Джеймс Паттерсон - Последнее предупреждение
Мы сейчас с ними работаем, и они ничего не боятся: ни корпораций, ни правительства. А все потому, что в дело свое верят и хотят спасти нашу планету. А еще у них есть одна девчонка — закачаешься. Хоть всего немного меня старше, а уже доктор наук. Умная — ужасно, но совсем не зануда и не зазнается. Я вам честно должен признаться, когда встретится такая суперкрошка, и суперумная, и суперсмелая, которая хочет и людям помочь, и мир спасти, — устоять совершенно невозможно.
Так что, коли у вас мозги шевелятся, подумайте, может, решите в ученые податься. И нам ваша помощь здорово пригодится: планету спасать — дело сложное. Помните, я раньше список полезных профессий в блоге вывесил. Там было много профессий, для будущего полезных. Прошу вас, оставьте свои гитары, хватит о модельном подиуме мечтать. Посмотрите еще разок в мой список. Глядишь, приглянется вам какая дельная работа!
Слимфан3 из Джаксонвиля пишет:
А что там с теми, которые за вами вечно гонялись?
Не знаю точно, Слимфан3, или они нас пока не нашли, или их уже всех стерли с лица земли. Но так или иначе, последнюю неделю мы блаженствуем — считай, что у нас каникулы. Только очень зимние.
КлыкМиссЛоло ис Талсы пишет:
Вы с Макс скоро собираетесь пожениться? (я краснею)
МиссЛоло, подумай головой. Нам по четырнадцать лет. По крайней мере, нам так кажется. Кто знает, сколько мы еще проживем и куда нас еще занесет. Мы больше чем на день вперед не планируем.
КлыкГуглеблоб из Холи Оук, что в Калифорнии, пишет:
Клычище,
Мужик, ты крутой. Мне охота, чтоб у меня на спине были крылья, как у тебя.
А широка ли у тебя, Гуглеблоб, спина? Развивай плечи, а то крыльям места не будет.
Клык. Просто Клык.С. Хаартер из Йоханесбурга пишет:
Пиши больше про вашу работу по спасению планеты. Ты мой идеал. Посылаю тебе свою фотку (фотка стерта). Я слежу за твоим блогом для занятий по биологии и географии. И еще у меня сочинение по экологии. Пиши.
Поклонник номер 1.50
— «Клычище», — хихикнула я.
Сердито зыркнув на меня, он продолжает зашнуровывать ботинки-снегоступы.
Как он мог! Как он посмел целый блог изливать восторги по поводу своей ученой красотки и ее экологических подвигов во имя спасения мира! Не запамятовал ли он, кто здесь мир спасает последние полгода? Сдается мне, что я. А пишет он обо мне восхищенные излияния? Нет. Кто Омегу вчистую вышиб в Германии? Ученая красотка? Ничуть не бывало.
— Ты просто злишься, что я написал про Бриджит, — говорит он, затягивая шнурки потуже.
Я подпрыгиваю как ужаленная.
— Я? Спятил, что ли? Я твой блог вообще не читаю. Больно он мне сдался. О чем хочешь, о том и пиши себе на здоровье.
— Макс, когда ты, наконец, поймешь, что и рыбку скушать, и радио послушать у тебя не выйдет. Ты сначала отпихиваешь меня что есть силы, а потом с ума сходишь, когда я с кем-то другим разговариваю.
— Я не… — с жаром начинаю я, но тут-то до меня доходит, что именно это я и делаю. Залившись краской, я затыкаюсь. Не понимаю, чего мы вообще все время отношения выясняем.
— Ты так говоришь, будто я преступница какая-то.
— Я тебе сказал однажды, что мы никогда не расстанемся, — тон его не предвещает ничего хорошего. Я его слушаю, и сердце у меня замирает от ужаса. — И я тебе еще раз это повторяю. Никогда. Чтобы выжить, стая должна быть вместе. Но, Бога ради, дай мне, в конце концов, покой.
Чувствую, что он опять на меня долго и пронзительно смотрит, но сама поднять глаза на него боюсь — мне, которая никогда ничего не боится, страшно того, что я могу прочитать не его лице.
Он постоял-постоял, развернулся и уже готов нырнуть в низкую дверь на выход, как на него налетает запыхавшийся Газман:
— Ангел пропала! — захлебывается он. — Я ее ищу-ищу, а ее нигде нет.
— Она, наверное, пошла полетать, — я пытаюсь его успокоить.
— Да нет же! Она бы обязательно кому-нибудь сказала. И Тотала тоже нет. Может, они пошли пройтись, но ты послушай, какой ветер свистит. Там пурга совсем разбушевалась.
Газ махнул рукой на окно, и я вдруг понимаю, что снаружи настоящая буря. А мне-то казалось, что это от паники-истерики у меня свистит в ушах и гудит в голове.
