Ди Тофт - Серебряная пуля
— Это были не комары! — уверенно заявила Фиш, после того как Нэт рассказал об их приключениях. — Не их сезон.
— Скажите это тому комару, который высосал пол-литра крови из шеи Вуди. — Нэта передёрнуло. — Хотя всё это странно, Фиш. Они как-то разом исчезли, едва мы удалились от замка. Словно от них требовалось только напугать нас.
— Я слышала и о более странных вещах, — ответила Фиш. — Скорее всего, их использовали для того, чтобы отогнать вас и вы не смогли разыскать человека, голос которого слышали.
— Но кто мог это сделать? — в недоумении спросил Нэт.
— Подумай сам. — Фиш прошлась рукой по волосам. — Кому по силам блокировать телепатию волвена?
— Ну… — Нэт колебался с ответом. — Вампиру?
— Или волку с демонической энергией?
— Скейлу! — выдохнул Нэт. — Но это невозможно. Далее если он каким-то образом и остался в живых, откуда он может знать, где мы или что делаем?
Вуди зарычал, шерсть его встала дыбом. В маленьком трейлере Фиш он казался огромным, и девушка впервые почувствовала истинную силу волвена. Глаза Вуди стали оранжевыми от злости, верхняя губа приподнялась, обнажая зубы.
— Это ещё не всё, — вспомнил Нэт. — Я видел свет или что-то такое сверкающее и яркое, оно блеснуло в одной из башен.
— И что именно? — спросила Фиш. — Это может быть очень важным.
— Мы не знаем, — признался Нэт. — Выяснить не удалось. Налетели комары, и мы быстро сбежали.
— Однако вы хотели обследовать башню. — Фиш улыбнулась. — Мы ещё сделаем из вас агентов «Ночной вахты».
Вуди зарычал и залаял, укладываясь у ног Фиш.
— Кажется, Вуди не очень этого хочется, — проворковала Фиш.
Общаясь с Вуди в двух его ипостасях, Фиш, как и все остальные (особенно особы женского пола, отметил Нэт), не могла удержаться от того, чтобы не погладить его, когда он становился волвеном. И пока они разговаривали, Нэт наблюдал, как Алекс Фиш, не отдавая себе в этом отчёта, перебирала пальцами длинную шерсть на шее Вуди, словно эти прикосновения прибавляли ей сил, а Вуди выполнял роль пушистого талисмана. Фиш точно знала, что Вуди окружает приятная аура. Это придавало ей уверенности и поднимало настроение, даже если им грозила опасность.
— Тибо Бон уверяет, что его люди и добровольцы обследовали все дома в радиусе двадцати километров, — продолжила Фиш, сверившись со своими записями. — Этот Чёрный замок… на самом деле заброшенный дом… Там уже много лет никто не живёт. Я заглянула в городской архив и выяснила, что в Марэ пропало больше людей, чем в среднем по стране. Конечно, по этому поводу выдвигались разные версии, но большинство подозревало всё же вампиров. Подобные разговоры не поощрялись, поскольку главным подозреваемым стала очень важная персона.
— И вы думаете, что этот вампир вновь вернулся из небытия? — спросил Нэт.
Фиш энергично кивнула:
— Я полагаю, Маккаби прав. Если вампир каким-то образом ожил, он похищает молодых людей, потому что именно их кровь позволяет ему оставаться молодым.
— И значит, они живы! — воскликнул Нэт. — Вампиру нет смысла полностью высасывать из них кровь — они нужны ему живыми.
— Да, нам надо искать того, кто отогнал вас от Чёрного замка, или как там он называется, — кивнула Фиш. — Будем просить шерифа, чтобы он обыскал замок вновь. Если вампир ещё не заставил детей выпить его кровь, их, возможно, удастся спасти.
— Вы думаете, надежда есть? — спросил Нэт.
— Я думаю, самое время поставить в известность шерифа.
— Тибо Бон мэр, а не шериф, — указал Нэт.
— Разницы никакой, — улыбнулась Фиш. — У него пистолет и широкополая шляпа, а название должности — ерунда.
* * *План агента Фиш обязательно сработал бы, если б не два обстоятельства. Во-первых, погода ухудшилась. Температура за ночь вновь упала ниже нуля, и сильный ледяной ветер не позволял покинуть лагерь. Во-вторых, у мэра, любезного, но решительного Тибо Бона, сильно пошатнулось здоровье. Три ночи подряд его посещал гость — чешуйчатое, похожее на летучую мышь существо — и пил его кровь, а он, Тибо, даже не знал, что сам приглашал эту тварь, поскольку его сумели заколдовать.
Он сидел на краю кровати и рассеянно потирал щетину на подбородке. Вот уже в течение нескольких недель ему не удавалось выспаться, а если он и отключался на пару-тройку часов, его мучили такие жуткие кошмары, что он просыпался, кричал и размахивал руками, отбиваясь от какого-то чудовища с голодными красными глазами и зловонным дыханием. Он практически потерял аппетит, и даже жена, которая обычно только донимала его, встревожилась. Она сказала ему, что он тает прямо у неё на глазах.
