Николай Пугач - Трудный день факира в джинсах
Через минуту Зоя, придерживая за ошейник Джека, уже была во дворе.
— У тебя куклы есть? — сурово спросил Емелька.
— Есть, а что?
— Красивые?
— Всякие. У меня их с десяток наберется.
— Подари нам одну. Такую, чтобы получше. Или продай. Завтра деньги отдам.
— Вот еще — продай! Да хотите, я вам совсем новую принесу — мне на день рождения целых три подарили. Джек, за мной! — И Зойка скрылась в доме.
— Если Марфа останется, можно их познакомить, как считаешь, факир? — сказал Витя.
— Идея! Только бы Марфа осталась.
Запыхавшись, прибежала Зойка с большой коробкой, перевязанной алой лентой. На упаковке крупная надпись: «Аленушка».
— Чего же ты не завернула ее? — смущенно оглядываясь по сторонам, сказал Емелька.
— Так она же в коробке! — удивилась Зоя.
— Да ладно тебе, факир, скажи спасибо Зойке.
Разглядывая подарок сквозь прозрачную пленку коробки, Витя присвистнул:
— Красивая! И главное, новая. Хоть сам играй!
— Одиннадцать рублей! — удивился Емелька.
— Да не нужны мне ваши деньги! — возмутилась Зоя. — Я сейчас насчитала у себя этих кукол — четырнадцать штук! Куда мне их столько?
— Э нет, Зойка-Зайка, — возразил Емелька, — если бы мы с тобой были родственники или хорошие знакомые — другое дело!
— Тогда вообще не получите! — строптиво сказала Зоя, выхватив из рук коробку.
— Берем, берем, леди! — вмешался Витя. — За так берем! Факир, угомонись. Мы тоже ей что-нибудь подарим!
Вдруг Джек, сидевший у Зойкиных ног, обеспокоенно завертелся. Клацая зубами, он старался кого-то отогнать, но, видно, не мог уловить, с какой стороны опасность.
— Джек, сидеть! — строго приказала Зоя.
Но пес не унимался. Он метнулся в сторону от Зои метров на десять, и с ним начались какие-то странности. Он рычал, хватал себя за бока, гонялся за своим хвостом.
— Джек, что с тобой? — обеспокоилась Зоя.
Она подбежала к псу, погладила его по спине. Собаку трясла нервная дрожь, а на загривке шерсть встала дыбом.
— Спокойно, Джек, — сказала Зойка и, посмотрев на ребят, удивилась: — Неужели блохи? Откуда бы! Я его вчера только мыла.
Неожиданно Емелька услышал голос Марфы:
«Я здесь. Джек не хочет играть со мной, рычит, кусается. Хочу поиграть с куклой. Пошли в дом!»
— Ага! Конечно, идем! — вдруг громко сказал Емелька.
Зоя с Витей переглянулись, удивленные тем, что факир сам с собой разговаривает.
— Куда идем? — заносчиво поинтересовался Витя.
— Домой! Ты понял меня? Домой! — с намеком сказал Емелька.
— А чего мы там не видели? — все еще не понимая, упирался Витя.
Емелька разозлился. Ему вспомнилось, как Витя в самый разгар какой-нибудь игры нередко говорил: «Все! Надоело!» — и не слушал никаких уговоров. Но за последние трудные сутки в опасные моменты Витя держался, как настоящий друг. Подавив свое раздражение, Емелька ласково сказал:
— Идем, идем. Я зря не позвал бы! Надо, значит!
— Ладно, идем! — неожиданно сдался Витя. — Подзаправиться захотелось. Пока!
* * *Марфа внезапно проявилась впереди ребят на площадке третьего этажа.
— У меня тоже есть вам подарок, — сказала Марфа, вынимая из пакета двух крупных лещей, которые отчаянно били хвостами.
Витя неожиданно расхохотался.
— Ты что? — удивился Емелька.
— Помнишь, как на заливе тебя рыба по голове шлепала? — захлебываясь смехом, говорил Витя. — А ты диким голосом орал: «Пустите, я заразный!»
Дома никого из взрослых не было. Витя повел Емельку и Марфу в ванную, они напустили воды, бросили туда рыб. Но лещи лежали неподвижно, вверх брюшком, только их беззубые рты ритмично открывались и закрывались.
— Ничего, оживут, — успокоил Емелька, — пошли в комнату.
Марфе, как видно, не терпелось рассмотреть куклу. Развязав ленту, она осторожно вынула ее из коробки, зачарованно прошептала: «Красивая…»
И тут началось что-то фантастическое. Кукла выскользнула из рук Марфы, в двух шагах от нее закачалась в воздухе, как стрелка компаса.
Выпучив глаза и открыв рот, Емелька с Витей наблюдали за этим странным танцем и тем, как Марфа легонько подтанцовывала кукле.
Наконец Емелька осторожно тронул друга за локоть, шепнул на ухо:
— Идем на кухню. Пусть одна поиграет, а мы фотографиями займемся — пусть потом своим цорянам покажет.
