Джеймс Паттерсон - Последнее предупреждение
Скромная девчонка, советую тебе обращать внимание на представителей одного с тобой биологического вида. Но все равно спасибо.
КлыкНа сегодня все. Мне пора. Меня ждут документы о глобальных катастрофах, беседы с учеными и обед. Не думаю, что из говядины.
Клык46
— А куда мы теперь направляемся? — спрашивает Надж.
Мы летим, разрезая чистый холодный воздух.
— Никуда. Просто посмотреть на местность, — объясняю я. — Получить, так сказать, общую картину.
С тех пор как оказалось, что Сью-Энн шпионка и предательница, я снова стала экстраосторожной. Вот и решила оглядеться да посмотреть, не окажется ли где рядом трейлер с надписью «Гады» на крыше.
Клык молчит. Летит немного в стороне, сам по себе. Слегка накреняю крыло и подруливаю к нему поближе. Отношения наши теперь странные. Мне жалко тех прошедших дней, когда все было просто, когда мы друг друга поддерживали без оглядки, без вопросов и споров. Когда все между нами было понятно без обсуждений.
— Надо полагать, что Сью-Энн посылала кому надо донесения о нашем местонахождении?
Он согласно кивает:
— Бриджит старается залезть в ее компьютер за более подробной информацией.
Опять эта Бриджит. Сколько можно.
— Лучше бы Надж попробовала. — Я стараюсь не показывать раздражения.
— Ага, если у Бриджит не получится, попросим Надж.
— Давайте полетим вон там, над островами, — кричит на лету Газзи. — Там на одном острове вулкан в середине. Вообще-то весь остров — вулкан.
— Давайте.
Мы плавно заворачиваем по большому кругу налево и оставляем позади огромную ледяную пустыню континента. Снова размять крылья и вдохнуть свежий морозный воздух — настоящее блаженство.
— Я опять ничего не вижу, — огорченно жалуется Игги, и Тотал нервно заелозил у него на руках:
— Может, мне лучше с Клыком лететь?
— Чего ты паникуешь? — раздражается Иг. — Я летаю не хуже, а направление чувствую даже получше, чем некоторые.
— Смотрите, как вон там классно! — показывает Газман вниз, на остров под нами.
Материк остался позади. Теперь мы над круглым островом. Кажется, что у него посередине дырка, а сбоку маленький надрез бухты. Начинаем серию витков на снижение. Я, конечно, не теряю бдительности, но, похоже, там никого.
— Там в середине вода. Это где вулкан извергался, — объясняет Газзи.
Спускаемся все ниже и ниже. Никакой опасности не видно. По крайней мере, здесь не опасней, чем где бы то ни было в другом месте.
— Термальные воды! — я влетаю в столб теплого плотного воздуха. Представьте себе, оазис летнего блаженства среди антарктической стужи.
— Там внизу что-то булькает, — смотрит вниз Ангел.
— Айда проверим, — предлагаю я как настоящий лидер-исследователь.
Спускаемся ниже — никого — и, наконец, приземляемся в лунном пейзаже серой гальки, маленьких камушков, пары каких-то оставленных человеческой цивилизацией знаков и каким-то странным полем, покрытым обломками чего-то, похожего на бочки. Ничего подобного я до сих пор не видала.
А скоро все это может вообще исчезнуть.
«Ага, значит, ты не пропал, — думаю я Голосу в ответ. — Рада, что ты к нам, наконец, присоединился. Ну, положим, „рада“ — не то слово, но…»
Макс, смотри внимательно. Запоминай, что ты видишь. Это место может скоро исчезнуть.
Получается, что мой Голос заодно со всей нашей ученой командой и против глобального потепления.
— Ребята, осторожно. Смотрите, не ошпарьтесь в каком-нибудь гейзере, — предупреждаю я стаю на всякий случай.
— Здесь нет никаких гейзеров, — говорит Надж, — просто пар булькает в воде.
— Сюда, видно, тьма людей приезжает. — Клык стоит перед одним из знаков на восьми языках, призывающих нас вместе с населением всего земного шара быть осторожными, смотреть под ноги, не уничтожать мох, не мусорить и так далее, и тому подобное. Другой знак оповещает нас, что этот остров охраняется «Группой управления Обманного Острова».
Я улыбаюсь:
— «Обманный остров» — какое смешное название. Очень для нас подходящее. Нам бы тут и поселиться, на Обманном острове. — Оглядываюсь вокруг на сюрреальный неземной пейзаж. — Если, конечно, нам охота жить на голой пустынной земле.
— Она не голая и не пустынная, — горячо возражает мне Ангел, а Надж тем временем скидывает ботинки.
— Ты что делаешь?
