Питер Леранжис - Семь чудес и временной разлом
– Пообещай мне, Джек, ты больше не будешь так меня называть и сохранишь наш секрет.
– Почему? – не понял я.
– Потому что они не обрадуются, узнав, что все это время в их рядах был предатель, – пояснила она. – И нам нужно бояться не только Масса. Не забывай, из-за чего я к ним пришла.
Я практически ощутил, как мое упавшее сердце ударилось о пальцы моих ног.
Мама представила все так, будто она погибла в ледяной расселине в Антарктиде. В то время она работала в Институте Караи, пыталась найти лекарство от гена 7ЧС. Она сообразила, что исследования можно будет значительно ускорить, если две враждующие группы объединят усилия. Но когда она связалась с Масса и предложила начать переговоры, глава ИК решил, что она сливает им их секреты. И приказал ее убить. Чтобы сохранить себе жизнь, маме пришлось сфабриковать собственную смерть, а когда горизонт стал чист, она устроилась под вымышленным именем в Масса и продолжила исследования.
– Но ты же именно этого хотела – объединить две группы, – сказал я. – Может, Омфалос простит тебя…
– Масса заставила повстанцев голодать, они преследовали их и убивали, – отозвалась мама. – Нет доказательств, что Омфалос одобрит этот союз. Но как бы то ни было, если он поймет, что все эти годы я жила под прикрытием… если Алия узнает, что я врала…
– Что с тобой будет? – вырвалось у меня.
Мама вздохнула. Ей вновь потребовалось время, чтобы ответить, а когда она заговорила, ее голос был едва различим:
– Не знаю. Я не жду снисхождения и понимания.
– Тебе ведь опять придется скрываться? Я не смогу опять тебя потерять, не смогу опять с тобой попрощаться, на этот раз навсегда! Не смогу!
– Да, – кивнула мама. – Я тоже не смогу.
– Обещаю, я найду эти локули, – мой голос дрожал. – Я обещаю, что мы все исцелимся и я вернусь домой. Но я сделаю это, только если ты пообещаешь мне, что с тобой все будет в порядке.
– Если я на что и гожусь, то это заботиться о собственной безопасности, – прошептала мама. – Клянусь, мы вместе справим твой четырнадцатый день рождения, Джек.
Мне почудилось, что она поцеловала меня в затылок, но этого не могло быть на самом деле.
Мамино обещание удивительным образом успокоило меня. И наделило сверхчеловеческой решимостью. Когда я повернулся, ее уже не было рядом – она скрылась в толпе.
Я поймал взгляд брата Димитриоса, его глаза пронзали меня точно лазеры. Что, если он все слышал? Но этого не могло быть. Хотя, если честно, в тот момент мне было все равно. Я повернулся лицом к Алии и сделал вид, будто слушаю ее.
Но я ничего не слышал.
Глава 17
Кафе «Амазон»
Я и не осознавал, как сильно соскучился по самолету-«невидимке» Шустрику, пока не увидел его на взлетной полосе.
Для металлической коробки он смотрелся потрясающе, от его нагретых на утреннем солнце темно-серых боков поднимались волны горячего воздуха. В отличие от остального лагеря, он выглядел ухоженным, отремонтированным и сверкающим как никогда. Он был в готов к взлету, чтобы доставить нас в Турцию.
Если только Торквин и брат Димитриос не поубивают друг друга раньше.
– Мой дорогой друг, – вещал Димитриос, пока мы шли к самолету, – всю свою молодость я прослужил пилотом в греческой армии, и у меня на руках действительная лицензия пилота.
– Пха! – отозвался Торквин.
– Что за наказание! – Димитриос в раздражении вскинул руки. – Сложно спорить, когда тебе в ответ лишь хмыкают, ты не находишь?
– Хорошо, – ответил Торквин. – Тогда не спорь. Торквин летит.
Мы с Марко, Кассом и Элоизой держались в паре шагов позади спорщиков.
– Может, нам стоило взять с собой рефери? – пробормотал Марко.
– Или просто улететь в Турцию на локулусе полета, – подхватил Касс.
– И не говорите, – вздохнул я.
– Чур, я второй пилот! – воскликнула Элоиза.
– Ты ногами до пола не дотянешься, – остудил ее пыл Касс. – Радуйся, что ты вообще летишь. Тебе всего девять.
– А ты осел, – не осталась в долгу Элоиза.
– Да! – вскричал Марко. – И победа достается Элоизе!
Думаю, мы все были немного на взводе из-за недосыпа. И от волнения. У меня голова раскалывалась. После бросания монетки Алией мы тщательно обсудили наши дальнейшие действия, и по дороге к взлетно-посадочному полю она несколько раз заставила нас вслух повторить разработанный план:
В путешествие отправятся Торквин, брат Димитриос, Марко, Касс, Элоиза и я.
