Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Наследство Колдуна
— Откликается! — Лиза не удержалась и протянула руку к холсту. В тот же миг тонко выписанное колечко на руке мамы и массивный сапфир на папином пальце засветились, точно на них заиграл солнечный лучик.
Смуров с Маргаритой давно уже не произносили ни слова — только ахали. Но теперь Илья Ильич заговорил:
— Удивительно! На моей памяти картины никогда себя так не вели… то есть если проникнуть внутрь, то видишь движение, но чтобы наблюдать его, находясь по эту сторону рамы… нет, такого со мной не бывало! И какое полезное умение ваш слух, Лиза!
— А вы звуки внутри картин когда-нибудь слышали, Илья Ильич? — выпалила Лиза.
— Хорошо, что ты спросила! — обрадовался Смуров. — То-то и оно, что нет! Даже если забраться в «Последний день Помпеи», вокруг все будет рушиться совершенно бесшумно! Нет-нет, к вашему полотну нельзя подходить с обычными мерками! Но какая-то логика должна быть… — Илья Ильич возвел глаза к потолку и задумался.
— Очень просто! — вмешался Лева. — Картина нам что-то говорит, надо только понять, что именно, и не только зрительно, но и звуками, а если их слышит только Лиза, то в этом нет ничего удивительного! Раньше перемены были, скажем так, бессмысленными, потому что мы не додумались задавать нужные вопросы. А сейчас додумались. Вот картина уже согласилась, что я видел Инго Третьего, — все согласны?
— Но к чему возникли яблоки — не понимаю! — Смуров развел руками.
— Лиз, а ты послушай еще! — предложила Марго и поднесла палец к губам, призывая всех к молчанию.
Лиза покорно прислушалась. И рот у нее приоткрылся.
— Не совпадает! — пораженно прошептала она. — Раньше море шумело, были слышны голоса, стук колес, еще какие-то звуки из гавани… и дворцовые тоже. На картине ведь вроде как дворцовые покои и за окнами Радинглен. А теперь звуки совсем другие! — она зажмурилась и с закрытыми глазами принялась перечислять то, что слышала. — Деревья шумят… трава на ветру шелестит… и все это не издалека, а как будто совсем близко. Дождь стучит… по черепичной крыше… по земле и палой листве… Ой! — она чуть не подпрыгнула и даже едва не толкнула Амалию.
— Что? — спросил Инго, подавшись к Лизе.
— Яблоко… в траву шлепнулось.
Смуров посмотрел на картину, потом на Лизу, потом опять на картину.
— Что ж это я! — досадливо сказал он. — Совсем вы меня запутали вашими чудесами — элементарные вещи из головы вылетают. Да яблоко и есть символический предмет! У него столько смыслов, все и не перечислишь, взять хотя бы сад Гесперид с молодильными яблоками!
— Молодильные яблоки… — эхом повторила Лиза.
И надежда, которая затеплилась у нее в душе, вдруг полыхнула в полную силу.
— Так ведь это то, что нам нужно! Для Бабушки! Они ведь излечивают любую болезнь! Я читала! И еще вечную молодость дают и бессмертие, но это если трижды откусить, а нам столько не надо, нам бы хоть кусочек раздобыть! — Она повернулась к брату: — Инго, ты про яблоко ничего не сказал! Ты не забыл?
— Самое время. — Инго вытащил из кармана то самое эмалевое яблоко. «Как же он объяснит Илье Ильичу про яблоки и про Сад и про Леву, чтобы было быстро и понятно?» — озадачилась Лиза. Но Инго умудрился уместить все объяснения в несколько сжатых фраз.
Лиза легенду про Сад никогда раньше не слышала — ни от Филина, ни от кого бы то ни было. Наверно, в Сад действительно совсем никто не верил, раз даже предание о нем все позабыли… И все-таки Лева с Инго почему-то умудрились независимо друг от друга на минуточку побывать в этом Саду, а Лева к тому же видел там папу! И тамошние яблоки могут спасти Бабушку!
Напоследок Инго добавил:
— Не знаю, почему это яблоко превратилось у меня из живого в неживое, когда я оттуда выбрался. Но все равно пусть все считают Сад легендой, а мы со Львом теперь уже нет.
— И я! — встрял Костик, пожирая Инго преданным взором и вытягиваясь в струнку — изъявлял вассальную преданность. До этого он робел и только иногда шепотом восклицал «ух ты».
— В легенде говорится, что Хранитель может попасть в Сад, если он в беде… — рассуждал Смуров. — Все правильно, Лев стал Хранителем вместо меня и…
Вот и попробуй сохранить в Радинглене тайну Хранительской Гильдии, пронеслось в голове у Лизы. Особенно когда все настолько свои.