— Акела! Акела! — доносится из коридора озабоченный голос Майкла, и секунду спустя он просовывает голову в нашу дверь: — Акела случайно не у вас? Я последний раз ее видел на улице с Ангелом и Тоталом. Но это было уже с час назад. Ангел ничего не сказала вам про свои планы?
Все наши ссоры и «личные» дрязги мигом улетучились, и мы с Клыком встревоженно переглядываемся.
— Зови наших, — коротко бросаю я ему, — и скажи, чтоб теплее одевались.
51
— Да… Крутая непруха вышла… — жалобно вздыхает Тотал.
На сей раз с ним не поспоришь. Ангел проглатывает вставший в горле ком и старается успокоиться.
— Если бы Макс была на моем месте, что бы она сделала? — Ангел всхлипнула. — Макс бы на моем месте никогда не оказалась.
— Не бойся, — тихо шепчет Тотал Акеле, — нас обязательно спасут. Или мы сами спасемся. — Он поворачивает голову к Ангелу. — Скажи ей, что все будет хорошо. Скажи.
Ангел мысленно передает Акеле слова Тотала. Она чувствует ее страх и смятение. Но вместе с тем Акела излучает решимость бороться. Здесь умирать она не собирается и сделает все, чтобы выбраться.
— Мы тоже на все готовы, — мысленно говорит ей Ангел. — Все обойдется. Мы выберемся. Макс придет на помощь. Макс нас всех всегда выручает.
Про себя Ангел думает: «Когда же я, наконец, перестану попадать в переплеты, из которых одной без Макс мне не выбраться».
Акела немного успокоилась и, по крайней мере, перестала судорожно перебирать лапами по снегу.
От станции Лусир они отошли не больше чем на милю. Ангел хорошо помнила каждый их шаг и с воздуха с легкостью бы определила точку, в которой они находятся. Ничто не предвещало никаких злоключений. До захода солнца было еще далеко, Тотал и Акела шли с ней рядом по четкому следу пингвиньей стаи. Все, чего Ангелу хотелось, это подойти поближе к какому-нибудь пингвиненку. Может быть, даже погладить. Не будут же взрослые пингвины возражать, если она их уверит, что ни она, ни собаки малышей не обидят. Они только погладят и сразу быстро уйдут.
Пингвиньи следы вели их по снегу и льду. Птицы даже дорожку протоптали. Так что идти за ними было совсем нетрудно. До тех пор, пока вместе с собаками Ангел не провалилась в запорошенную снегом расщелину. Как пингвины ее проскочили, непонятно. Взрослые птицы много тяжелее Ангела. Но они прошли, а Ангел, чуть только ступила, снег просел, и она ухнула в пропасть. Крылья у нее сами собой раскрылись, но они не спасли, а только больно-пребольно задрались вверх. Вслед за Ангелом полетели вниз Тотал с Акелой. Как они ни барахтались, отчаянно стараясь удержаться на поверхности, расселина засосала и их.
Теперь все втроем они застряли в узком горлышке воронки изо льда и из спрессованного в камень снега. Крылья у Ангела, казалось, выдирают с мясом. И от боли хотелось плакать. Она попыталась было их сложить, но ни единым пером пошевелить не могла — крылья застряли намертво. А страшнее всего было то, что одна нога у нее угодила в дырку бутылочного горла и болтается теперь там в ледяной пустоте. Получается, что дальше внизу расщелина снова расходится и под ними бездонная пропасть. Может, сама Ангел еще как-нибудь бы выкарабкалась. Но спасти Тотала и Акелу ей ни за что не удастся. Это она знает точно.
— Сколько же мы пролетели? — спрашивает Тотал.
Ангел задирает голову:
— Мммм… футов, наверное, восемнадцать. Или двадцать.
— Как ты думаешь, если я растяну лапы и упрусь в разные стороны, смогу я вскарабкаться вверх? Нет, пожалуй, наверху лап не хватит — слишком широко. Вот черт!
Его загоревшиеся было надеждой черные круглые глаза мгновенно потухли.
— Это все из-за меня, — Ангел и так-то чуть не плачет, а чувство вины окончательно приводит ее в отчаяние. Надо попробовать телепатировать Макс, вдруг она поймет, где их искать? Нет, не поймет. На большом расстоянии внушать мысли у Ангела никогда не получается.
Акела опять заскулила и начала царапать лапами снег, стараясь зацепиться лапами за лед и вскарабкаться повыше. Увы, все бесполезно — она только срывается глубже вниз, всей тяжестью обрушивается на Ангела и сталкивает ее еще глубже в пропасть. Застрявшие крылья рвут Ангелу спину еще сильнее, а нога уходит в пустоту все дальше.
— Акела, пожалуйста, перестань. Постарайся успокоиться и не шевелиться, — мысленно внушает Ангел маламутке. — Сейчас главное не суетиться, а собраться с мыслями.