Она показывает на воду, от которой поднимается вверх густой белый пар:
— Собираюсь принять горячую ванну. Душ на станции по капле капает — никакого проку с него нет.
— Смотрите, — Ангел показывает вверх. Прежде чем их увидеть, я их услышала. Где-то примерно в четверти мили с утеса слетела стая больших сильных птиц. С такими я еще не встречалась.
— Это кто?
— Альбатросы, — откликается Надж, которая уже успела сбросить куртку, шарф и свитер и теперь сдирает с себя последние слои нашей многослойной одежды. — Есть такая морская легенда, что в альбатросов переселяются души утонувших моряков. О-о-о!!! Здесь кайфово. — Она медленно погружается в воду, совершенно утопая в клубах белого пара.
— Осторожно, смотри, сваришься ненароком.
— Я тоже пойду искупаюсь. — Тотал бодро семенит в воду.
Альбатросы кружат над нами. У самых крупных размах крыльев больше, чем у Ангела, футов, наверное, девять. Смотреть на них — с ума сойти можно. Они вообще крыльями не шевелят — точно лежат и греются на теплой воздушной подушке. У нас так, скорее всего, не получится — слишком велика масса тела. Крылья не удержат, и нас вниз потянет.
— Боже мой, — кажись, Надж что-то встревожило.
Я крутанулась на месте, быстро окидывая глазами остров:
— Что? Где? В чем дело?
Позади меня Клык сканирует небо, море и землю — откуда ждать нападения? В два прыжка оказываюсь у кромки воды и торможу, разбрызгивая вокруг себя гальку.
— Что случилось?
Надж показывает на Тотала. Он лежит в воде по самый нос. Таким счастливым, по-моему, он еще никогда нигде не был. Черная шерсть блестит и колышется на серой воде. Внимательно всматриваюсь туда, куда показывает Надж.
— Что вы на меня уставились, — сонно бормочет Тотал, совершенно расслабившись в теплой ванне. — Рай! Настоящий рай земной. Лапы… Мои лапы блаженствуют. Хоть сейчас отогреются от этого вечного холода. Мне бы ботиночки…
Все мы теперь собрались у края воды и вылупились на Тотала. Он вяло моргает:
— Попробуйте сами. Кайф! Мне бы сейчас только мартини. И тогда можно остаться здесь навечно…
И тут до меня, в конце концов, доходит, что именно я вижу. Непонятно только, почему мне потребовалось на это столько времени — я же сотни раз все это видела. И не у нас одних. Поди, я просто не ожидала, что такое произойдет и с ним.
У Клыка тоже глаза на лбу.
— Что? Да что с вами со всеми такое? — Тотал, наконец, выходит из своей нирваны, и я собираюсь с духом:
— Тотал, у тебя прорезались крылья.
Я всегда знал, что с этим псом что-то неладно, — гудит у меня в голове Голос.
47
— Значит так, — говорит наутро Майкл Папа. — Давайте обсудим пару вопросов.
Мы обеспокоенно оторвались от завтрака. Мне все время было немного неловко за то, сколько мы едим. Пока комендант станции не сообщил между делом, что они выделяют по четыре-пять тысяч калорий на человека в день. Столько-де нужно человеку в полярных условиях Антарктиды. Наше потребление калорий из-за холода не увеличилось. Получается, мы здесь с людьми и сравнялись. Но все, что дают, как всегда, съедаем в один присест.
Однако самое удивительное вот что. Тотал попросил положить ему завтрак в миску. И поставить ее на пол, рядом с миской Акелы. Правда, вопрос о том, чтобы дать ему специально калорийную Акелину собачью еду, не стоял. Он все равно соглашался есть только картофельные вафли с сиропом и беконом и потом еще миску кофе с молоком и сахаром.
— Несмотря на предательство Сью-Энн, нам надо продолжать работу, — начал Майкл. — Сегодня вы, ребята, пойдете на разведочное задание с нашими учеными. Но, прошу вас, будьте предельно бдительны.
Я киваю.
— Прежде чем морской леопард атаковал Сью-Энн, вы фиксировали состояние местной колонии пингвинов. Сегодня пойдете с Эмили и Бриджит делать замеры разных слоев льда. Концентрация химических веществ во льду — важный показатель истории состава атмосферы в данном регионе.
Майкл закончил, и Бриджит подхватывает инструктаж:
— Но прежде, чем мы двинемся, давайте пройдемся по пунктам техники безопасности.
Стараюсь не смотреть на Клыка, но это невозможно.
Он не отрывает глаз от Бриджит. А лицо у него при этом мягкое и спокойное. Чувствую, что желудок у меня завязывается в узел. И злюсь на себя больше, чем на него.
