Лев Лобарев - Дорога, которая не кончается…
Он махнет рукой через плечо. Ты обернешься, только сейчас услышав ровный рокот мотора. Вас будет догонять бронеход. С помятой, побуревшей от жара броней, с налипшей на гусеницы жирной грязью. Эрра направит коней к обочине.
Напротив вас бронеход остановится, в башне распахнется люк, покажется стрелок — смуглый белозубый парень с тонкими усиками, в форменной рубахе бурого цвета с закатанными по локоть рукавами, в рыжей пилотке. На плече — шеврон: поднявшаяся на задние лапы пантера с оскаленной белой пастью; на запястье — браслет: толстая цепочка, пластинка с цифрами — группа крови. Он крикнет что-то Эрре, тот в ответ махнет рукой — поезжай, мол, бронеходчик, засмеявшись, захлопнет люк и машина, взревев, пройдет дальше.
Эрра тронет коня.
— Смотри. Так везде — кровь и грязь. Мальчишки… Ты хочешь возразить?
Ты медленно поднимешь глаза и встретишь его взгляд.
— А ты не замечал, Шериф, — проговоришь ты, — что в этой грязи все больше людей, которым хочется ее разгрести?
Эрра криво дернет ртом.
— Нет. Не замечал. Им сейчас попросту не до этого. Помнишь мир крылатых коней? Странник тогда плохо потушил костер. Знаешь, что такое степной пожар? Там сейчас выжженная пустыня. Молчишь? А помнишь карнавал, где вы так эффектно устроили срывание масок? Помнишь… Утром там была резня. Сначала — местные с местными, потом из столицы прибыли регулярные части. Город в крови — и ни одного человека. Ах, нет, один сбежал…
Ты вздрогнешь, зло оборвешь его:
— Успокойся, он ушел недалеко.
Эрра потухше глянет на тебя.
— Мальчишка… Ладно Странник — он знает что делает и чем платит за это… Но ты! Чего тебя понесло на Дорогу? Жить хотелось весело? Не получилось. За радость всегда платят бедой, за счастье — горем. Хотел, чтобы за тебя платили другие?..
— Шериф, — медленно скажешь ты. — Шериф… А может, лучше жить в огне, чем в болоте? А, Эрра?
— Не думаю, что они, — Эрра оглянулся, — думают так же. Даже из болота можно видеть небо, а за дымом пожарищ…
— И все же…
— Спроси — у любого из горожан, там, позади. Да что говорить — здесь, на Дороге, на самой Дороге появились Солнечные Всадники — закрыватели миров! Ты хоть понимаешь, что это значит?.. Мальчишки… — он снова помолчит минуту. — Вас будут судить. До ближайшего города около часа пути, оттуда тебя переправят в столицу. Я буду просить о снисхождении — вы еще глупы и молоды. Скорее всего, вас отправят в какой-нибудь из миров без возможности выхода. Мир будет по вашему выбору — закон гуманен… И вас обязательно лишат памяти.
Тебя затрясет. Ты заметишь, что руки твои дрожат, и крепче сожмешь повод. Эрра покосится на тебя почти сочувственно…
— Это даже не наказание…
Это будет не наказание. Это будет обвал. И единственное ощущение — что там, за спиной, сейчас рушатся куда-то в бездну все твои Миры — как табурет из-под ног приговоренного.
Если только это правда. Потому что где-то в глубине души ты будешь отлично знать — или отчаянно верить — что это только очередная жестокая уловка Шерифа. Ведь иначе…
Иначе все, что делал Странник, и все, что делал ты — гораздо хуже, чем просто бессмысленность.
Тебя охватит тошнотворное чувство полного бессилия. Как понять, кто — Странник или Шериф — врал тебе? И ты вдруг подумаешь, что тебе просто не хватает знаний о том, как же все устроено на самом деле — миры, законы… Что же такое на самом деле Дорога…
И тут всплывет спасительная мысль: Дэнни. Наверняка он знает что-то очень важное, не зря же за ним охотятся все подряд, начиная от банд ирчи и заканчивая владыками миров…
И ты спросишь — медленно, осторожно, словно ступая на тонкий лед:
— А Дэнни? Вы его уже нашли?..
— Еще не нашли. Но найдем. Рано или поздно.
— Вы уже знаете, где он может быть?
— Нет. В тех мирах, которые вы прошли, его нет. Это точно. Но это не важно. Его найдут.
— Что ж… — проговоришь ты, недвижно глядя перед собой.
И медленно-медленно, еще не до конца веря себе, ты поднимешь вверх скованные руки, а в следующий миг с радостным возбуждением ощутишь в пальцах правой тепло рукояти. Твой конь, заржав, резко рванется вперед.
— Стой! — крикнет Эрра в спину. — Ты все равно не сможешь освободиться!..
