Серж Брюссоло - Великий Змей
— Мне не нравятся эти птицы, — прошептал Такеда. — Мне кажется, что они преследуют нас.
— Мне тоже, — проговорила Зигрид. — Можно подумать, что они шпионят за нами. А если мы поймаем и раздерем их на кусочки, то увидим вместо скелета несколько поспешно связанных между собой веточек.
— Это — шпионы, — прогнусавил Такеда, скосив глаза, — но кто послал их?
Подростки постояли неподвижно еще минуту, наблюдая за птицами, которые мерно били клювом по металлу, выбивая каждый раз целый сноп искр.
Зигрид пребывала в недоумении.
«Какие законы управляют этим миром? — думала она. — Если мы хотим выжить, нам надо узнать все правила как можно быстрее».
— Пойдем отсюда, — проговорил, задыхаясь, Такеда, — вороны что-то замышляют, я уверен в этом.
— Надо осмотреть замок, — возразила Зигрид, — если мы уйдем, то ничего не сможем понять. Может быть, ответы на наши вопросы спрятаны за этими стенами.
Она выхватила гарпун, словно бросала вызов всему, но прикосновение к оружию лишь немного приободрило ее.
Такеда постоял в нерешительности, затем пошел по склону.
Замок представлял собой такое же плачевное зрелище, что и трибуны. На крепостном валу никого не было, не было охраны и у потайной двери в замок. Казалось, все сбежали, когда заколдованные доспехи стали убивать тех, кто носил их. Зигрид была встревожена. Ужасные картины мертвых рыцарей вставали у нее перед глазами.
«Хорошо представляю себе, как все это случилось, — думала она. — Начинается праздник. На арену выходит самурай. Он идет, приветствуя рукоплещущую ему публику… и вдруг он чувствует нестерпимый жар, металл доспехов начинает переливаться всеми цветами радуги, кожаные завязки начинают тлеть, кольчуга превращается в раскаленную докрасна металлическую раковину. Доспехи пылают, дымятся. Прекрасный костюм воина превращается в чугунок. Рыцарь кричит так, что разрываются голосовые связки, но никто не может помочь ему. Он падает на колени. Он не понимает, что с ним происходит, падает и умирает… Сожженный заживо, словно колдун на костре… Да, именно так все и было. Но почему это произошло?»
На разводном мосту послышались шаги Такеды. Парадный двор за крепостной стеной тоже был пуст. Зигрид заметила тела на парадной лестнице. Это были богатые горожане, затоптанные во время бегства. Вдруг она услышала всхлипывания.
— Вон там, — указал Такеда на каменного льва, стоявшего у подножия лестницы.
Зигрид обошла скульптуру и увидела худенький силуэт пажа в разорванном кимоно. Ребенок дрожал от страха, весь скрючился, лицо его было все в слезах. Его глаза, и так широко раскрытые от страха, раскрылись еще шире, когда он увидел голубые волосы Зигрид. Уверенный, что имеет дело с дьяволицей, он собрался было бежать, но Такеда схватил его за руку.
— Без паники, малыш, — проговорил юноша. — Что здесь произошло? Где владелец замка?
— Он сошел с ума, — заикался паж. — Он в замке, он всех поубивал… даже кошек дамы Ироко, своей супруги. У него в руках меч, и он носится как бешеный. Если вы пойдете туда, он убьет вас, как и остальных.
— А где же слуги, гости?
— Он убил их, говорю вам… — пробормотал малыш. — Остальные сбежали, забрав из конюшен лошадей. Не ходите в замок, вы ничего не сможете сделать; он сильнее целой армии.
Такеда поставил ребенка на ноги. Зигрид проверила гарпун.
— Нам придется пойти туда, если мы хотим и в самом деле узнать, что здесь произошло, — заявила она хриплым голосом.
— Что ты собираешься делать с этой зубочисткой? — посмеялся Такеда. — Думаешь, что проткнешь демона, словно это какой-то тунец?
Зигрид сплюнула, но во рту у нее было сухо, она заметила, что у нее больше не было слюны.
— Мы идем туда, — повторила она.
Такеда вздохнул и бросился по парадной лестнице, а паж побежал со всех ног спасаться.
Как только подростки переступили порог первого зала, они поняли, что паж не преувеличивал. На плитах повсюду лежали тела, словно поверженные ударами меча какого-то гиганта. Многие из них были рассечены сверху донизу или буквально разрублены на две части. Везде текла кровь, заливая ковры, скатерти и гобелены.
— Какая резня, — пробормотал Такеда, — и это все он смог сделать в одиночку?
— Да, но на нем были заколдованные доспехи, — поправила юношу Зигрид. — Надо быстро действовать…
— И сильно бить, — прошептал Такеда. — Иди по коридору, я слышу какие-то звуки слева.
