Джон Стивенс - Изумрудный атлас
Очень тихо, так, чтобы слышала только Кейт, Эмма прошептала:
— Все будет хорошо.
У Кейт чуть сердце не разорвалось. Она всегда знала, что ее сестра очень сильная, но ведь Кейт была на целых три года старше, а вот сейчас, когда все вокруг стало совсем беспросветно, именно Эмма пришла ей на помощь и придала мужества.
— Идемте же! — воскликнула Графиня, проходя мимо них к двери.
Она вывела их в небольшой каменный дворик за домом. Ночь была теплая, в воздухе душно и сладко пахло цветами. Стеклянные драконы всех цветов радуги висели над двориком, пламя свечей плясало в их разинутых пастях. На столике в центре стоял фарфоровый кувшин, а рядом с ним — большая хрустальная крюшонница, наполненная какой-то темной жидкостью.
— Садитесь, — предложила Графиня, указывая на стулья. — Я обожаю летним вечерком посидеть на воздухе. Наверное, моя русская кровь постоянно напоминает мне о том, что зима всегда рядом. Хотите лимонаду? Даю слово, что он не отравлен.
Не дожидаясь согласия детей, секретарь начал раздавать напиток, щедро расплескивая его по столу.
Как ни была напугана Кейт, она никак не могла отделаться от ощущения, насколько ей все здесь знакомо. И дом, и конюшни. Это было то самое место, где они жили. И в то же время они находились страшно далеко от дома. Она снова украдкой посмотрела на книгу, зажатую под мышкой у секретаря. Нужно было во что бы то ни стало вернуть ее обратно.
Внезапно ночь прорезал громкий крик. Кейт почувствовала, как пальцы Эммы еще крепче сжали ей руку. Крик доносился издалека, откуда-то из чащи леса. Но его источник не вызывал никаких сомнений.
Тем временем Графиня налила себе бокал напитка из хрустальной крюшонницы. Жидкость была темно-вишневая и странно густая.
— Женщины из города время от времени пытаются пробраться в мой дом. Все пытаются повидаться со своими шалопаями. Неужели так трудно усвоить урок? Они же никогда не смогут прорваться через мою стражу. — Графиня покрутила жидкость в маленьком бокале. — Потрясающие создания эти морум кади! Никогда не устают. Не знают ни боли, ни страха, ни сострадания. Ими движет лишь ненависть ко всему живому. — Она поднесла бокал к губам и выпила все до капли.
— Как вы их называете? — спросила Кейт, ненавидя себя за предательскую дрожь в голосе.
— Морум кади, бессмертные воины, — ответила Графиня. — Хотя Крикуны — тоже вполне подходящее имя. Когда-то давно, сотни лет тому назад, они были людьми. Но продали свои души за власть и вечную жизнь. В некотором роде они получили и то, и другое.
— И ничего они не страшные, — буркнула Эмма. — Только вонючие.
Графиня снисходительно рассмеялась.
— Я смотрю, ты у нас храбрая маленькая лгунья? — Она снова наполнила свой бокал. — Говорят, что крик морум кади — это вопль души, разлучаемой с телом, снова и снова, вечно. Один такой крик поистине ужасен, но представьте их тысячи, на поле боя? Я своими глазами видела, как целые армии обращались в бегство. — Графиня поднесла бокал к губам. — Это поистине впечатляющее зрелище.
Кейт представила, как чья-то мать бежит через лес, ноги у нее с каждым шагом тяжелеют, а крики становятся все ближе и ближе…
— Ой, — сказала Эмма.
Кейт поняла, что едва не сломала сестре руку. Она разжала пальцы и прошептала:
— Прости.
— Ах, какая преданность! — ласково промурлыкала Графиня. — Но я вижу правду. — Она протянула руку через стол и приставила палец к горлу Кейт. — Тебя бросили самые близкие люди. Эта рана никогда не затягивается, она всегда с тобой, как тень. Но я могу избавить тебя от нее. Это будет так просто…
Когда она убрала руку, вокруг ее пальца обвился легкий серый завиток, похожий на усик. Казалось, Графиня вытянула его прямо из сердца Кейт. И когда она вытянула этот завиток до конца, Кейт тихо вздохнула.
— Что вы…
— Что я сделала? Ах, моя милая маленькая Кэт, я освободила тебя! Ох, какое тяжкое бремя ты несла все это время! Разве ты не чувствуешь, как оно каждый день, потихоньку, подтачивало твои силы? Но теперь все прошло, вся боль, вся скорбь и весь страх, я забрала их прочь. Представь, что ты сможешь жить так всегда!
Она была права. Кейт это знала. Ей показалось, будто она впервые в жизни может вздохнуть полной грудью.
