Джилиан Рубинстайн - Пленники компьютерной войны
—Как люди могут постоянно жить под угрозой землетрясения? — спросила Элейн. — На их месте я бы и шагу ступить не могла.
—Тайфунное сознание, — туманно сказала Харуко. — Люди наглухо закрывают свой разум до тех пор, пока не приходит беда. А когда все заканчивается, они забывают об этом.
— Они строят специальные убежища, укрепляют здания?
— Нам говорят, что бояться нечего, — продолжала Харуко, словно не услышав вопроса. — Очень по-японски. Мы знаем, что должно случиться, мы получили предупреждение, и поэтому нам кажется, будто все будет в порядке. Но землетрясение в Кобе доказало, что мы ошибаемся.
— Ну и дела, — пробормотал Бен себе под нос. — Лучше бы я остался дома!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
От Токио-эки до Хамамушико, через Шибайю и Хараюко... Мидори внимательно следила за названиями станций, стоя в вагоне, чтобы не пропустить Шинцзуку. Но, сойдя наконец с поезда и оказавшись на платформе, она вскоре обнаружила, что не в состоянии покинуть станцию. Это было самое запутанное место, где ей до сих пор приходилось бывать. Мили крытых перронов вели ее в непонятном направлении, а потом она внезапно оказывалась на прежнем месте. Несколько раз она просила показать ей нужный выход, но, хотя люди подробно объясняли дорогу, она так и не сумела в точности выполнить их указания.
Миниатюрный жёлто-голубой робот-уборщик ездил по коридорам, из него звучала короткая мелодия из «Лебединого озера». В сознании Мидори она тесно переплелась с воспоминаниями о матери до ее болезни, когда они собирались вместе отправиться в балетную школу.
Потом они купили компакт-диски и слушали «Лебединое озеро» дома... в то время Мидори ещё надеялась стать балериной. Но её мама заболела так тяжело и умерла так быстро, что об этом пришлось забыть. После её смерти Мидори ещё несколько раз слушала музыку Чайковского, когда ей хотелось плакать, а потом решила, что ненавидит этот балет за его слащавую сентиментальность, и спрятала компакт-диск в самый дальний ящик стола.
Проходя мимо робота в третий раз, Мидори остановилась и с досады прикрикнула на него:
— Прекрати играть эту дурацкую мелодию и покажи мне, как выйти отсюда!
Мелодия оборвалась на одной звенящей ноте. Робот застыл. Затем, к изумлению девушки, он послушно поехал вперёд. Она последовала за ним, безошибочно находившим дорогу через толпы людей. Через некоторое время робот остановился у эскалатора: очевидно, он не мог сам въехать туда.
Мидори увидела наверху дневной свет. Она поднялась по эскалатору, и там что-то заставило её повернуться и посмотреть вниз. Робот издал ободряющую трель из «Лебединого», прозвучавшую с утроенной скоростью, — и покатился прочь. Мидори почувствовала себя одинокой, но затем увидела указатели с информацией о том, как пройти к нескольким отелям, среди которых был и «Хилтон». Она пошла по длинному бульвару, ведущему к Центральному парку Шинцзуку.
Тем временем робот отправился на поиски лифтам Ему пришлось подождать, пока не появился человек, нажавший на кнопки; потом он вкатился в кабину, поднялся до уровня улицы вместе с пассажиром и поехал по бульвару вслед за девушкой.
Мидори вошла в «Хилтон». Холл был огромным и поражал своей роскошью, но она неоднократно останавливалась в дорогих отелях со своим отцом, и обстановка не смущала её.
Она решила не спрашивать о Хейфордах у регистрационной стойки, где кто-нибудь мог запомнить её лицо. Оглядевшись по сторонам, она подошла к одному из платных телефонов и набрала номер приёмной отеля, воспользовавшись остатком счета на своей телефонной карточке. Она попросила соединить её с доктором Хейфордом по-английски, а не по-японски. Свою историю она заблаговременно сочинила в поезде.
Когда в трубке послышался мужской голос, Мидори заговорила самым тёплым и дружелюбным тоном:
— Здравствуйте, я подруга Мидори Ито.
— В самом деле? — Голос Роберта тоже сразу же стал тёплым и дружелюбным.
— Мидори очень надеялась познакомиться с вашим сыном, но, к сожалению, ей пришлось уехать. Если Эндрю захочет, я могу показать ему город, познакомить с достопримечательностями...
— Очень любезно с вашей стороны. — В голосе Роберта послышалось сомнение.
Но Мидори не собиралась отступать.
— Сейчас я зайду к вам, — твёрдо сказала она, — Я внизу, в холле отеля. В каком номере вы остановились?
