Анна Устинова - Волшебная дуэль
– Надо клетку открыть. – Мишка потянулся к створке.
– Ни в коем случае! – успел остановить его Сил Троевич. – Иначе она сбежит!
Клеопатра сварливым писком словно бы подтвердила, что именно таковы и были ее намерения. Вероятно, она совершенно не одобряла грядущего эксперимента.
– Ну, ну. Спокойно, спокойно, – тихо проговорил ей Сил Троевич и щелкнул пальцами. Мышь затихла.
– Вот теперь можешь открывать.
Мишка отпер клетку. Сонная Клеопатра вышла и уселась на задних лапках посредине стола. Кассандра снова было протянула к ней руку, но, вовремя вспомнив, что случилось совсем недавно, передумала.
– Сил Троевич, я уже могу начинать? – спросил Тимка.
– Пожалуй, – разрешил учитель.
– А сколько мне надо их сделать? – задал новый вопрос ученик.
– Попробуй хотя бы одну.
– Только одну? – с облегчением выдохнул Тимка. – Это мы запросто.
Он сосредоточился, пытаясь мысленно охватить сущность сидящей перед ним на столе любимой мышки Веспасиана. Мышь спокойно сидела, а вот сущность ее упорно от Тимки ускользала.
– Ружин, чего ты там возишься? – не выдержал Мишка. – Давай скорее.
Восклицание это оказалось для Чугаева роковым, потому что именно в этот момент ученику чародея наконец удалось ухватить Клеопатрину сущность, а вмешательство друга его отвлекло. Волшебный процесс, однако, уже был запущен. Мгновение спустя на столе сидела целая стая Клеопатр. А комнату заполнило множество Мишек. Взглянув друг на друга, они хором взвыли. Беспокойство передалось Клеопатрам. Они, истошно пища, заметались по столу. Мишки в свою очередь заметались по комнате.
– Убирай! – крикнул Сил Троевич своему ученику, однако на того напал настоящий столбняк.
Рассеянно глядя на мечущихся мышек и Мишек, он не знал, с чего начать. А ситуация тем временем стремительно развивалась. Один из Чугаевых, проносясь мимо стола с волшебными препаратами, опрокинул банку, где пребывала в заточении шестипалая пучеглазая крикса. Банка разбилась. Пленница отлетела на другой стол, в самую гущу суетящихся мышей. Крикса на то и крикса, что, едва оказавшись на свободе, она сразу же исторгает непрекращающийся вой, оглушающий все живое. Так случилось и сейчас. В комнате будто разом завыло десять сирен воздушной тревоги, У Сила Троевича быстро задвигались губы, однако слов его никто не услышал. Зато один из Мишек, схватив с рабочего стола чародея первую попавшуюся баночку, метнул ее в криксу, тщетно надеясь хоть таким образом унять шестипалую тварь.
Тимка успел лишь заметить, как Сил Троевич в отчаянии всплеснул руками. В следующий момент над столом взметнулось белое облачко. Это из раскрывшейся банки высыпался белый порошок. Какой именно, присутствующим долго гадать не пришлось, ибо и крикса, и мышки начали стремительно расти. При этом шестипалое существо почему-то замолкло. Видимо, процесс роста отнял все силы.
– Царица котов! – воскликнул с печки Веспасиан.
– Что за шум, а драки нет? – из щели за печкой высунулся заспанный Морфей.
Но он ошибся: драка уже начиналась. Вернее, бой. Продолжающие неуклонно расти Клеопатры под предводительством криксы спрыгнули со стола на пол и, выстроившись «свиньей», грозно двинулись на Мишек. «Это не Клеопатры, а какие-то Цезари или Александры Македонские, – пронеслось в голове у Тимки. – Они нас всех тут сейчас растопчут». Ему было уже совершенно ясно: самостоятельно унять свои творения он не в силах. Одна надежда на учителя.
– Сил Троевич! – взмолился он. – Помогите! Иначе…
И все возвратилось на свои места. Все и вся, кроме криксы, которая, уменьшившись, вновь огласила дом истошным воем сирены. Тут уж подсуетился Веспасиан. Приняв человеческий облик, он приволок из кухни новую трехлитровую банку и бесцеремонно затолкал внутрь несносную тварь. Настала блаженная тишина.
– Спасибо тебе, ученик. Отличился, – устало выдохнул Сил Троевич.
– Виртуо-оз, – подхватила Кассандра.
– И вообще, на фигa было меня столько делать? – накинулся Мишка с упреками на Тимку. – Я тебе что, мышь какая-нибудь?
Презрительное отношение к мышам возмутило Клеопатру, и она пискнула.
– Веспасиан, убери ее, – потребовал чародей.
Кота уговаривать не пришлось: бережно усадив мышь в клетку, он унес ее, приговаривая:
– Вар-рвары. Хорошо хоть жива осталась моя Клеопатрочка.
