Андрей Саломатов - Боги зеленой планеты
Тут я ему и говорю… какая гадость!
— Кто, географичка? — удивился Васич.
— Нет, — содрогнувшись от омерзения, ответил Михаил. — Это на меня ещё одна сороконожка заползла.
Так вот, я вначале ни в какую. Мол, не положено. По накладной у нас семь зверушек, восьмую не пропустят на таможенном контроле. А он мне: "А мы его спрячем в шкафу, а потом в самом большом чемодане увезем домой".
Ну, думаю, почему бы и нет? Дай-ка сделаю сыну подарок. Отнесет его в школу, в живой уголок. Может по биологии поставят пятерку.
В общем, поймали мы этого восьмилапого металлическим сачком. Зверь вялый какой-то, почти не сопротивлялся, но тяжелый оказался, как бегемот. Еле донесли до клетки, а вот чем он питается, естественно нигде не указано.
— У него бы спросили, — сказал Васич, раздавив на себе очередного паука.
— Закончили мы с Илюшей работу, вернулись на корабль, а зверюгу эту, как и собирались, отнесли в железном сачке к себе в каюту и спрятали в шкаф. Заодно набросали ему травы, овощей и хлеба. На всякий случай даже пару сосисок положили, чтобы не скучно было в шкафу сидеть.
Вечером мы с Илюшей поужинали в кают-компании, а когда стали ложиться спать, все и началось — зверь наш очнулся.
Вначале я услышал громкое урчание, потом чавканье. Ну, думаю, обедает наш пассажир. Подходим мы с Илюшей к шкафу, посмотреть, что же он все-таки ест. Я дверцу приоткрываю, а он оттуда ка-ак прыгнет..!
Я все бросил, едва успел Илью в сторону отшвырнуть. А зверь здоровый, с немецкую овчарку. Зубы как у лошади, о когтях и вспоминать страшно — с ладонь…
— По-моему, у меня уже чесотка, — пожаловался Васич. — Может набрать побольше этих насекомых, слепить из них мужика и хорошенько набить ему морду?
— Так вот, — продолжил Михаил. — Я успел только заметить, что трава, овощи и хлеб остались нетронутыми, а вот все остальное исчезло, одни обгрызенные вешалки остались. Хотя, когда мы его туда заталкивали, там висела вся наша одежда.
В общем, отбились мы от него, в одних пижамах выскочили из каюты и, можно сказать, всю ночь с сыном провели в коридоре, все не решались открыть дверь. Один бы я с ним все равно не справился, а звать на помощь кого-нибудь из команды было нельзя — зверь контрабандный*.
Пару раз я все-таки пытался его угомонить, входил в каюту с железным сачком, но куда там. Он бросался на меня как тигр.
Потом-то мы поняли, чем питается наш инопланетный пассажир — ему по вкусу пришлась хлопчатобумажная и льняная ткань. Заодно он сожрал все наше постельное белье и попробовал мой новый полушерстяной костюм.
В каюту мы с Илюшей попали только незадолго до завтрака. Когда мы вошли, зверь лежал на объеденном матрасе и дремал. Мы долго не решались к нему подойти, но оказалось, что это ночное животное и днем его можно брать голыми руками.
Когда мы его запихивали обратно в шкаф, он лишь приоткрывал один глаз и лениво отбрыкивался задними лапами.
Сами понимаете, в корабле больше его спрятать было негде, на волю не выпустишь, а до Земли лететь целую неделю. Пришлось скормить ему все тряпки, которые мы нашли, в том числе и шторы из кают-компании, поварской халат с колпаком и даже половые тряпки. Нам даже пришлось стащить несколько простыней из корабельной прачечной. Попутно я прихватил оттуда брюки помощника капитана корабля — мне же надо было в чем-то ходить.
— Эх, не я был там помощником капитана, — проговорил Павел Васильевич. — Я бы тебя быстро вывел на чистую воду.
— И без вас вывели, — вздохнул Михаил. — Все было бы нормально, но как-то вечером, когда я в зверинце проверял запоры на клетках, наш зверь вырвался из шкафа. Илюшка испугался, выскочил из каюты, а дверь не успел за собой закрыть. Ну и пошел наш пассажир гулять по кораблю. Вначале он забрел в рубку и загнал дежурного на пульт управления. Пока тот пытался вызвать подмогу, этот паразит сожрал его китель вместе с пуговицами и документами. Затем он выгнал из капитанской каюты самого командира корабля. Капитан выскочил в коридор в одних подштаниках и зря. Когда он снова попал к себе, в каюте не осталось ни одежды, ни постельного белья — зверь все слопал.
Естественно, первым делом капитан позвал меня и потребовал объяснений. Я появляюсь, будто ничего не знаю, а он мне и говорит: "У вас из клетки вырвалось очень опасное животное".
