Алексей Казовский - Коридор в бесконечность
— В тысяча семьсот каком-то году! — завопил Вовка и заплясал от радости. — Это Орел смылся со своей шайкой от солдат! Всё чётко сложилось!
— Но кто же тогда ходил к нам потом?
— Как кто? Тот самый тип, с голубым рогатым зверьком, которого мы заметили, когда нашли пещеру.
— Значит?
— Значит, Ольга отправилась к нему в гости! — Вовка испуганно остановился. — Почему же она не возвращается?! Нужно скорей отправляться за ней, пока не поздно. Кто его знает, что у него на уме, у этого бродяги.
— Эх, Вова, ты забыл, что мы можем догнать Ольгу в любое время, — успокоил его Женька. — Мы же находимся в машине времени!
— Точно! Док в кино тоже так рассуждал. Я же посмотрел вчера продолжение, пока ты в «Паркан» резался. Только как бы мы с тобой не накрутили чего-нибудь с этими путешествиями. Знаешь, что может выйти с нашим будущим, если мы напортачим в прошлом? — Вовка состроил страшную рожу.
— Знаю, — улыбнулся Женя. — Рэй Брэдбери это хорошо описал в одном из рассказов. Но мы всё сделаем аккуратно. Выйдем через полчаса после Ольги, заберём её и сразу вернёмся.
Он снова отвернулся к монитору и ввёл параметры следующего перехода, скопировав их из Ольгиной строки и немного изменив значки времени. Проверил ещё раз запись и нажатием пальца включил в разрыве между пластинами станций знак равенства.
— Готово. Пошли, посмотрим, кто такой этот таинственный похититель. Может, заодно узнаем, что случилось с Орлом и его разбойниками.
Друзья подошли к зеркальным плитам и шагнули в открывшийся Коридор.
Глава девятая Знакомый незнакомец из прошлого
С другой стороны зеркала ничего не изменилось. Бесшумно включился светильник под потолком, озарив чёрный каменный свод. Вовка зажужжал фонариком перед темнеющим провалом пещеры, а Женя нажал кнопку синхронизатора. У самого выхода мальчишки приостановились, услыхав снаружи негромкий разговор.
— Пойми, это невозможно, — донеслись до них слова Ольги. — Лучше будет, если ты вернёшься на Землю, к людям. Ведь твой дом не здесь. Там мы сможем помочь тебе.
— Благодарствую тебе, дева красная, — ответил ей глуховатый голос. — Сей мир призрел [1] нас в годину недобрую, и днесь [2] покров [3] даёт, дондеже [4] зиждетель [5] призовёт. Останься при мне супругой с первого дни, детушек нарожай, воскорми их персями [6] да подовыми [7], и продлится род Орла-батюшки во славу Господа нашего…
Вовка, сообразив, чего добивается от Ольги невидимый собеседник, так и прыснул, зажав себе рот ладонью, а Женька покраснел и показал другу кулак. Разговор у входа в пещеру тут же оборвался, и мальчишки поняли, что их присутствие обнаружено. Таиться дальше не имело смысла, пришлось выходить на дневной свет.
Ольга стояла возле каменных идолов, пересыпая с ладони на ладонь золотой песок. Рядом с ней, опираясь руками на длинноствольное кремнёвое ружьё, возвышался тощий молодой парень в бесформенном чёрном балахоне до пят. Его чуть раскосые зелёные глаза настороженно следили за очередными пришельцами, а тонкие губы беззвучно прошептали что-то и растянулись в доброй улыбке. На скулах здешнего хозяина кудрявилась знакомая рыжая бородка, густые длинные волосы стекали с головы на острые плечи.
Ребята подошли ближе, суеверно глядя на незнакомца, — и полчаса ведь не прошло, как они видели его останки. Ольга обернулась на шаги ребят, ничуть не удивившись их появлению, и проговорила:
— Это мои друзья, Владимир и Евгений.
— Мир вам, славные отроки, — парень поклонился в пояс, чем сильно обескуражил гостей. — Меня величают Любомиром, сыном Иоанновым.
Мальчишки согнулись неловко в ответных поклонах, не зная, как себя вести дальше.
— Любомир один здесь живёт, все остальные умерли, — тихо сказала Ольга. — Чем ему помочь, ума не приложу. Ни в какую не хочет уходить с нами, а меня зовёт остаться.
— Истинно глаголешь, богатый откуп златом дам за тебя, из рук сих болванов [8], — Любомир указал на базальтовые фигуры истуканов. — Другая помочь мне не надобна. Здесь тишь да благодать, а у вас в весях [9] житие озорно [10] и содомно [11]. Люди Господа не почитают, на образа [12] не молятся, алчба [13] и любостяжание [14] их одолевают. От естества [15] ушли, обесстудели [16], тверди [17] душевной лишились, посему присно [18] низвергнуты будут в хлябь [19]. А вас сия участь минет, если нелестно [20] к Господу обратитеся с жалобами. Тогда сможете впитать учение наукам и искусствам разным, и в первую голову ифике [21], на пользу себе и детям вашим. Однако заговорил я вас напрочь. Простите, люди добрые.
