Джоан Роулинг - Гарри Поттер и философский камень
— Ай! — и Гарри прижал руку ко лбу.
— Что случилось? — спросил Перси.
— Н-ничего.
Боль пропала так же быстро, как и появилась, но то чувство, которое возникло у Гарри под тяжёлым взглядом учителя, осталось — чувство, что Гарри ему ни чуточки не нравится.
— Кто это разговаривает сейчас с профессором Квиррелом? — спросил он у Перси.
— А, ты, значит, уже знаком с профессором Квиррелом? Не удивительно, что Квиррел так нервничает — это профессор Снейп[26]. Он преподаёт зелья, но через силу — всем известно, что он гоняется за работой Квиррела. Снейп, он в Чёрных Силах подкован основательно.
Гарри некоторое время следил за Снейпом, но тот в сторону Гарри больше не взглянул.
Наконец исчезли и десерты, и профессор Дамблдор снова встал из-за стола. В зале настала тишина.
— Хм… а теперь, когда мы все наелись и напились, у меня есть несколько объявлений в связи с началом учебного года. Первоклассникам следует знать, что лес в пределах школьных владений объявлен запретной зоной. Между прочим, некоторым ученикам постарше тоже не мешало бы об этом не забывать.
Лучистые глаза Дамблдора сверкнули в сторону братьев Уизли.
— Мистер Филч[27], наш сторож, попросил меня ещё раз напомнить всем, что в коридоре на переменах колдовство не допускается. Отбор в команды по квиддичу состоится через неделю. Все желающие играть за свой колледж могут записаться у мадам Хутч. И последнее. В этом году правый коридор на третьем этаже также объявляется запретным для всех, кто не желает умереть мучительной смертью.
Гарри рассмеялся, но оказался при этом почти в одиночестве.
— Он что, серьёзно? — вполголоса спросил он у Перси.
— Похоже на то, — нахмурившись, ответил Перси. — Странно, впрочем — обычно он объясняет причину, если куда-то запрещено ходить. В лесу, к примеру, полно опасного зверья, это понятно. А уж нам-то, префектам, мог бы и сказать заранее.
— А сейчас, перед тем, как нам всем разойтись по постелям, давайте споём гимн нашей школы! — провозгласил Дамблдор. Гарри заметил, что улыбки на лицах остальных учителей стали слегка натянутыми.
Дамблдор сделал лёгкое движение своей палочкой, как будто пытаясь стряхнуть с её кончика муху, и из неё вылетела длинная золотистая лента, которая взлетела под потолок и свернулась в слова.
— Каждый выбирает подходящую мелодию, — сказал Дамблдор, — и поехали!
Вся школа грянула:
Хогвартс, Хогвартс,
Хогли-Вогли-Хогвартс,
Возьми нас в оборот;
Учение —
Мучение
На пользу нам пойдёт.
Набей нам наши чердаки
Уроками хорошими,
А то сейчас
Они у нас
Замшелы и заброшены.
Учи, чему положено,
Напомни, что забыли,
И не беда,
Что нам тогда
Зубрить, пока мозги не сгнили.
Закончили все вразнобой. Под конец пели одни только близнецы Уизли, которые затянули похоронный марш в очень медленном темпе. Дамблдор отбивал им такт своей палочкой, а когда они добрались до конца, бурно захлопал.
— Ах, музыка! — произнёс он, промакнув глаза. — Поистине, волшебство превыше прочих! Ну, а теперь — спать. Пора в кроватку!
Первоклассники Грифиндора вслед за Перси протолкались сквозь гудящую толпу из Большого Зала, и поднялись по мраморной лестнице. Ноги у Гарри снова были как свинцом налитые, но на этот раз от усталости и большого количества еды. Ему так хотелось спать, что у него даже не было сил удивляться ни тому, как портреты на стенах показывают на них пальцами и перешёптываются между собой, ни тому, что пару раз Перси проводил их через двери, запрятанные за секретными панелями или прикрытые гобеленами. Они карабкались по лестницам, зевая и шаркая ногами. Гарри уже начал сомневаться, придут ли они когда-нибудь, как вдруг все резко остановились.
В воздухе перед ними витали несколько деревянных посохов, и стоило Перси сделать шаг вперёд, как они по очереди в него полетели.
— Это Брюзга, — прошептал Перси. — Полтергейст. Брюзга — покажись! — сказал он, повысив голос.
Ответом ему был громкий грубый звук — как воздушный шарик, когда из него выпускают воздух.
— Мне что, пойти к Кровавому Барону?
Раздался щелчок, и в воздухе возник маленький человечек с тёмными проказливыми глазами и ртом до ушей. Он сидел на пустоте, как в кресле, закинув ногу на ногу, и сжимал в руках связку посохов.
— У-у-у! — протянул он, неприятно посмеиваясь. — Первоклашечки! Повеселимся! Он ринулся на них. Все пригнулись.