Для сохранности мы оставляем локули на острове, все, кроме локулуса языков. Он нам понадобится. Торквин и Димитриос знали греческий, но никто из нас не владел турецким.
Прежде чем вернемся, мы постараемся найти оба недостающих локули.
У Торквина и Димитриоса будет по смартфону.
По крайней мере, мы об этом условились. Но вот уже в тысячный раз я задумался, а правильно ли мы поступаем.
– Эй, вы там! – Нирвана стояла на верху лестницы почти у самого носа Шустрика, держа в руке кисточку для рисования и банку с краской. Она начала спускаться. – Я только что закончила мой шедевр – что думаете?
На боку самолета подсыхало поражающее сходством лицо Фидла, улыбающееся на нас сверху.
Я с трудом сглотнул комок в горле. Нирване удалось запечатлеть его во всей длинноволосой красе и силе, таким, каким он был до того, как осунуться от болезни.
– Классно вышло, а? – с гордостью спросила она. – Шустрик был его детищем. Он так гордился им, наш старый зануда. И вами он тоже очень гордился.
Я улыбнулся.
Фидл будет присматривать за нами, мама строила планы на мой следующий день рождения, а Нирвана стояла перед нами с распростертыми руками.
Мы все, Марко, Касс, Элоиза, Нирвана и я, крепко обнялись.
– Готовы? – спросил я друзей.
– Нет, – ответил Касс. – Но это еще никогда нас не останавливало.
– Ковабунга, мы слова в деле! – заорал Марко, перескакивая сразу через две ступеньки лестницы.
Я бросился за ним. Мы заняли кресла сразу за местами пилота и второго пилота. Касс и Элоиза устроились позади нас.
– Так нечестно… – проворчала Элоиза.
– Погоди, так тебе девять или на самом деле пять? – спросил Касс.
Пока они препирались, брат Димитриос сел за штурвал, надел наушники и защелкал тумблерами, начав подготовку к взлету. Последним в салон поднялся Торквин. Зевнув, он плюхнулся прямо на колени Димитриосу.
– Е-е-ео-о-о! – завопил тот и заерзал всем телом, пытаясь высвободиться.
Когда монах переместился в кресло второго пилота, Торквин сдернул с его головы наушники:
– Локулуса исцеления нет. Будь осторожнее.
Он дернул люк. Тот захлопнулся с такой силой, что я испугался, как бы самолет не перевернулся. А уже в следующую секунду Шустрик покатился по взлетной полосе, и за грохотом двигателя стали слышны только завывания Димитриоса.
Да еще непрекращающийся спор Касса и Элоизы сзади.
– Пристегните ремни, – напомнил я.
* * *– Значит, так. Первый храм Артемиды был уничтожен – флюп! – наводнением, – сообщил Касс. Он читал с компьютерного экрана в подлокотнике кресла, пока Шустрик бороздил просторы неба над Средиземноморьем. – А что, спросите, стало со вторым? На его строительство ушло целых десять лет, а когда его закончили, все были такие: «Вау, это вообще йынлоп дапто!»
– Прошу прощения? – переспросил брат Димитриоса.
– Полный отпад, – буркнул Торквин. – Пха.
– И потом – тадам! – одним совсем не прекрасным днем какой-то ненормальный пироман сжег его до основания, – продолжил Касс. – Но разве это могло остановить греков? Нет! Они потратили двадцать лет, но построили третий храм, и он побил все рекорды! Был ну просто мыньлетабишсгонс!
– Кто-нибудь, выключите его экран, – простонал брат Димитриос, постирая лоб. – Я сам неплохо разбираюсь в античности, и если нужна какая-то информацию, я готов ее предоставить – все, что касается местоположения, архитектуры и истории, и все это на понятном языке, а не пересказывая содержимое бог знает кем написанной интернет-странички.
– Да, но зато Касса не скучно слушать, – заметил Марко.
– Прошу про… – начал Димитриос.
Торквин резко дернул вниз штурвал, и брат Димитриос схватился за гигиенический пакет. Я и сам едва сдержался. Торквин был самым худшим пилотом за всю историю авиации, но следовало признать, было приятно видеть Димитриоса в столь расшатанном состоянии.
– И был еще такой парень по имени Антипатр, – прибавив громкости, продолжил зачитывать с экрана Касс. – Он сказал, типа: ребят, я видел статую Зевса, Висячие сады Вавилона, Колосс Родосский, пирамиды и Галикарнасский мавзолей, но… сейчас, где это было… «Но лишь увидел я Артемиды чертог, кровлю вознесший до туч, все остальное померкло пред ним; вне пределов Олимпа Солнце не видит нигде равной ему красоты». Разве не круто будет, если мы его найдем? – с широченной улыбкой на лице поднял глаза от экрана Касс.