— Лев был в беде и… Нет, не сходится! — всплеснул руками Илья Ильич. — Вы-то ведь не Хранитель, — сказал он Инго, — и студенческое посвящение — никакая не беда. Да и я в свое время тоже ни в какой Сад не попадал, а уж положение было бедственнее некуда, — от одного воспоминания о пережитом столкновении с Мутабором Илья Ильич содрогнулся. — Получается, что рассказов очевидцев, кроме вашего, нет. Почему в Сад удалось попасть именно вам двоим? Все, сдаюсь! — Смуров поднял руки.
— И я не вижу никакой логики, — согласилась Амалия.
Лиза тоже запуталась. Если уж ученые Илья Ильич с Амалией ничего не понимают, то куда уж ей!
— Должна быть! — упрямо сказал Лева.
— Но сдаваться нам никак нельзя. Хорошо, сейчас мы все проверим, — сказала Амалия. — Иногда забытые легенды оказываются забытой правдой. Скажите, найдется кого-нибудь клубочек шерсти? Обычной, для вязания?
«Фриккен собирается вязать?! Нашла время!» — изумилась Лиза.
— У меня есть! — обрадовалась Маргарита, гибко присела на корточки и принялась рыться в рюкзачке. — Я всегда ношу с собой вязание. Вот. — Она подала Амалии клубок пушистой радужной шерсти. — Ничего, что такой пестрый, меланж?
— Неважно. Спасибо! Есть такое особое волшебство… — Амалия покатала и помяла клубочек в ладонях, точно лепила снежок. Потом вручила Инго:
— Попросите его, чтобы он нашел королевскую чету и Сад. Вы словесник, у вас лучше получится.
— Клубочек-клубочек, — растерянно сказал Инго, — где Уна и Инго Третий? Где Сад?
Клубок шустрым котенком выпрыгнул у него из рук, покатился по полу и замер на полу у картины, подвернув ниточку-хвостик.
— Что и требовалось доказать, — разочарованно вздохнул Филин. — Я и не надеялся, уж простите.
— Я неправильно попросил? — Инго обернулся к Амалии. Та кусала губы и ничего не ответила. Наверно, у нее опять что-то не получилось, сообразила Лиза.
Инго подобрал клубочек, взвесил его в одной руке — в другой было металлическое яблоко. Сосредоточенная складка между бровями у него разошлась, и он негромко сказал:
— А если вот так… Яблоко от яблоньки недалеко падает!
Металлическое яблоко соскочило у него с ладони, будто упругий резиновый мячик, оттолкнулось от пола и с легким чмоканием впрыгнуло в картину.
Все так и ахнули.
Теперь Уна с Инго держали в соединенных руках живое наливное яблоко. И под каким углом не посмотри на портрет, именно оно и приковывало взгляд. И казалось, что яблоко светится изнутри.
Инго бросился к картине, дотронулся до холста, что-то пошептал, но яблоко обратно выпрыгивать и не подумала. Лиза никогда еще не видела брата таким расстроенным. Остальные тоже растерялись.
— Что же я натворил! Второй раз упустил! — с горечью воскликнул Инго.
— Погодите горевать, Ваше Вели… Инго, — неожиданно подал голос Илья Ильич. — Я ведь обещал посмотреть на картину не только снаружи! Сейчас слазаю и достану ваше яблоко, а вы потом стукнете по нему волшебной палочкой и расколдуете.
Лиза прислушалась к наигранной бодрости в смуровском голосе и поняла, что Илье Ильичу ужасно хочется верить, будто все именно так и будет.
Инго, Филин и Амалия принялись горячо отговаривать Илью Ильича. Раз картина меняется, забираться внутрь опасно, наперебой твердили они. Однако Смуров так загорелся идеей побывать внутри необычного полотна, что никаких доводов слушать не желал. Но подхлестывал его не только азарт.
— Нет-нет, и не пытайтесь меня запугать! — протестовал Илья Ильич. — О чем вы говорите! Наталья Борисовна больна, чары ваши оказались бессильны, а я единственный, кто тут сейчас может что-то сделать — а вы мне твердите о какой-то там опасности? Да ну вас в самом деле! — раздраженно отмахнулся Смуров, забыв о вежливости. — Нельзя терять ни минуты, а то яблоко там намертво прилипнет. Дайте-ка мне, пожалуйста, портфель, молодой человек! — попросил он Костю.
Дракончик послушался. По нему было видно, что и он рвется в бой и неимоверно огорчен тем, что не умеет проникать в картины.
Смуров открыл портфель и, к немалому удивлению Лизы, извлек оттуда обыкновенные музейные тапочки — безразмерные брезентовые шлепанцы на резинках, какие выдают, например, в Летнем домике Петра Первого, чтобы драгоценный паркет не портился под каблуками.
— Они волшебные? — сгоряча спросила Лиза.
— Вол-шеб-ны-е? — по слогам переспросил Смуров. — Они, Елизавета, для порядка! Пропустите, пожалуйста, — воинственно добавил он всем и зашаркал тапочками к картине. Примерился и шагнул через раму внутрь, точно через низенький заборчик.