Зигрид послушалась. Она поскальзывалась в лужах крови, и с тревогой подумала, не упадет ли, если ей придется бежать.
В коридорах было полно трупов, разрезанных на части. Как сёгун мог уничтожить столько народу? Или это доспехи наделили его сумасшедшей силой?
Зигрид покрылась потом. Гарпун вдруг показался ей крошечным; едва более страшным, чем игла для штопки носков.
Из глубины коридора доносился лязг стали, словно двадцать рыцарей сражались на топориках. И вдруг из-за колонны появился сёгун. Он потрясал красным от крови мечом, размахивал им из стороны в сторону, с необыкновенной легкостью рассекая камни на стенах. Он был затянут в белые доспехи, из которых летели искры. Его забрало было поднято и виднелось лицо, сморщенное от боли и залитое слезами.
— Убирайтесь, — закричал он, — я не могу управлять доспехами, они движутся сами! Доспехи, словно живые! Они убили всех… Умоляю вас, ради спящих богов, спасите меня!
При этих словах он рубанул мечом, разбив мраморную колонну. Металл рассек камень, даже не затупившись, словно это была пачка масла. Такеда отпрыгнул назад. Заколдованному мечу, похоже, было неважно, какова плотность у той или иной материи, и он мог с одинаковой легкостью рубить и железо, и людей. Было странно видеть этого заплаканного человека, ноющего, как ребенок, посреди бойни, которую он сам и устроил. От ужаса волосы у Зигрид встали дыбом.
— Уходите! — всхлипнул сёгун. — Доспехи убьют вас… Им нужно мясо, им нужны жертвы. Доспехи непобедимы… Мои лучшие друзья безуспешно пытались убить меня, а в результате я уничтожил их.
Доспехи затряслись, меч стал крутиться в руке у сёгуна, выбивая из стены гранитную крошку. Под ударами лезвия от камня летели стружки, как из-под рубанка столяра, стругающего мягкое дерево. Такеда и Зигрид отступили. Развернувшись, они бросились в парадный зал, где стоял стол для банкетов, который они могли бы использовать как щит.
Их расчет не был верным, поскольку, как только сёгун оказался в главном зале, он обрушил меч и разрубил стол посередине, как кусок черствого хлеба.
Такеда, в целях самообороны, стал хватать стоящие на столиках предметы и бросать их в рыцаря.
Зигрид поступила так же, забрасывая заколдованные доспехи серебряными кувшинами, стаканами и латунными чашами. Но металлическая посуда отскакивала от брони буши, не причиняя ей ни малейшего вреда. Хуже того! Она трещала, чернела и падала на пол, словно перезрелые фрукты. Зигрид опустила глаза и поняла, что посуда расплавилась при соприкосновении с доспехами, словно побывала в печи.
Такеда схватил алебарду, забытую одним из стражников, и постарался с ее помощью оттеснить буши, но как только металлическая стрела коснулась брони, она размякла, закипела, а расплавившийся свинец стек на пол. Воин же продолжал кричать от боли, не прекращая своей смертоносной пантомимы.
В какой-то момент его меч, едва не попав по Такеде, вонзился по самую рукоять в камень стены. Без труда вытащив оружие, рыцарь вновь стал крушить и бить, но на этот раз Зигрид отбила удар гарпуном.
В воздухе раздалось странное стрекотание, и девушка почувствовала, что волосы у нее встают дыбом. Огромная искра пролетела по центру зала, и сгусток энергии откинул и прижал к стене троих воинов.
Дротик в руках Зигрид стал невыносимо горячим, ее руки покрылись волдырями.
«Словно я попыталась схватить молнию голыми руками!» — подумала девушка, удивляясь, что еще жива.
Но сёгун уже опять переходил в наступление. Он опустил меч в камин, где алели языки пламени. Огонь, как красная змея, взобрался по лезвию… Зигрид раскрыла глаза от изумления. Да, огонь ушел из очага, оставив дрова и угли, чтобы перейти на руку, а затем и на плечо буши, дойдя до его шлема, откуда повалил дым и посыпались искры. Жар стал нестерпимым, и истерзанное лицо воина покраснело еще сильнее. Сомнений не могло быть в том, что кипящий металл шлема причинял ему ужасные страдания.
Языки пламени плясали на его голове, лизали плечи. Каждое их прикосновение заставляло воина кричать.
«Он же горит! — подумала Зигрид… — И ничто не может спасти его».
Теперь голова сёгуна качалась из стороны в сторону, словно шейные позвонки переломились.
— Он потерял сознание, — заметил Такеда, — или умер!