— Брюзга, а ну-ка катись отсюда! А то всё расскажу Барону, вот увидишь! — рявкнул Перси.
Брюзга высунул язык и испарился, а посохи посыпались вниз, прямо на голову Невилю. Ребята услышали, как Брюзга пролетает по коридору, гремя расставленными рыцарскими доспехами.
— За ним глаз да глаз, — сказал Перси, когда они пошли дальше. — Единственный, кого он слушается, это Кровавый Барон, а нас, префектов, он и не замечает. Ну, вот мы и пришли.
Они стояли в конце длинного коридора; прямо перед ними висел портрет какой-то толстой дамы в розовом шёлковом платье.
— Пароль? — сказала она.
— Caput Draconis[28], — ответил Перси, и портрет повернулся на петлях, открыв дыру в стене. Они пролезли в неё (Невиля пришлось подсаживать) и оказались в общей комнате Грифиндора, очень уютной, круглой, с большими мягкими креслами. Перси указал девочкам на одну из дверей, которая вела в их общежитие, а мальчики направились в другую. На самом верху винтовой лестницы (они, очевидно, находились в одной из башен) наконец-то нашлись их постели — пять железных кроватей с высокими спинками, задёрнутых тёмно-алыми бархатными пологами. Кто-то уже принёс наверх их сундуки. Они кое-как натянули пижамы и рухнули под одеяла — от усталости даже языки у них еле поворачивались, так что говорить долго не хотелось.
— А еда-то какая! — пробормотал Рон за своей занавесью. — Скабберс, отвали отсюда! Он простыню жуёт.
Гарри совсем уже собрался спросить Рона, попробовал ли тот песочного торта, но вместо этого заснул.
Возможно, за ужином Гарри слегка переел, потому что сны у него в ту ночь были очень странные. Во сне он носил тюрбан профессора Квиррела, и этот тюрбан всё время с ним разговаривал, убеждая его перевестись в Слизерин, потому что там лежала его судьба. Гарри всё повторял тюрбану, что он вовсе не хочет быть в Слизерине, но тюрбан не слушал; он становился всё тяжелее, Гарри попытался снять его, но он больно вцепился ему в голову — а потом появился Малфой, который глядел, как Гарри борется с тюрбаном и хохотал — а потом Малфой обернулся крючконосым учителем, профессором Снейпом, и смех его был всё более высоким и ледяным — сверкнула зелёная вспышка, и Гарри проснулся, в холодном поту и весь дрожа.
Он повернулся на другой бок и заснул опять, а на следующее утро про странный сон больше не вспоминал.
Глава восьмая. Учитель зелий
— Вон, посмотри.
— Где?
— Да вон, рядом с тем длинным, рыжим.
— В очках, что ли?
— Ты его лицо видел?
— А ты видел шрам?
Как только Гарри покинул на следующий день общежитие, за ним всюду следовал шепоток. Ученики выстраивались перед школьными кабинетами на цыпочках — поглядеть на него, или поворачивали, пройдя мимо него, в коридорах — чтобы потаращиться на него ещё раз. Гарри от этого было не очень-то по себе, к тому же он изо всех сил старался не заблудиться.
В Хогвартсе было сто сорок две лестницы — широких и плавных; узких и шатких; таких, которые по пятницам приводили не туда, куда обычно; таких, у которых какая-нибудь ступенька имела привычку исчезать под ногами, так что надо было не забывать через неё перешагивать. Кроме того, некоторые двери не открывались, пока их вежливо не попросишь или не потрёшь в правильном месте, а некоторые были и вовсе не двери, а глухие стены, притворявшиеся дверьми. Запомнить, где что находилось, было совершенно невозможно, потому что вещи всё время перемещались. Люди на портретах ходили друг к другу в гости, и Гарри был уверен, что пустые рыцарские доспехи умели передвигаться сами по себе.
От призраков тоже было не легче. Гарри неизменно вздрагивал, когда один из них вдруг решал пролететь сквозь дверь, которую он как раз собирался открыть. Почти Безголовый Ник всегда вежливо подсказывал новеньким Грифиндорам, куда идти, но повстречаться с полтергейстом Брюзгой, когда опаздываешь на урок, было похуже двух запертых дверей и капризной лестницы. Он сбрасывал на голову корзинки для бумаг, выдёргивал из-под ног ковровые дорожки, обсыпал мелом, или подкрадывался невидимкой сзади, хватал за нос и вопил: «ПОПАЛСЯ РУБИЛЬНИК!»
Но ещё опаснее Брюзги (если это вообще было возможно) был школьный сторож, Аргус Филч. Гарри и Рон умудрились его разозлить в первый же день. Филч набрёл на них, когда они пытались прорваться через дверь, которая, как оказалось, вела в запретный коридор на третьем этаже. Путаным объяснениям, что они потерялись, он не поверил, решил, что они пытались проникнуть туда нарочно, и уже собирался заточить их в темницу, но тут как раз мимо проходил профессор Квиррел, который их и вызволил.