В кухне ребята развели проявитель, фиксаж, на листочке бумаги сделали надпись для родителей:
НЕ ВХОДИТЬ! ПЕЧАТАЕМ ФОТОГРАФИИ.
Надпись прикололи на дверь комнаты. Витя в ванной проявил пленку, развесил ее над газовой плитой на сушку. Тем временем Емелька протер от пыли фотоувеличитель, подготовил раствор для печати. Делал он это механически, занятый мыслями о Марфе: «Танцующая кукла, живые лещи…»
— Факир, ты у нас заядлый рыбак, ну-ка скажи, как она ловила лещей? На удочку? Не похоже. На губе нет ран от крючка. Я понял! Она заставляла их плясать и плыть прямо в руки. Так же, как с куклой.
— Тоже выдумал! — фыркнул Емелька. — Зачем ей устраивать рыбьи пляски? Что Марфе, делать нечего? Рыбу поймать такой девчонке — пара пустяков. Хотя бы потому, что Марфа и под водой может стать невидимой. Если бы я мог так!.. Представляешь? Нырнул под воду, забрался прямо в косяк, выбрал рыбу, пощупал — не годится, тощая — плыви дальше. А эта подойдет — пузатенькая, с икрой, значит. Хотя нет, эта тоже не та. Пусть подрастет еще; окуньков мне не нужно, колючие слишком. Вот судак, пожалуй, в самый раз… Цап его за хвост — и на солнышко… Рыбаки бы так и ахнули. Эх и уха была бы!
Марфа ничем не напоминала о себе.
Закончив все приготовления для фотопечати, мальчики тихо, стараясь не мешать гостье, внесли в комнату пластмассовые ванночки, увеличитель. Марфа сидела на кровати, покачивая лежавшую на подушке «Аленушку», которую запеленала в свою косынку. Завешивая окно плотным одеялом и расставляя на тумбочке все необходимое для печати, мальчики негромко переговаривались между собой. Только когда проявились первые фотоотпечатки, гостья подошла с куклой к ребятам и попросила Витю показать снимки. Вытаскивая их пинцетом из фиксажа, Витя рассказывал:
— Это вот мы с ребятами из нашего класса. Спортзал. А это Коркин. Астроном, у которого мы были. Пока он не болел — все каникулы возился с нами: водил в Пулковскую обсерваторию, в турпоходы, в музеи.
— Факир, а ты его любишь? — поинтересовалась Марфа.
— Я? Его вся школа любит!
— У цорян и биоликов неизлечимых болезней нет. Я вылечу вашего астронома. У нас, биоликов, есть универсальное средство, которое активизирует защитные силы организма…
Марфа достала несколько продолговатых капсул. Оказалось, что один ряд шариков был у нее приспособлен под карманы.
Емелька обрадованно вскочил со стула.
— Я сейчас побегу к астроному. Это рядом, на соседней лестнице. Давай мне эти штукенции… Да, как их принимать?
— Капсулу в день. Три раза примет и выздоровеет. Обязательно выздоровеет.
— Ты не уйдешь, пока я бегаю? — спросил Емелька.
— Нет, у меня еще есть немного времени.
— Витя, садись на мое место, а ты, Марфа, на его, шлепайте карточки пока без меня!
… Дверь открыла Коркина. Ее покрасневшие глаза засветились радостью.
— Вот и хорошо, что пришел! Молодец! Вот уж обрадуется Геля! Он весь извелся из-за тебя! Все еще не верит, что ты жив и здоров после того, как вывалился из нашего окна.
Гелий Меркурьевич лежал, полузакрыв глаза. Он повернул голову, заулыбался, потом болезненно поморщился.
— Садись… факир, — вспомнил он прозвище Емельки. — Слава богу, ты жив и невредим!
Растянув в улыбке рот до ушей, Емелька протянул на ладони три капсулы:
— Это вам, дядя Геля. Лекарство универсальное! В день по капсуле, и через три дня вы поправитесь.
— Спасибо, спасибо, дружок! Положи лекарство на тумбочку. Видишь, сколько его у меня! На роту хватит!
— Будет, будет толк, лекарство-то инопланетное…
Прихватив с тумбочки стакан, мальчишка принес воды и настоял, чтобы Гелий Меркурьевич проглотил капсулу.
Горько улыбнувшись, Коркин сказал:
— Ну, раз инопланетное, то обязательно поправлюсь… Выдумщик ты, Емелька, я тоже таким в детстве был.
— Не выдумщик! Вам сейчас волноваться нельзя, а то бы рассказал.
Емелька заторопился.
— Куда же ты, мальчик? Посиди еще! — пробовала остановить его жена Коркина.
— В следующий раз, а сейчас некогда. Я дяде Геле такое лекарство принес!..
Когда он вернулся к себе, в квартире стояла полная тишина. Витя и Марфа продолжали печатать фотографии.
— Можно, я следующий сама сделаю? — попросила гостья. Она быстро отвела красный фильтр и через пять секунд вернула его на место, утопив засвеченную бумагу в проявитель. На фотоотпечатке, словно всплывая из глубины, медленно возникла космическая гостья в окружении Емельки и Вити.
