Брайан Дэвис - Воспитание драконов
Миновала вторая минута, за ней третья. В глазах у некоторых появилась тревога, но Хартанна оставалась невозмутимой. К ней подошел Клефспир.
— Нам не обещали сразу, — заметил он. — Мы должны хранить веру.
— Веру в Создателя, — прибавила Хартанна, — а не в мастера Мерлина.
Прошло еще несколько минут. Мерлин по-прежнему сидел молча, скрестив ноги и склонив голову в молитве. Иные из драконов решили отдохнуть и улеглись на брюхо на прохладную траву, тогда как остальные не могли ничего другого, как только стоять и беспокойно смотреть на Мерлина в ожидании какого-нибудь знака.
Один несколько раз взмахнул крыльями, чтобы проверить, действуют ли они.
По прошествии, казалось, целого часа, но на самом деле только около пятнадцати минут один из драконов нарушил тишину:
— Он обманщик!
Хартанна и Клефспир обернулись и увидели, что трус пятится в сторону от остальных.
— Что ты сказал? — переспросила Хартанна.
— Он обманщик! Мерлин всех нас обманул. На спине у Клефспира был еще один человек. Я видел. Он, наверное, охотник, и он приведет остальных, пока мы тут ждем, пока подействует это никчемное зелье.
— Тихо, Гартранд! Неужели ты хочешь поколебать веру остальных своим собственным неверием?
Гартранд в гневе хлопнул крыльями:
— При чем здесь вера? Я просто хочу выжить. Кому же хочется умирать? Но мы угодили в ловушку, построенную людьми. Давайте убьем этого злого колдуна и улетим на свободу!
Мерлин сидел без движения, внимательно наблюдая за их перепалкой. Даже когда Гартранд изготовился к атаке, он не пошевелился. Бия крыльями и блистая красноватой чешуей, на защиту Мерлина бросился Клефспир. Встав между Мерлином и Гартрандом, он раскрыл пасть, чтобы опалить мятежника, но смог произвести только волну горячего воздуха. Он обернулся, дабы хлестнуть противника хвостом, но хвоста не было.
Гартранд в страхе попятился, видя, что Клефспир начал резко уменьшаться в размерах. Драконья чешуя обернулась гладкой кожей, когти превратились в пальцы и ногти, его гигантская морда стала лицом мужчины с квадратным подбородком. Гартранд пронзительно вскрикнул и взмыл в небо, по-прежнему сохраняя драконий облик.
Клефспир обернулся к остальным членам совета. Хартанна менялась быстрее прочих, но все они претерпевали одни и те же метаморфозы. Шерсть на ее спине стала длинными шелковыми светлыми волосами, а чешуя — молочно-белой кожей, как у северных европейцев того времени. Все они имели внешность взрослых зрелых людей примерно тридцати лет и, когда дело было сделано, собрались вместе, возбужденно хохоча.
Мерлин спокойно поднялся и подошел к ним, неся с собой кожаный мешок. Открыв его, он начал вытаскивать разную одежду и бросать ее на землю.
— Одевайтесь, — деловито велел он. — Прикройте наготу, а то на вас смотрит король.
Хартанна с удивлением обернулась к Мерлину:
— Наготу? Ах да, конечно. Идите все сюда! Тут еще что-то новенькое! Одежда!
Бывшие драконы, смеясь как дети, начали разбирать одежду, меняясь и помогая друг другу справиться с завязками. Мерлин был на подхвате, но в одном случае и он не смог понять, как следует носить одно из женских платьев. Одежды они привез в избытке, так что это платье они отложили, заменив его другим. Нарядившись, все оказались крестьянами, хотя и не в бедняцких лохмотьях, но с богатыми купцами или аристократами их было не спутать.
Среди всеобщего веселья Хартанна и Клефспир перешептывались, и, когда все угомонились и ждали, что они скажут, Хартанна спросила:
— Мастер Мерлин, как же Гартранд? Это случилось так неожиданно…
Мерлин ответил, не глядя на нее:
— Неожиданно и весьма прискорбно.
— Почему?
Мерлин поднял мудрую голову с усталым и встревоженным видом:
— Он, возможно, остался единственным драконом на свете. Он будет чувствовать себя отверженным, его станет преследовать страх. Он не сможет принимать обычные меры предосторожности, и сэр Девин обязательно его отыщет. Теперь он в опасности, и, поскольку ему известно, что произошло, нам всем тоже угрожает опасность.
— Что же нам делать? — спросила Хартанна.
— Пока я молился, Бог говорил со мной. Цель Его остается неизменной. Но с появлением предателя Он изберет иной путь, дабы достичь ее.