Очень быстро он останется где-то далеко за спиной, дорога будет исчезать под копытами, а ты, пригнувшись низко к шее коня и вцепившись в поводья скованными руками, будешь смеяться, смеяться почти до истерики…
Эпизод XI: БЕЛОЕ ВЗМОРЬЕ. СТОРЕНЬ. 22 ИЮНЯ 417 ГОДА ПО МЕСТНОМУ ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЮ. ПОЛДЕНЬ
Сторень — было имя этого города. Больше всего он походил на те тихие южные городки у моря, где так хорошо проводить летние отпуска. Невысокие одно— и двухэтажные кирпичные домики, буйная зелень за крашеными деревянными заборчиками, свисающие прямо на улицу ветки деревьев, усыпанные ярко-красными точками спелых ягод. Тусклое маревное солнце в зените не оставляет места тени, льет на пыльные улицы не свет, а жар. Свежий ветерок изредка долетает с моря и развеивает горячую духоту. Запах роз…
Здесь было огромное количество цветов — розы, розы и розы, везде, за каждым забором каждого дома, город буквально утопал в клубах бледно-красных лепестков, будто никаких других цветов здесь просто не знали. Их аромат наполнял все вокруг. Казалось, сам воздух состоял из этого приторно-душного запаха. Словно на город опрокинули гигантский флакон духов, настолько сильных, что порой было трудно дышать, и становилось ясно, что и цветов может быть слишком много…
Небольшие часы на вокзальной площади показывали полдень, самое жаркое время суток, и город казался безлюдным, словно вымершим. Но в нем не было той пустоты и холода, как в мертвых городах-крепостях из камня, наоборот, ощущение покоя и тепла не пропадало ни на миг.
И страшная, непроходящая усталость, что заполняла эти долгие месяцы, сменилась сейчас забытой расслабленностью.
На крыльцо ближайшего дома вышла девчонка в легком платье, с длинной светлой косой, посмотрела на него из-под ладони, весело махнув рукой, сбежала во двор. Он, улыбнувшись, помахал ей в ответ и снова неторопливо побрел по улице. Казалось, никто не обратил внимания на его появление; даже собака, валяющаяся у забора, лишь подняла на миг свою длинную морду и сразу вновь уронила ее на лапы.
Он искал какой-нибудь тенистый уголок, решив устроиться там и дождаться тихого теплого вечера, когда на скамейки у домиков выползут благообразные загорелые старушки, чтобы всласть поговорить и в очередной раз перемолоть все городские сплетни, тогда легко можно будет узнать, кто сдает комнату, и у кого получится остановиться на пару недель, пока не удастся найти постоянное жилье.
Но тени здесь, похоже, не было вообще. Он вышел на узкую улицу, перейдя ее, углубился в проулок и вскоре оказался в крохотном тупичке, с трех сторон сдавленном стенами домов. Развернувшись, он снова выбрался на улицу и решил было идти обратно, к вокзалу, но, повернув голову, увидел метрах в ста слева стоящую у забора серую фигуру в нелепом здесь тяжелом плаще. Он медленно шагнул вперед, давая понять, что заметил ее, и фигура тоже двинулась ему навстречу. Сойдясь, они подали друг другу руки.
— Приветствую тебя…
— Здравствуй…
— Надеюсь, Альд, ты никуда не торопишься?
— Нет, Шериф. Теперь уже нет… Я приехал сюда жить.
Тот, кого назвали Шерифом, недоуменно поднимет брови.
— То есть? Жить? Ты, Альд-Странник, вечный бродяга?..
— Представь себе… Это очень просто. Я устал, Шериф, я устал бороться за эфемерные идеи, мне надоела непонятность, и все… Да ты знаешь и сам.
Они неторопливо двинутся по улочке вперед, дойдя до ближайшей лавки, сядут рядом, Альд-Странник закинет руку на низкий забор. За их спинами простенок между домами будет заполнен клумбой розовых цветов, и от их приторного запаха у него вновь закружится голова.
— Мы враги, Шериф, но мне надоела эта никчемная вражда, мне надоело бродяжничество, — устало и медленно продолжит он. — Я отвоевал свое. Пусть на мое место встает кто-то другой, пусть кто-то другой носит теперь имя Странник. А мое имя отныне — снова Альд, и только Альд. Я устал, Эрра…
— Понимаю, — Шериф Эрра наклонит голову, рассматривая пыль под ногами. — Да… Но только уверен ли ты, что сможешь вот так сразу все оборвать? Ведь ты уже сейчас тоскуешь и в любой момент готов снова рвануться туда, назад, на Дорогу… Хватит ли у тебя сил не делать этого?..
— Надеюсь, да… Не знаю… Мне нечего там делать, я там не нужен. Я понимаю, что если там я жаждал покоя, то здесь, получив его, я буду тосковать по прошлому. Да, моя усталость никуда от меня не денется, она вернется и здесь… Но это все равно…
На несколько секунд повиснет молчание, потом Странник негромко спросит:
