Владислав Крапивин - Дырчатая Луна
– Вот именно…
– Лесь, но она… хотя бы не дерется?
– Что ты! Такая вся воспитанная… Один раз, правда, огрела меня по спине. Но это уж от полного отчаяния.
– Ой… А что случилось?
– Драма!.. Я клеил из ватмана трубу для телескопа. Эмульсией ПВА. Ну и накапал на пол. А Це-це стояла над душой и все учила меня, что клей надо мазать не пальцем, а кисточкой… И пока стояла, присохла шлепанцами к полу. Я говорю: «Уважаемая тетя Цеца, да оставьте же вы меня, пожалуйста, в покое, не суйтесь под руку, когда человек делает точный астрономический прибор». Она обиделась и пошла. А тапки приклеились… Она схватилась за этажерку, та – набок. И с полки на пол – стеклянная шкатулка: дзынь, бах!.. Тетя Цеца, бедная, как зарыдает: «Это моя любимая вещь, со времен юности!» Я перепугался… А она оторвала тапку от половицы и меня между лопаток… Я говорю: «Вы же интеллигентная женщина…» Тут она сразу про это вспомнила, успокоилась. Осколки собрала в узелочек и спрятала в свой шкаф… Знаешь, Гайка, мне ее жалко стало. Но шкатулку-то все равно не вернешь… И, кроме того, польза получилась от этого случая…
– Какая?
– А кубик-то стеклянный, думаешь, откуда? Я их несколько под столом потом нашел. Тогда и сделал открытие о разных пространствах. Смотрел, смотрел и сделал… А один такой кубик приспособил для солнечного инкубатора.
– Для чего?
– Для инкубатора. В нем выводятся солнечные кузнечики.
– Лесь! Как это солнечные?
– Желтые. И очень умные. Почти как люди. Если хочешь, покажу. И… если хочешь, даже подарю одного. Когда вылупится.
– Ох, Лесь… правда? Я хочу!
– Вот и славно…
– Да… Но, наверно, уже домой пора. Хотя время и стоит, но все-таки…
– Ладно! Только я еще окунусь напоследок. – Лесь вскочил.
Гайка не удержалась, спросила хитровато:
– А если твоя тетя заметит… что плавки влажные?
– Ну и пусть! Я… знаешь, что скажу? – Лесь замер в насмешливо-горделивой позе. – Скажу, что героически спасал утопающего… утопающую. Разве не правда?
Гайка покаянно засопела. Но когда Лесь шагнул к воде, робко крикнула вслед:
– А я?.. Можно тоже?
– Не боишься?
– Нет… если с тобой.
– Тогда пошли. Это полезно, чтобы страха перед морем не осталось… – Он вернулся и взял Гайку за руку…
С территории Заповедника они выбрались на Византийскую улицу, и там надо было расходиться: Гайка жила в новом районе, правее Французской слободки.
– А я в Шлюпочном проезде, дом восемь. Если хочешь, приходи, с Кузей познакомлю.
– Я… может быть… ладно.
– Наш дом легко найти, он на самой середине склона стоит… Раньше с него весь берег был виден, хорошо так…
– А сейчас разве не виден?
– Не весь… Смотри, вон там длинный серый дом. Он от меня Казачий мыс и маяк закрыл. Так обидно… Мне иногда маяк этот знаешь как нужен! Когда солнце за ним…
Гайка усердно кивала, сводила коротенькие темные брови. Темные кудряшки ее встряхивались. Она, видимо, хотела показать, что заботы Леся – и ее заботы.
Наконец, они сказали друг другу «ну, пока» и разошлись.
Однако шагов через пять Лесь услышал:
– Ой, подожди! – и Гайка его догнала.
– Я придумала! То есть подумала… Ведь в том доме могут быть квартиры с окнами насквозь…
– Как насквозь?
– Одни смотрят в твою сторону, другие на море. И тогда, если там открыть шторы и двери, ты увидишь маяк опять. Надо только высчитать, какая именно квартира на этой… на оптической оси…
Лесь постоял, наморщив лоб. Потом заулыбался. Конечно, шансов было немного, но все-таки надежда…
– Ты, Гайка, молодец… Я тебе обязательно подарю желтого кузнечика!
Ашотик
В доме, который закрыл от Леся Казачий мыс, было девять этажей. С помощью телескопа и компаса Лесь точно высчитал, где там нужная квартира, нужное окно. Получилось – на четвертом этаже, пятое слева.
Оказавшись перед домом, Лесь посчитал еще и вычислил: второй подъезд, квартира тридцать три.
Он поднялся и позвонил. Без особой робости, но с сомнением: что за люди его встретят, поймут ли?.. Житель тридцать третьей квартиры открыл дверь без промедления.
Это был небольшой житель, года на два помладше Леся. Круглый такой, даже толстоватый. В просторных вельветовых брюках, в красном пушистом свитере. Лесь замигал от удивления: увидеть при нынешней погоде мальчишку в таком наряде – это все равно, что… ну, скажем, встретить среди пальм белого медвежонка.
Лицо «медвежонка» тоже было круглое, а нос с горбинкой. Пока Лесь мигал, толстячок поднял на него бархатисто-коричневые, очень серьезные глаза и отчетливо сказал:
– Здравствуй, мальчик. Ты пришел по объявлению? Заходи, пожалуйста. – И он широко раскрыл дверь.
Лесь не успел удивиться снова, он услышал женский голос:
– Ашотик, дорогой, кто там пришел?
– Это мальчик, бабушка! Наверно, по объявлению!
Позади Ашотика возникла худая женщина. С носом как у внука, с костлявыми руками, которыми она взмахнула обрадованно и широко.
– Заходи, пожалуйста, мальчик! Еще никто не приходил, ты первый!
Лесь шагнул через порог:
– Здравствуйте. Только я не по объявлению. Я…
– Значит, ты пришел поиграть с Ашотиком? Какой молодец! Пожалуйста, проходи! А то Ашотик все один и один. Я говорю: иди познакомься с мальчиками, погуляй с ними, а он все дома… Поиграйте, а я как раз пеку пирожки с вишнями… – И она стремительно скрылась.
Ашотик взял Леся за рукав, шепотом попросил:
– Пойдем.
Лесь пошел. За Ашотиком. Они оказались в комнате с большим ковром на стене. Нижний край ковра падал на широкую тахту и укрывал ее до пола. На тахте валялись плюшевые игрушки, вагончики электрической дороги и детали конструктора.
Ашотик аккуратно убрал с тахты мохнатого тигренка.
– Садись, пожалуйста… Тебя как зовут?
– Лесь…
– Лесь… – Он смотрел опять очень серьезно. – Это такое здешнее имя, да?
– Да, – чуть улыбнулся Лесь.
– А меня Ашот.
– Я уже понял, – кивнул Лесь. И подумал, что «Ашотик» подходит все-таки больше.
– А ты в самом деле пришел играть?
– Если хочешь, – неловко сказал Лесь.
– Давай наладим железную дорогу! – Ашотик начал умело раскладывать на паркете игрушечные рельсы.
Лесь неуверенно сел рядом с ним на корточки, стал помогать. Они перепутались руками, и Ашотик вдруг взглянул грустно и понятливо:
– Нет, ты не играть пришел. Ты по делу, да?
Лесь не решился признаться сразу. Сказал уклончиво:
– Послушай, а что за объявление, про которое ты говорил?
Ашотик вскочил:
– Это вот! Такое… – Схватил со стола, протянул бумажку.
На машинке, под копирку, было напечатано: «Отдаются в хорошие руки котята. Месячного возраста, серые, пушистые. Бесплатно. Пожалуйста, приходите по адресу: улица Казачья, дом 1, квартира 33. В любое время».
– Я сейчас! – Ашотик выбежал из комнаты и тут же вернулся, удерживая в охапке четырех котят. И правда пушистых, серо-полосатых, дергающих лапами и хвостами. Следом торопливо пришла худая кошка, тоже серая. Сразу видно, мама.
Ашотик выпустил котят перед Лесем. Двое тут же сцепились в дурашливой борьбе, один заскакал вокруг матери, а четвертого Лесь успел ухватить. Тот куснул его за палец, а потом разнеженно заурчал – когда Лесь посадил его на грудь и стал чесать за ухом.
– Какой хороший, – заулыбался Лесь.
– Тебе нравится? Бери, пожалуйста!
– Некуда. – Лесь вздохнул. – У нас уже есть кот. Пожилой. Его зовут Шкипер. Раньше он с дядей Симой на яхте ходил.
Ашотик опять вскинул коричневые глаза:
– А дядя Сима – это кто?
Лесь запнулся лишь на секунду.
– Это… мамин муж. Как отец мне, хотя и не родной. Он хороший… И Шкипер хороший. Даже морские команды понимает.
Ашотик задумчиво кивнул. Лесь протянул ему урчащего котенка. Ашотик взял, свел темные брови, сказал вполголоса:
– Может быть, и хорошо, что никто за ними не приходит. Пусть еще побудут с мамой. А то ведь грустно расставаться…
– Да, – согласился Лесь. И ощутил какое-то беспокойство.
Ашотик спросил:
– Скажи, пожалуйста, ты по важному делу пришел?
– Да… – выдохнул Лесь.
Ашотик был, конечно, невелик, но серьезность его давала надежду на понимание. К тому же и сам Лесь был не больше, когда начал делать свои открытия.
Ашотик вежливо и выжидательно молчал.
– Послушай, у вас в квартире есть окна в сторону моря?
– Конечно, есть! На кухне есть, где бабушка. Пойдем, пожалуйста, я покажу.
Лесь немного стеснялся бабушки, но Ашотик за руку решительно повел его на кухню. Дверь ее оказалась точно против двери в комнату Ашотика, и это была великая удача. А то ведь могло случиться, что кухонное окно не просматривалось бы из комнаты, и тогда какой от него прок. Но сейчас Лесь, оглянувшись, увидел через две распахнутые двери и оконные стекла склон холма и белые домики Французской слободки, а впереди в раскрытом окошке кухни – Казачий мыс и решетчатую башенку с зелеными искрами на маячном фонаре. И широкую синеву, на которой, как белые ростки, проклевывались яхтенные паруса…