— Предателя? — переспросил Клефспир. — Гартранд предаст нас?
— Да, хотя и невольно.
— Значит, охотники по-прежнему будут нас преследовать, — заключила Хартанна.
— Да, боюсь, ты права. Они, как и прежде, будут точить свои мечи и выжигать клейма на предплечьях. Запах вашей крови никогда не покинет их ноздрей.
Артур решил, что пора обнаружить себя. Выйдя из леса, он приблизился к собранию, приветствуя всех низким поклоном.
— Да здравствует Великий Совет! Я приветствую тех, кто некогда был покрыт величием вашей расы. Я приветствую также и ваше смиренное решение принять свойственный людям облик, принять на себя бремя рода человеческого ради спасения ваших детей. Пока я жив, я стану защищать вас. Я не могу излечить охотника от жажды вашей крови, но я могу лишить его средств преследовать его дичь. И хотя охотники найдут свое продолжение в потомках, я буду хранить вас в течение всей моей жизни.
Хартанна наклонила голову, но, вспомнив о своей приобретенной гибкости, сделала реверанс, первый раз неуклюже, но зато со второй попытки не хуже любой принцессы.
— Надеюсь, что вы сдержите свои обещания, мой король. — Затем она снова обратилась к Мерлину: — Мерлин, если охотники преследуют нас сейчас, то жажда нашей крови, наверно, передастся их потомкам. Как же мы тогда снова станем драконами?
Покачав головой, Мерлин положил ей руку на плечо:
— Хартанна, я боюсь, что некоторые из вас больше никогда не станут драконами. Как знать, что сделают охотники или как Господь распорядится вами?
Тихий ропот прервал их разговор, и Хартанна подождала, пока стихнет шум, прежде чем продолжить. Она сняла руку Мерлина со своего плеча и крепко сжала ее в своих ладонях, глядя прямо ему в глаза и ища там ответа.
— Как же тогда сохранится наша раса? Как долго мы будем жить? Будет ли у нас потомство? И если да, то каких существ мы будем порождать?
Мерлин отнял у нее свою руку и потянулся обнять ее. Она охотно позволила ему это. Другой рукой он обнял Клефспира, и всех троих объединило одно теплое объятие. Мерлин подал знал другим подойти ближе, и, когда они приблизились, он, окинув взглядом круг встревоженных глаз, зашептал:
— Вы не сможете совместно порождать потомство, но жизнь ваша на земле будет долгой. Я не знаю ни одного дракона, который бы умер естественной смертью. Однако смерть — это часть Адамова проклятия. Я не ведаю, насколько вы будете ему подвержены.
Бывшие драконы переглянулись и посмотрели на Хартанну. Она знала, о чем они думают.
— Не будет потомства? Значит, все потеряно?
Мерлин снова покачал головой. С глазами, наполнившимися страстью, он воздел руки к небу:
— Нет, Хартанна. Не все потеряно. Внемли слову Господа, услышанному только что.
Силки расставят на нее,
Но птичка упорхнет.
Пожар взовьется до небес,
И сирота ко мне придет.
Дитя сомнений обретет
И веру и любовь.
Дракон, иной принявший лик,
Переродится вновь.
Охотник войско соберет,
Чтоб племя истребить,
Но веру, что сильнее зла,
Ему не победить.
Артура мудрого близнец,
Восстанет властелин,
Разрубит путы он мечом,
Добытым из глубин.
Закончив, Мерлин опустил голову. Пока пророк говорил, бывшие драконы отступили от него, испугавшись его слов. Теперь они молча ждали, впитывая предсказание, вновь и вновь звучавшее у них в мозгу. Спустя минуту или две Хартанна решила подать голос и высказать общий вопрос:
— Что это значит, мастер Мерлин?
Мерлин вздохнул и подобрал свой почти опустевший мешок.
— Не могу знать, милая леди.
Он вскинул мешок на спину, но потом решил все же оставить его на поляне.
— Идемте. В Камелот путь не близок, а нам придется идти пешком. Не стоит тащить лишнее.
— Говори, Гартранд, паршивый ящер, и я сохраню тебе жизнь. Опиши мне этих людей.
Рыцарь в полной амуниции держал щит в одной руке, а в другой — меч, ткнув его острие в самое драконье подбрюшье. Поверх щита, на самом виду у дракона, висела цепь с горящим на ней кэндлстоном.
Дракон сжался в углу пещеры:
— С-сэр Девин. Они только начали изменяться, когда я улетел. Я не знаю. Пожалуйста, поверьте.
Девин слегка нажал на меч, и струйка густой жидкости выступила из-под острия.
— Думай, ящер. Ты должен был видеть больше.