— Только скажи, и ты больше никогда этого не почувствуешь.
Завиток колыхался в воздухе, цепко обвившись вокруг пальца Графини. Кейт мысленно вернулась в ту ночь, когда мама наклонилась над ней и попросила беречь сестру и брата, но хотя воспоминание осталось, ощущение материнской любви и последнего поцелуя полностью исчезло.
— Верните обратно.
— Ты уверена, mon ange?[5] Здесь так много боли!
— Верните обратно. — Если за это воспоминание нужно было платить пожизненной болью, Кейт все равно была согласна.
Графиня пожала плечами и дотронулась до ее груди. Кейт почувствовала, как привычная тяжесть обвила ее, словно саван.
— Ну что ж, а теперь давайте взглянем на то, что вы мне принесли!
Все это время секретарь топтался в нескольких шагах от них, обеими руками жадно прижимая к себе книгу. Теперь он бросился вперед и бережно вложил ее протянутые руки Графини. Она еле слышно ахнула, коснувшись пальцами изумрудной обложки.
Было заметно, что Графиня очень старается держать себя в руках, однако пальцы ее дрожали, когда она открыла книгу и перелистнула страницы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Графиня с видимым усилием отложила книгу в сторону.
Кейт услышала, как она тихо прошептала:
— Наконец-то.
Когда Графиня снова посмотрела на детей, глаза ее сияли даже ярче, чем обычно.
— Alors, mes enfants,[6] хотите ли вы узнать, что же вы такое разыскали?
Для начала Графиня объявила, что для понимания того, откуда взялась эта книга, дети должны представить себе далекое-далекое прошлое, когда мир людей и мир магии еще были единым миром, до того, как магический мир начал уходить, а человечество было вынуждено забыть…
— Угу, — грубо перебила Эмма. — Мы это все знаем.
— Так вот, — продолжала Графиня все тем же нежным и ласковым голосом, — центром магического мира, местом средоточия величайшей власти и учености был город Александрия. Или Ракотис, как его тогда называли, расположенный в том месте, где великая пустыня граничит с морем. Этим городом правил совет волшебников, ведущих свой род от темных начал времен. Их познания были древними, изначальными. На протяжении тысячелетий они передавались от учителя к ученику. Но будучи величайшими мудрецами, волшебники видели, что время их подходит к концу, что приближается эпоха людей, и они испугались забвения.
— Видите ли, — здесь Графиня улыбнулась Кейт и Эмме, — эти волшебники при всем своем величии были мужчинами. И подобно всем мужчинам во все времена, они не могли представить себе мир, в котором с ними перестанут считаться. И что же сделали эти очень мудрые и очень глупые мужчины? Они записали свои секреты, величайшие тайны, известные от начала времен, слова, произнесенные миллиарды лет тому назад во тьме и молчании, дабы воззвать все сущее к жизни, они записали все это, чтобы таким образом, через свое знание, сохранить себя.
Графиня рассмеялась, но это был уже не тот веселый, легкомысленный хохоток, какой дети слышали раньше. Это был горький и презрительный смех.
— У их предшественников было понимание! Существуют вещи слишком могущественные, чтобы кто-то один мог с ними управляться. Вот почему знание всегда разделялось между членами совета, причем никто из них не знал, какими сведениями обладают остальные. Только так можно было обеспечить безопасность. Когда поступило предложение собирать тайны, многие высказались против. Они говорили, что такое могущество, собранное в одном месте, будет слишком опасным и что, возможно, от него следует отказаться. Но победила другая сторона, и великие тайны магии были вверены простой бумаге.
Разумеется, волшебники не были полными профанами. Они создали защиту. Вы сами видите, страницы в книге пусты. Нужно всю жизнь изучать магию, чтобы прочесть и понять одну-единственную страницу! Кроме того, волшебники основали орден хранителей, единственной задачей которого было беречь Книги.
— Вы хотите сказать, — уточнила Кейт, — что книг было несколько?
— Да. Волшебники создали три великие книги, которые назвали Книги начал. И закопали их в потайном хранилище глубоко-глубоко под городом.
— И что же случилось? — небрежно спросила Эмма, делая вид, будто ей совершенно наплевать, хотя Кейт видела, что она жадно впитывает каждое слово.
Графиня пожала плечами.
— То же, что рано или поздно случается со всеми великими цивилизациями. Убежденные в том, что являются самым просвещенным обществом мира, они начинают слабеть и разлагаться. Великие волшебники разругались между собой, и совет распался. Впрочем, правители были правы: эпоха магии подходила к концу. В конце концов Ракотис был захвачен Александром Македонским, первым великим полководцем из рода людей. Он сжег его дотла. А когда пепел развеялся, Книги исчезли.
