Кирилл Кащеев - Хадамаха, Брат Медведя
Хадамаха тяжело поднялся на ноги и вытер разбитый нос. Огорченно поглядел на окровавленную ладонь. Привычная и знакомая, как застарелая болячка, кровавая ярость заплясала алыми колесами перед глазами.
Простым толчком, без замаха, Содани швырнул мяч в Хадамаху.
Мальчишка выбросил вперед обе руки. Мяч ударил в подставленные ладони – острая боль вспыхнула в плечах и локтях. Невероятная, сокрушительная сила, совершенно невозможная для такого простого толчка, опрокинула парня. Не сознавая, что делает, на одной лишь вколоченной на тренировках привычке Хадамаха схватил мяч – и закричал от боли. Гладкие каменные бока оказались горячими, будто мяч только что выкатили из печи. Грохоча об медь площадки, камень вывалился из обожженных ладоней. Хадамаха увидел бегущего Содани. Сквозь брызнувшие от боли слезы издевательская усмешка на тонких губах игрока казалась раздробленной на десяток таких же ухмылок…
Содани уже наклонился, на бегу хватая мяч, когда Хадамаха, не вставая, крутанулся. Толчок – и обкатанный камень ударил противнику в ноги.
Содани все-таки успел подпрыгнуть. Мяч прокатился под ним… Движения Хадамахи стали стремительными, как будто размазанными в пространстве. Горячий, остро пахнущий тяжелым звериным потом вихрь промелькнул мимо Содани – и развернувшегося игрока встретил летящий ему в лоб мяч.
– Да-а-а! – восторженный свист жрицы заставил завибрировать площадку. – Бей его, парень, бе-ей!
Рыча от бешенства, Содани перехватил мяч у самого лица и увидел прямо перед собой оскаленную физиономию Хадамахи. Сцепив пальцы в замок, Хадамаха ударил снизу – его же собственным приемом выбивая мяч из рук Содани!
Мяч взлетел вверх, точно и не из камня был сделан!
– И учится парень быстро, – невозмутимо отметил стоящий у площадки Богдапки.
Содани заорал от ярости. Его прыжок был невероятно красив – взлет с места, вытянувшееся в воздухе гибкое тело, хищно сомкнувшиеся на мяче пальцы… Хадамаха поймал его за ноги и шарахнул им об площадку. Рухнули все – Содани, мяч и не удержавшийся Хадамаха.
– Грум-ба-бах! – не рассчитанная на подобный бешеный напор тренировочная площадка содрогнулась. Тонкая медь просела. Перед глазами Хадамахи полыхнуло, а потом разом потемнело. Полуослепший мальчишка дернулся в сторону, откатываясь прочь…
– Н-на-а! – сквозь пляшущие перед глазами цветные пятна парень увидел встающего над ним соперника. Ухмыляясь, как безумный, Содани вскинул над головой мяч. На фоне белоснежного купола Хадамаха видел, как гладкие каменные бока вспыхивают тусклым алым свечением.
Оставляя за собой черный дымный след, каменный мяч рушился Хадамахе на голову.
– Сдурел?
Над лежащим мальчишкой навис Богдапки, своим телом защищая его от удара.
– Хочешь убить парня? – рокотнул Кремень-старик.
– Да-а! – взревел Содани, и мяч ударил в подставленное плечо Богдапки. Раздался тяжелый грохот камня об камень. Плечо старого игрока вмялось внутрь, словно удар выбил из него кусок.
Со звучным треском одна из опор площадки подломилась. Медный круг накренился – и Хадамаха кубарем полетел вниз. Затрещала вторая опора. Ничего не видя перед собой, он откатился в сторону. С оглушительным грохотом медная площадка рухнула, вдребезги разнося лед пола. Новый грохот – тяжело, как каменный утес, свалился Богдапки. Колючая ледяная пыль закружилась в воздухе. Хадамаха на четвереньках рванул прочь, уворачиваясь от падающего Кремень-старика. Над провалившейся площадкой взметнулась тень, и страшный, как раскаленным тараном в бок, удар обрушился на Хадамаху. Мальчишку перевернуло, проволокло по ледяному полу.
– А вот теперь тебя никто не спасет! – снова замахиваясь раскаленным мячом, прошипел Содани.
– Прекрати, или я тебя сожгу! – жрица с пылающим на ладони шаром Голубого огня возникла за спиной у Содани.
Игрок обернулся…
– Стой! – только и успел крикнуть Хадамаха.
Хрипя от переполнявшей его ярости, Содани метнул мяч в жрицу.
Огненный шар взвился ему навстречу. Они столкнулись в воздухе – наполненный алым свечением камень и брызжущий искрами сгусток Голубого пламени. Слились на миг – тускло пламенеющий мяч вошел внутрь Огненного шара, Голубой огонь окутал его сверкающей сапфировой оболочкой. Ярко-голубое сияние пронзили тонкие алые нити…
Появившийся невесть откуда высокий воин толкнул жрицу в спину и повалил на пол, накрывая собой.
