделать одни лишь люди — и никто, кроме них. Вот, ты знаешь, хранитель, как вернуть огонь в опустевший храм и радость в сердца.
