Сергей Светов - Драконий ад
Обзор книги Сергей Светов - Драконий ад
Сергей Светов
Драконий ад
Пролог
Ему снова снилось темно-оранжевое небо шрастра
. Горячий ветер сушил багровую чешую, и она тихо шелестела при каждом взмахе крыльев. Внизу мелькали озера расплавленного металла, выступившие, как капли пота, на океане застывшей лавы. Вверху, впаянные в твердь небес, совершали коловращение лиловые луны, на одной из которых был его дом.
Он летел к далекой гряде гор, и радость полета заполняла его, избавляя от ненужных мыслей и страха смерти. Он не знал, что смерть уже уготована ему в наказание за побег.
Ракета стартовала из-за холма, поросшего чахлым стеклянным лесом. Вираж, уход, исчезновение в параллельном мире, появление в другой точке пространства. Зависание над ракетной установкой и взрыв в нескольких взмахах крыла от него. Боль в боку и огненные капли крови веером тянутся за падающим телом, нацеленным на врага. Крик, полный ненависти. И на издыхании струя пламени, пущенная из глотки в последний момент перед гибелью.
Медленное кружение, падение внутрь себя. Водоворот предсмертных образов: огненный всадник, воронка вихря, молот сталкивающихся скал, дробящих сознание, корчащееся в судорогах на сером поле чистилища. Плач ребенка...
...Он проснулся, мокрый от пота, завернутый в смятые простыни, посреди бескрайней ночи. Не было крыльев. Не было шипов и брони. Не было внутреннего огня. Он — человек с душой дракона. Драконий ад, длящийся сотни лет. Но он еще помнил, что в своем мире, скрытом в толще магмы, был драконом. И звали его — Ланселот
.
Круг первый
— Выходи из боя! У тебя кончается горючее. «Гроза один», выходи из боя!
Будто я без них не вижу мигающую красную лампочку и не слышу сверлящий мозг сигнал зуммера. У меня на хвосте два «Торнадо», ощетинившиеся иглами ракет и на экране оранжевая тревога от захвата радарами противника. Не спасет ни уход в «купол», ни зависание «кобра». Площадь самолета равна стене дачного домика. С окошком — мной — посередине. Не промахнутся. Их пушки «Вулкан» разнесут меня в клочья со второго залпа. Но и у «Торнадо» топлива осталось в обрез, едва-едва долететь до базы. Выпустив в мою сторону по ракете, они развернулись и скользнули за тучу, помахав крыльями: «Удачи!».
Противоракетный маневр отнял у меня драгоценные капли горючего, и я сухой, как алкоголик утром, трясусь домой.
— «Гроза один»! Катапультируйся! Ланс
— это приказ!
Все серьезнее, чем я предполагал. Катапультироваться мне нельзя. С земли не видно, что осколок ракеты застрял в корпусе в опасной близости от заряда, срывающего фонарь кабины. Заголовок в штабной газете: «Погиб геройски» и цветы на могилу, по две штуки от каждого звена эскадрильи, как награда за слепое исполнение приказа. Не хочу. Надо стремиться... Дотянуть... Нужно...
Тишина, словно липкая тварь, выползла из двигателя и заполнила кабину. Самолет, казалось, застыл, впаянный в мерцающую пустоту. Горизонт ушел вверх. Мир поплыл, ускоряя вращение, обращаясь в хрустальную сферу. Агония длилась бесконечно, пока не истаяла под холодным взглядом неба. Дракон, взломав призрачный кокон человеческого тела и расправив крылья, слился с истребителем, вливая в мертвый самолет силы, продлевая странный полет.
***
— Виктор! Ты летаешь, будто родился в воздухе! Великолепно! Божественно!
Дракон внутри меня поморщился по поводу «божественности», но смолчал. Столовая притихла, ожидая моей реакции на восторженные вопли пилота «Грозы два», который, вместо того чтобы прикрывать меня, перед боем вошел в вираж и удрал на базу.
Я промолчал. Но майор не унимался и, придвинув стул к моему столу, доверительно сообщил:
— Когда ты бросился в атаку, я хотел вернуться, но датчик топлива показал, что мне не дотянуть до базы. Я шел на посадку, дожигая последний литр!
Он обвел глазами молчащих пилотов, ожидая их поддержки, но, осознав, что ее не будет, демонстративно встал и, нависнув надо мной, официально сообщил:
— Тебя вызывает командир эскадрильи на разбор полета. Удачи!
Дракон не выдержал, и мой кулак молниеносно сделал из наглой физиономии напарника месиво из хрящей, кожи и зубов, залитое кровью. Обмотав салфеткой разбитую руку, я вышел под одобрительные возгласы и аплодисменты в коридор штаба.
***
— Майор Виктор Ланс
прибыл! — сказал я, войдя в кабинет.
— Проходите, — не приказал, а пригласил полковник. — Присаживайтесь, разговор будет долгим. Что с рукой?
— Это допрос?
— Нет, но все равно зайдите после беседы в медсанчасть. И, может быть, будем на «ты»?
— Согласен, — сказал я, садясь напротив него.
Он помолчал, затем продолжил:
— Ты прибыл к нам в эскадрилью две недели назад. Я ознакомился с личным делом. Что ж, список боевых вылетов впечатляет, но ты сменил слишком много мест службы. Неуживчивый характер?
Дракон принял независимый вид и насмешливо начал насвистывать, пока я пытался найти подходящий ответ из заранее заготовленных для подобных случаев фраз. Сколько раз я отвечал на этот вопрос? И все равно собеседник оставался при своем мнении. А оправдываться я не люблю. В такие минуты я начинаю еще больше ненавидеть людей. Дракон был со мной солидарен. Он уважал людей еще меньше.
— Характер нормальный, боевой, к врагам родины беспощаден, — дракон веселился, наблюдая за спектаклем со стороны. Я пытался его урезонить, но тщетно, он разошелся не на шутку. — С товарищами по службе поддерживал ровные отношения, в бою прикрывал, если чувствовал, что это необходимо для выполнения задачи.
— Ключевое слово — «чувствовал»?
— В смысле?
Мой вопрос остался без ответа. Полковник встал и подошел к окну, за которым по бескрайней степи крались вечерние сумерки. Наконец он заговорил:
— Твой дракон, я надеюсь, не очень донимает тебя?
У меня отвисла челюсть, а дракон озадаченно запыхтел. Мы постигали прискорбный факт — нас раскусили. Для нас это было в первый раз, поэтому мы очень переживали.
— А как вы?..
— После вашего чудесного возвращения с того света техник обнаружил на самолете гравировку в виде дракона. Я вижу, твой дракон тоже тщеславен. — Полковник внимательно посмотрел на меня и углубился в созерцание начавшего накрапывать дождя.
«Убью!» — пообещал я дракону, который закончил пыхтеть и радостно о чем-то сигналил, но я загнал его глубоко в недра сознания и повесил замок на импровизированную гауптвахту.