Длинные ленты Огня раскрылись во все стороны, жадно облизнули ледяные стены и потолок, вихрь мелких каменных осколков пронесся по залу. Хадамаха отчаянно вжался в ходящий ходуном пол, чувствуя, как скручиваются от жара волосы у него на затылке. Горячий пар, клубясь, полз от истекающих талой слезой стен.
Послышался судорожный кашель. Хадамаха несмело поднял голову. Стоя на коленях и прижимая руки к груди, жрица кашляла. Спасший ее высокий воин склонился над сидящим на разбитом полу Содани и невозмутимо, будто делая привычную работу, наотмашь хлестал игрока по щекам. Хадамаха увидел, как алая муть медленно растворяется в глазах игрока. Лицо Содани стало осмысленным, он заскулил, хватаясь за горящие щеки, и попытался отползти прочь, глядя на воина с неприкрытым страхом.
– Уже лучше, – резко бросил тот, прекращая экзекуцию и выпрямляясь. – Что здесь произошло? – требовательно вопросил он. Была в его голосе такая властность, что никто, даже жрица, не усомнился в его праве задавать вопросы.
– Я привела мальчика… попробовать в команду… – все еще давясь кашлем, выдохнула она.
– И что? Это он все разнес? – отрывисто спросил воин.
Хадамаха покосился на воина опасливо. Он уже успел разглядеть и богатый кафтан сахского кроя, и меч, наверняка настоящей южной ковки, как у тысяцкого, а может, и получше! Хадамаха не знал, кто этот суровый воин, но точно не простой стражник! И как он станет оправдываться, если Содани вздумает свалить всю вину на него? Расскажет, что каменный мяч накалился Алым подземным огнем, а сам Содани запылал, как костер?
– Не понимаю я, что тут произошло! – зло прохрипела жрица. – Мальчишка хорошо сражался, а Содани как озверел – тоже мне, великий игрок! – фыркнула жрица. Похоже, ее восторг перед Содани сильно поуменьшился. – А потом все вдруг стало рушиться…
– Не поняли? Жаль, – бросил воин, внимательно оглядывая подтаявшие стены.
– Я ничего не делал, господин с-с… – держась за щеки и глядя на воина с еще большим ужасом, торопливо начал Содани.
Воин метнул на него всего один короткий и словно бы безучастный взгляд – и Содани немедленно заткнулся.
Вдалеке что-то грохнуло – будто разом взорвались не меньше тысячи каменных мячей. Зал вновь содрогнулся. Лед сухо затрещал, по стенам зазмеились изломанные черные трещины. Здоровенный осколок ухнул с потолка, разбившись вдребезги рядом с Хадамахой.
– И этого я не делал! – испуганно озираясь, завизжал Содани. – Не я!
– Неважно. Уходим, – скомандовал воин, подхватил под локоть ошалевшую жрицу и ринулся к выходу. – Богдапки! – на бегу крикнул он.
– Здесь! Иду… – с трудом простонал Кремень-старик.
Хадамаха кинулся вперед, подставил плечо, помогая старику подняться. Ноги у него невольно подогнулись, когда похожая на каменную плиту ладонь легла на плечо.
– Ничего. Потерпи, ты парень крепкий, – выдохнул Кремень-старик, тяжело ковыляя к выходу.
Позади как гигантский барабан загудел – откалывающиеся от потолка куски льда забарабанили в разломанную площадку. Мимо пронесся Содани. Остановился, оглянулся в растерянности – похоже, на мгновение у него мелькнула мысль, что надо бы помочь старику. Но только на мгновение – лучший игрок Дня стремительно повернулся и кинулся прочь, исчезнув в трясущемся дверном проеме.
– Ну, не все игроки – хорошие люди, – с каменным спокойствием сказал Кремень-старик. – Хотя и гнусь мелкая тоже не все, – его похожий на валун кулак мелькнул над головой мальчишки, вдребезги расколов падающий на них ледяной осколок.
Они вывалились сквозь дверной проем… Теряя на бегу свитки, по ледяному коридору с воплями носились жрицы. Скрюченная старушонка в затрепанной парке замерла у стены, судорожно тиская в сухоньких, похожих на птичьи, лапках щетку для полировки ледяного пола. Но на творящееся вокруг безумие бабка-уборщица глядела неожиданно спокойно, только остренький, как шильце, носик с широкими вывернутыми ноздрями ходил туда-сюда от любопытства.
– В покоях верховной! – вырвался из общей сумятицы крик.
Хадамаха увидел, как «его» жрица рванулась из рук воина и бросилась вперед. Воин мгновение поколебался и побежал следом.
– Стой! – Богдапки ухватил Хадамаху за шиворот.
Стройная ледяная колонна с намороженными причудливыми завитками хрустко кракнула и, переломившись у самого потолка, начала заваливаться. Прямо на уборщицу. А та как заледенела – стояла, запрокинув приплюснутую головенку с редкими седыми волосами и завороженно глядя на падающую на нее громаду. И улыбалась.