– Ну, Тимофей, – проводив Веспасиана задумчивым взглядом, начал Сил Троевич. – Не порадовал ты сегодня меня.
– Да как-то так вышло, – смущенно пробормотал ученик. – Наверное, растренировался.
– Между прочим, Кассандра ровно столько же, сколько ты с Силом Троевичем не занималась, но она меня на десять штук не делила, – обиженно и одновременно мстительно проговорил Мишка. – Надобно тебе сказать, ощущение очень неприятное.
– Зато новое, – огрызнулся Тимка. – И вообще, переживешь – не развалишься.
– Мальчики, не ссорьтесь! – вмешалась Кассандра. – Ошибки у всех бывают. А у Тимки даже получилось как-то забавно.
– Кому забавно, а кому и не очень, – обиделся теперь на Кассандру Мишка. – С тобой бы такое сделали.
– Мне было бы только любопытно, – невозмутимо отреагировала она. – А кстати, Мишенька, расскажи, что ты чувствовал? – поинтересовалась она.
Чугаев задумался. В стремительно пережитых им ощущениях разобраться оказалось не так-то просто.
– Да, да, Михаил, расскажи нам, пожалуйста, – поддержал Кассандру Сил Троевич. – Мне тоже было бы любопытно послушать.
– Разве вас никогда в жизни не разделяли? – удивился Тимка.
– Разделяли, – признался учитель. – Только очень-очень давно. Да и потом ощущения у всех при этом совершенно разные. Итак, – повернулся он к Мишке, – мы тебя внимательно слушаем.
– Ну-у, – протянул тот и поскреб затылок. – Заколдовисто я себя чувствовал.
– Да, Чугаев, ты сегодня на редкость информативен, – издевательски хохотнул Тимка.
– Я бы даже сказала, креативен, – не удержалась от колкости Кассандра.
– Не мешайте ему, – вступился Сил Троевич. – Передать свои ощущения при этом совсем не просто. Но ты, Михаил, все-таки постарайся.
Чугаев, крепко сжав ладонями голову, медленно проговорил:
– Мохеровое ощущение. Сначала меня раздуло как воздушный шарик, а потом я сделался таким рыхлым, и из меня пушистость полезла. Ну, представляете клубок мохера? Из него торчат во все стороны ворсинки. И вот по этим самым ворсинкам я выходил и отделялся.
– А твое «я» в каком из тебя находилось? – спросила Кассандра.
Чугаев опять задумался.
– Да, понимаешь, кажется, во всех сразу, – словно бы сам не веря себе, ответил он. – У меня от такого чуть крыша не съехала.
– А когда ты на кого-то из других «себя» смотрел, ты его видел? – решил выяснить Тимка.
– Да в том и соль, – Мишка исподлобья взглянул на друга. – Потому я чуть крыши и не лишился. Ведь все мои «я» друг на друга смотрели. И на первого, и на второго, и на третьего, и на четвертого… и на десятого. В общем, словами не передать.
– Прекрасно, прекрасно, Михаил, – сказал Сил Троевич и, переведя взгляд на Тимку, продолжил: – Конечно, ты был крайне неточен, однако должен признать, что эксперимент с умножением сущностей тебе удался.
– Только по поводу меня мы не договаривались, – опять обиделся Мишка. – Я, между прочим, вам не Клеопатра или какой-нибудь там подопытный кролик.
– Ну, извини, не рассчитал, – примиряюще улыбнулся Тимка.
– Ладно уж, – сменил гнев на милость Мишка.
– А в наказание мы все-таки заставим Тимофея умножить и разделить несколько неживых сущностей, – вынес вердикт Сил Троевич. – Но, кстати, ты своим неудачным экспериментом открыл еще одну вещь, – добавил он. – Оказывается, крикса в увеличенном состоянии перестает орать. Весьма полезное сведение. Ну а теперь, будь любезен, раздели эту картофелину на три сущности.
Глава IX
Куда не ступала нога человека
Солнце стояло в зените, когда компания Темных наконец углубилась в густой дремучий лес. Сперва им еще изредка попадались гуляющие среди деревьев люди. Потом тропинки исчезли, чаща делалась все гуще, и света становилось все меньше и меньше.
– Ох, сестрица твоя и забралась, – посетовал Ничмоглот, который по причине коротеньких ножек давно уже выбился из сил и продолжал путь верхом на Козлавре.
Поэт-сатирик уступил не без боя, заявив, что он не какой-нибудь там пони, чтобы возить на себе леших. Сдался он лишь после того, как Татаноча пригрозила бросить его в лесу. Козлавр испугался, ибо относил себя к жителям гор и равнин, а в лесных массивах чувствовал себя неуютно и, по его собственному выражению, дискомфортно.
– Сестрица моя живет ровно там, где надо, – отрезала Ядвига Янусовна, и все молча продолжили путь.