— Спасибо тебе, Любомир, за мудрые слова, и за приглашение, но остаться я не могу. И золото это не нужно ни мне, ни моим друзьям, ни родителям, — ответила Ольга и высыпала искристый песок обратно в каменную чашу. — А вот враги наши очень хотят им завладеть. Кто-то ещё, кроме нас, знает о твоём сокровище. И люди эти — недобрые!
Разговор её невольно стал таким же плавным и витиеватым, как и речь Любомира. Тот слушал внимательно, любуясь собеседницей, но во взгляде его не было и тени нескромности. На отказ девушки он не выказал никого неудовольствия, только вздохнул с огорчением и тут же улыбнулся ласково.
— Ну что ж, видно, не судьба. Знать, сретение [22] наше не в продолжение Орлиного племени ниспослано, так хоть гостями ко мне в дом войдите.
— Нет, извини нас, Любомир, но не можем мы пойти и в гости, чтоб не нарушать твоего покоя и не вызвать новых напрасных надежд, — негромко сказала Ольга. — Расскажи лучше нам про то, как попал Орёл в эти места, и как вы жили здесь, вдали от родины.
Мальчики поддержали её просьбу заинтересованными взглядами, и, усевшись прямо на камнях, приготовились слушать. Любомир помолчал немного, вглядываясь в подёрнутый дымкой горизонт своего мира, и начал рассказ. И слова его как будто понятней стали звучать, навевая на слушателей тихие грёзы видений и образов.
— Завернулся [23] сюда Орёл со своими лихими братьями нечаянно. А случилось сие, старики сказывали, так:
Пра-пра-бабка моя, Марфа, девка бедовая, была его женою. Молва несла, колдовала она знатно, травы варила, хвори заговаривала. И силу в зелёных глазах имела от нечистого. Взглянет на того, кто не по сердцу ей, — будто гвоздём к месту пришибёт. А уж кого полюбит, для того всю себя отдаст без остатка.
Орёл в отрочестве озоровал сильно. Робить не хотел, бился на спор на деревенских праздниках. Десница [24] крепка была у него, одним махом валил с ног противника. Подковы разгибал баловства ради. Потом и буянить, да разбоем промышлять зачал. Собрал лихих дружков, в горе, в пещере заколдованной, схорон себе сделали — ту пещеру вы знаете, — и стали набеги на прииски чинить. Когда казну заберут у приказчика Демидовского, а когда скосыря [25] заморского прихватят с кошелём, полным золота. Без убивства, конечно, тоже не обходилось.
За те разбойные дела казачий атаман, что охраной приисков заведовал, повелел солдатам поймать Орла и предать суду праведному. Да Орёл-то дожидаться не стал, пока его на плаху поведут. Пожитки, какие ни есть, собрал у матери с отцом в доме, Марфа за ним, и ушли в пещеру. Туда же и остальные разбойнички подтянулись, со скарбом и девками. Марфа приказала всем, кроме Орла, очи друг другу завязать. Потом уставила взор горящий во тьму пещерную так, что стены засветились, и провела людей за собой в дали неведомые, в мир оный.
Любомир замолчал, пожевал задумчиво губами, и, вскинув ладонь ко лбу, всмотрелся в небо.
— Как же они потом жили? Тут так непривычно и… неуютно, — Ольга оглянулась вокруг и зябко повела плечами, будто от холода.
— Д о бро жили, — спокойно ответил Любомир и указал рукой вниз по каменной тропе. — Вырубили лес в долине под селитьбу [26], избы поставили, зачали рожь сеять да овощ разный. Однако повадилась на поля и огороды озёрная корова шастать. Поначалу-то, старики баяли [27], она совсем дикая была, большей частью в земле жила. Коликократно [28] урожай травила, и вершки и корешки. Дома рушила. Могла и кожу с человека слизать, коли достанет до голого тела. Напакостит — и в бега. Одно хорошо: там, где корова обитает, никакого гнуса и комарья за версту нету. Она ихним малькам жизни не даёт. Что в воде, что в земле или траве, все до единого яйца подберёт, не пропустит.
Тогда люди возле ручья, где глину брали, и куда она на водопой ходила, выкопали хлев большой, глубокий. Траву развели под сенокос прямо у домов, чтобы круглый год корм был для коровы, и чтоб она без убытка для себя мясо своё отдавала людям. Потихоньку она и привыкла в хлеву сидеть. Иной раз выйдет в землю, попасётся, и айда обратно в хлев. Смирно сидит. А чтоб домов не рушила, когда в земле протекает, люди избы на подпорках устроили. Мёртвое-то дерево и камень корове не по зубам. Однако и покойников хоронить в земле по христианскому обычаю никак нельзя было. У села своя корова по лугу шастает, на три аршина вглыбь всё вылизывает, в лесу дикие нет-нет, да забредут. Поле сеянное потравят — полбеды, а уж до кладбища доберутся — не дадут упокоиться старикам. Пришлось домины [29] при храме держать. Покровитель наш, Никола Чудотворец разрешение дал на то, через Марфу.