Тибо с трудом оторвался от кровати и поплёлся в ванную. Всмотрелся в отражение своего лица в зеркале. Обычно загорелое и живое, оно стало бледным и осунувшимся. Тибо пришёл к выводу, что жена права. Он выглядел так, словно начал таять. Вдруг отражение расплылось и — он мог поклясться! — едва не исчезло, будто растворившись в зеркале. Тибо застонал и потянулся к бритве. Намылил подбородок и щёки, взялся за бритву, выбрил половину лица — так обычно делают все мужчины, перешёл ко второй…
О-ох! Тибо наклонился к зеркалу, пытаясь понять, почему ему так больно. Он немного повернул голову, чтобы лучше видеть, и тут его сердце забилось в два раза быстрее. Кровь зашумела в ушах, ударила в виски. На шее зияли две ранки! Он прикоснулся к ним и поморщился — на прикосновение кожа отозвалась болью. Ранки выглядели воспалёнными. А ведь он всегда соблюдал осторожность! Тибо Бон внезапно ощутил себя глубоким и очень усталым стариком. Свет жёг глаза, и, улёгшись в постель, он закрыл их руками.
В тот же вечер мадам Бессон, мать пропавшей Сэффи, раскладывала носки, чтобы папе Ноэлю[11] было куда положить подарки. Она знала, что лучшим подарком для неё станет возвращение Сэффи — живой и невредимой. С тяжёлым сердцем она поднялась наверх. Теперь мадам Бессон боялась дня и часто укладывалась спать после восхода солнца, а по ночам, наоборот, чувствовала себя очень бодрой. Она лежала в кровати и думала, приснится ли ей тот же сон, что снился три ночи подряд. Сэффи стояла у двери, просила открыть её и пригласить в дом. Но миссис Бессон боялась своей дочери-из-сна — дочь улыбалась совсем не так, как раньше, улыбка не отражалась в её глазах, а когда девочка открывала рот, мадам Бессон видела, что зубы у дочери длинные и острые.
К другим детям, лежавшим в тёплых постельках, в гости приходили переливающиеся сверкающие огни. И только когда дети открывали окна и приглашали эти милые огоньки в спальню, они понимали, что на самом-то деле приглашали кошмарных тварей. Они уносили их из тёплых постелек в холодную ночь — к голодному монстру.
Заглянул гость и к Дилу Индервуду. Тот крепко спал в трейлере, который делил с двумя братьями, негромко похрапывающими на своих койках. Дилу опять снилась кошка, жившая у него в детстве. Во сне кошка царапалась в дверь — так она делала всегда, если хотела попасть в дом.
«Уходи, киса», — пробормотал Дил во сне, но кошка не уходила. Когти её царапали и царапали, царапали и царапали дверь, всё настойчивее и настойчивее. Наконец Дил не выдержал. «Я должен её впустить», — подумал он, приподнимаясь на локте и с трудом разлепляя глаза. Да, он понимал, что всё это ему приснилось и старая кошка давно умерла, он не дома, а в сотнях миль от него, во Франции, в лагере циркачей. Но он по-прежнему слышал это сводящее с ума царапанье. Дил глянул наверх и обмер. Что-то сидело на крыше трейлера. Что-то с красными, злобно сверкающими глазами. Существо с нетерпением ожидало, когда Дил откроет люк и впустит его.
Глава 21
Ученики истребительницы вампиров
Сны Нэта частенько переходили в кошмары, и этот не стал исключением, разве что по кошмарности он превзошёл прежние.
В своём сне Нэт в одиночестве стоял на снегу. Он знал, что ему это снится, и знал, что сон будет кошмарным, но не мог кричать, как не мог проснуться или убежать, и всё, даже звук, замедлилось в сравнении с реальностью.
Он босиком стоял на снегу, в пижаме, но ноги не мёрзли, и сомнений в том, что это сон, быть не могло. Волосы на его затылке медленно поднялись, предупреждая об опасности — она была сзади и близко.
Нэт развернулся, подняв кулаки, губы его разошлись в злобном оскале. Тело вибрировало от распирающих его силы и энергии. Перед ним стоял Лукас Скейл!
Не-е-е-ет! Нэт моргнул, словно надеялся заставить Лукаса Скейла исчезнуть. Куда там! Скейл по-прежнему стоял перед ним, с убийственным блеском в оранжевых глазах, а горячая слюна капала из его рта на снег, который с шипением таял. Скейл не двигался — стоял и пускал слюни. Потом он улыбнулся.
«Почему ты не умер, чудовище?» — во сне спросил его Нэт.
Скейл улыбнулся ещё шире, продемонстрировав свои фирменные страшные зубы. Подняв правую лапу, он смертоносным когтём указал на налитый кровью оранжевый глаз. Потом тем же когтём указал на Нэта, по-прежнему пуская голодные слюни. «Наблюдаю за тобой, парень», — прорычал он.