Роберт ответил, не успев даже подумать, правильно ли он поступает.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — спросила Роза; когда двери лифта закрылись за Эндрю и японской девушкой. Она вернулась в комнату и вопросительно взглянула на Роберта.
— Не о чем беспокоиться, — заверил тот. — Токио — самый безопасный город в мире, особенно если у тебя есть проводник, который знает язык. Поразительная девушка. Когда она говорила по телефону, я мог бы поклясться, что она американка. Главная задача заключается в том, чтобы им не заблудиться, но это вряд ли произойдёт. Они едут только до Хараюко — пара остановок метро от «Хилтона».
Но Роза продолжала волноваться. Она запомнила странный взгляд, которым обменялись Эндрю и японка, как будто они уже встречались раньше, но умолчали об этом.
Роберт привлёк её к себе и поцеловал.
— Полно, Роза! Эта девочка — дар Божий. Ты хотела, чтобы мы остались наедине, и вот твоё желание исполнилось. У нас впереди целый день, а Эндрю получит гораздо больше удовольствия в обществе своих сверстников.
Роберт повесил на дверь номера табличку «Не беспокоить» и защёлкнул замок. Потом он отключил телефон.
Эндрю покосился на девушку, идущую по тротуару рядом с ним. Он снова забыл её имя... Кейко или Сейко? Ему смутно казалось, что они знакомы, но он не представлял, где встречались раньше. Девушка сосредоточенно хмурилась. В голубых джинсах и клетчатой стёганой куртке она была совсем не похожа на жеманных красавиц в шёлковых кимоно, изображения которых висели на стенах японского класса в его школе. Длинные черные волосы его спутницы волной ниспадали на плечи. Он мог представить её скачущей на лошади с мечом в руке или бросающей через плечо здоровенных мужчин в зале додзе.
— Так что же случилось с профессором Ито? — поинтересовался он, ускорив шаг, чтобы поспеть за ней.
Девушка сердито повернулась к нему.
— Говори потише!
— Почему? Что происходит?
Их глаза встретились, и Эндрю испытал то же чувство, что и в комнате отеля: он как будто начал что-то понимать, хотя пока не мог найти объяснения. Когда они смотрели Друг на друга, он чувствовал себя более собранным, близким к единению... чем бы оно ни было.
— Куда мы идём? — Эндрю решил задавать вопросы до тех пор, пока не получит ясный ответ. Ему было совершенно ясно, что они отправились не на осмотр достопримечательностей Токио.
— Не знаю, — призналась японка. Черты её лица смягчились, и она показалась Эндрю почти беспомощной. — Я искала тебя и нашла, но не знаю, что теперь делать.
— Кто ты такая на самом деле? — спросил мальчик. — Ты ведь не Кейко и не Сейко... или как ты там себе назвала?
Девушка оглянулась, словно опасаясь, что их могут подслушать. Потом она потянула Эндрю в маленькое кафе.
— Давай присядем и поговорим. Я должна кое-что тебе объяснить, а ты в свою очередь расскажешь, чтя известно тебе.
Они уселись за крошечным столиком у стены. Спутница заказала напитки — колу для Эндрю и какао для себя. В ожидании заказа они почти не разговаривали друг с другом. Эндрю разглядывал удивительные фотографии блюд в меню, пытался расшифровать хитросплетения катаканы. Он распознал фисташковое мороженое, но тут к столу подошла официантка с напитками на подносе и неизменным вежливым «онегашимасу».
Выждав паузу, девушка наклонилась над столом и прошептала:
— Я Мидори Ито. Профессор Ито — мой отец.
Эндрю уставился на неё.
— Почему такая секретность?
— Точно не знаю. — Мидори нахмурилась и снова огляделась. Кафе выглядело вполне обычным — с усталыми, но улыбчивыми официантками и пожилой женщиной за стойкой. Здесь было ещё несколько посетителей, в основном девушек её возраста, а также двое мужчин в деловых костюмах и женщина в кимоно.
Мидори посмотрела на Эндрю. Он очень выделялся. Его волосы были слишком светлыми. Даже здесь, в кафе, люди бросали на него любопытные взгляды, а за одним из столиков девушки специально начали болтать по-английски, чтобы привлечь его внимание.
— Доброе утро, как поживаете? — говорили они друг другу и прыскали со смеху.
Эндрю отпил глоток колы. На вкус она напоминала обычную, но была иной. Он нахмурился, чувствуя, что холодная сладковатая жидкость не утоляет жажду. Напиток был иностранный, как и все остальное. Он посмотрел в окно. На улице было полно людей. Он никогда не видел столько людей одновременно, и все они казались такими похожими друг на друга! Ему хотелось, чтобы девушки за соседним столиком перестали глазеть на него. За кого они его принимают — за какого-то урода? Их внимание раздражало его.