"Ничего подобного, — отвечаю я ему. — Пойдите, посмотрите, все звери на месте, как и положено по накладной".
Что ж, собрался корабельный совет, половина команды в пижамах, а помощник командира — в трусах. Сидят, гадают, откуда взялся "чужой". Затем постановили сообщить на Землю, что на корабле объявился неопознанный зверь, поедающий одежду. С Земли тут же пришел ответ: "Зверя ликвидировать". А этот самый "чужой" так нажрался разного тряпья, что разлегся посреди коридора и лежит икает, наверное от пуговиц — медные все-таки.
Тут-то нас с Илюшей и разоблачили. Помощник капитана берет ружье, вставляет ампулу в ствол и между прочим спрашивает у капитана: "Через какой люк будем выбрасывать обжору в космос?" Ну, Илюша и не выдержал. Бросился к зверю, закрыл его собой и закричал: "Не дам! Это мой! Не дам выбросить животное в космос!"
Все, конечно, все поняли. Зверя, разумеется, не выбросили из корабля, я посадил его в свободную клетку и до Земли он благополучно лопал старые простыни и чехлы от матрасов. За неделю этот тряпкоед округлился и здорово поправился.
На таможенном контроле на меня составили протокол, мол, грубейшее нарушение устава, и сообщили на работу.
Домой я возвращался в изжеванном костюме. Пока зверюга его распробовал, он успел съесть полбрючины. Так что, выглядел я — сами понимаете — как.
Сейчас он живет в школьном зоопарке и весит килограммов восемьсот. Вскоре выяснилось, что это щенок, детеныш. За два месяца он стал размером с белого медведя. Жрет как слон. Ребята носят ему свою старую одежду, только пуговицы срезают, чтобы не подавился. Всю школу объел. Сам видел, как мальчишки снимают с себя рубашки и бросают ему в клетку. У уборщицы потаскали все халаты, в школе не осталось ни одной шторы, а кто-то даже умудрился скормить этому обжоре кулису из актового зала. А малыши подкармливают его носовыми платками.
Зверю-то, понятно, хорошо, а вот меня из-за него из звероловов и поперли — порядки у нас на этот счет были очень строгие.
Закончив свой печальный рассказ, Михаил вскрикнул, изо все сил ударил себя ладонью по шее и едва не упал с дерева.
— Вот черт! — выругался он. — Опять какая-то гадость укусила!
— У меня уже шея раздулась как бочонок от этих укусов, — проворчал Васич. — Слушай, может захватишь с собой на корабль парочку вот этих зверюшек? — Он показал на хищников, поджидавших спасателей внизу, и рассмеялся. — Подаришь своему Илюше, будет его сосисками кормить.
За разговором спасатели и не заметили, как начало светать. Небо на востоке порозовело, стало немного прохладнее. Густой туман наползал на скалы со стороны джунглей, и вскоре белая пелена скрыла от землян хищников. Туман медленно плыл под спасателями, словно молочная река, а на её поверхности маленькими зелеными островками лежали пышные кроны могучих деревьев.
— Красиво, — восхищенно проговорил повар. — Из корабля мы такое никогда не увидели бы. Именно поэтому я и согласился работать поваром, лишь бы отпустили в полет. Никак не могу отвыкнуть от этих красот на диких планетах.
— Я придумал! — вдруг громко воскликнул Васич.
— Что ты придумал? — спросил задремавший было Павел Васильевич.
— Придумал, как обмануть этих голодных зверюг, — ответил главный механик.
— Я знаю, что ты сейчас предложишь, — сказал Михаил. — Ты попросишь меня прыгнуть вниз, и пока эти людоеды будут меня жрать, вы с Павлом Васильевичем успеете смыться.
— Нет, — загадочно ответил главный механик. — Правильное решение, как всегда, лежит на поверхности. Надо только пошарить у себя на поясе.
Глава 21
Попрощавшись с туземцами, маленький отряд во главе с Тумбуком тронулся в путь. Фуго занял свое место в шкафчике и очень радовался, что гаечный ключ больше ему не мешает. Алеша шел своим ходом между проводником и Цицероном, а робот, при виде угрюмых, черных скал запел свою любимую песню: "Парня в горы тяни, рискни. Не бросай одного его. Пусть он в связке в одной с тобой. Там поймешь, кто такой".
Чем выше поднимался отряд, тем красивее открывался вид на равнину, которую они оставили. Внизу сияющим зеркалом лежало круглое озеро, рядом правильным полукругом расположились маленькие хижины ваддаков, а вокруг, на сколько хватало глаз, тянулись джунгли — таинственные и неизведанные.
— Наверное когда-то и Земля была такой же, — мечтательно сказал Алеша, остановившись, чтобы передохнуть.
— А я город больше люблю. Стекло, сталь, бетон — красота! — Посмотрев вниз на долину, сказал Цицерон. — Ты когда-нибудь был на заводе робототехники?
