Нелсон Демилл - Ночная катастрофа
— Ладно, но ты всегда можешь мне позвонить. — Дом помолчал, потом спросил: — А хочешь, я посажу тебя и твою дамочку на время в камеру? Такие случаи предусмотрены программой по защите свидетелей.
Я задумался над этим предложением, но решил, что Джилл Уинслоу будет не в восторге от подобной перспективы. Более того: если федералы узнают об этом — а получить такого рода информацию этим парням было вполне по силам, — им не составит труда перевести нас с Джилл из одной камеры в другую — свою собственную.
— Эй, Джон? Ты меня слушаешь?
— Знаешь, Дом, я бы не хотел, чтобы наши с Джилл Уинслоу имена фигурировали в каких-либо официальных сводках. В настоящий момент я предпочел бы остаться пропавшим без вести. Но если я почувствую, что нам с Джилл пришло время сесть в тюрьму, я обязательно тебе позвоню.
— Договорились. «Плаза», конечно, куда более комфортабельное место, нежели тюрьма «Метрополитен».
— Благодарю, Дом. Обещаю защитить тебя, если дерьмо полетит во все стороны.
— Когда дерьмо полетит во все стороны, будет лучше, если в этот момент рядом окажемся не мы, а кое-кто другой.
— Будем надеяться, что все так и произойдет. Так что наслаждайся своим барбекю и радуйся жизни. Чао.
Джилл оставила на столе в гостиной для меня записку:
«Ушла в двенадцать пятнадцать, буду в пять вечера. Если задержусь, позвоню. Можно пригласить вас на обед? Джилл».
Я почитал «Санди Таймс» и посмотрел телевизор. Несколько раз я проверял свой мобильник, но никаких сообщений, в том числе и от Мертвеца Теда, не было, хоть он и обещал со мной связаться.
Было полшестого вечера. Джилл все не возвращалась, поэтому я послал ей на мобильный сообщение и заказал в номер пива.
В пять сорок восемь она позвонила:
— Извините, но у меня напрочь отсутствует чувство времени. Я вернусь около половины седьмого.
— Буду ждать вас в номере.
По-видимому, чувства времени у нее и впрямь не было, поскольку она приехала только около семи. Я уже хотел высказаться по этому поводу, но она протянула мне пакет из магазина «Барнис» и сказала:
— Взгляните.
В пакете я обнаружил мужскую рубашку. Учитывая то обстоятельство, что свою рубашку я не стирал уже три дня, она сделала этот подарок скорее не мне, а себе. Но я все равно был благодарен ей за заботу.
— Спасибо. Вы чрезвычайно предусмотрительны.
Она рассмеялась и сказала:
— Я догадалась, что вы прилетели из Йемена в той самой рубашке, которая на вас сейчас, поскольку вид у нее, скажем прямо, несколько помятый.
На самом деле от моей рубашки просто воняло. Я вытащил обновку из упаковки и с удивлением обнаружил, что она розового цвета.
— Приложите, — сказала она.
Я послушно приложил рубашку, а Джилл оглядела меня со всех сторон и сказала:
— Вам очень идет этот цвет. Он подчеркивает ваш загар.
Это был бы прекрасный цвет, если бы я вдруг решил сменить пол.
— А почему вы… вы действительно так думаете?
Она взяла рубашку и в одну секунду вытащила из нее все пятьсот булавок, после чего расстегнула на ней пуговицы и произнесла:
— Думаю, она вам как раз. Примерьте.
Рубашка была с короткими рукавами и шелковистой на ощупь. Я скинул с себя свою старую сорочку и облачился в новую — шелковую и розовую.
Джилл посмотрела на меня и сказала:
— Вы в ней выглядите просто потрясающе.
— Да и ткань такая мягкая. — Потом я спросил: — Кстати, муж оставил вам сообщение?
Она кивнула.
— И что он вам сказал?
Она вынула из сумочки телефон, выбрала в меню опцию «голосовая почта» и протянула его мне.
Я услышал произнесенные механическим голосом слова: «Сообщение получено в пятнадцать двадцать восемь». Потом заговорил мистер Уинслоу: «Джилл, это Марк. Я получил твое сообщение».
Его голос был совершенно бесцветным, и я, обнаружив, что цифровому устройству удалось его записать, удивился почти так же, как и в тот раз, когда увидел его фотографию.
«Меня очень тревожит твое поведение, Джилл, — продолжал Марк. — Очень. Поэтому прошу тебя перезвонить мне сразу же, как ты получишь это сообщение. Я должен знать, что с тобой и где ты сейчас находишься. Вообще этот внезапный отъезд кажется мне чрезвычайно легкомысленным поступком. Ты не позвонила мальчикам, и они, не дождавшись твоего обычного воскресного звонка, перезвонили мне. Я сказал им, что ты уехала к подруге, но в моем голосе, по-видимому, чувствовалось волнение, и они, как мне кажется, забеспокоились. Поэтому я прошу тебя срочно позвонить им. И не забудь позвонить мне, так как я тоже очень волнуюсь. Надеюсь поговорить с тобой после того, как ты получишь это сообщение».
Я ждал, что он скажет что-нибудь вроде «Я люблю тебя» или «Искренне ваш», но ничего подобного не последовало, и я, выключив телефон, передал его Джилл.
Некоторое время мы молчали, потом Джилл сказала:
— Я, конечно же, не перезвонила.
— Не понимаю, как вы устояли перед столь страстным призывом.
Она улыбнулась, потом ее улыбка растаяла, и она произнесла:
— Я не хочу причинять ему боль.
— Смею сказать, что он не показался мне человеком, испытывающим душевные муки, — заметил я. — Но вы его лучше знаете.
— Он еще три раза звонил мне с просьбой перезвонить.
Я обдумал ситуацию и решил, что Тед Нэш пока еще не наведывался с расспросами о Джилл. Поразмыслив еще немного, я пришел к выводу, что, возможно, Тед Нэш находился в комнате, когда Марк Уинслоу звонил своей жене.
Я спросил:
— Голос мужа не показался вам странным?
— Он всегда так разговаривает.
— А может быть, кто-то говорил ему, что́ он должен сказать. Представитель полиции или еще кто-то. Как вы полагаете?
Немного помолчав, она сказала:
— Это вполне возможно. Обычно он довольно редко вспоминает о наших мальчиках. — Она посмотрела на меня и добавила: — Я понимаю, что вы имеете в виду, но не уверена в этом.
— Ясно… — Потом меня посетила еще одна параноидальная мысль, но из разряда полезных. Если Тед Нэш отстает от меня на шаг, мне пока не о чем беспокоиться. Главное, чтобы он меня на этот самый шаг не опередил.
— Выпить хотите? — спросил я.
Мы выпили, потом Джилл предложила мне пойти в ресторан пообедать, но я настоял, чтобы еду нам принесли в номер. Во-первых, на улице я постоянно сталкиваюсь с тем, с кем мне не следует встречаться; а во-вторых, чем больше дверей отделяют тебя от возможного противника, тем лучше.
В ожидании заказа мы с Джилл немного поболтали. В частности, она сообщила мне, что положила кассету из видеокамеры в сейф отеля, и добавила, что никому не звонила и кредитной карточкой не пользовалась.
Она рассказала мне, что ходила в собор Святого Томаса на Пятой авеню, оттуда пошла в Метрополитен-музей, а потом заглянула в универмаг «Барнис». Выйдя из магазина, она полюбовалась на витрины дорогих магазинов на Медисон-авеню, после чего вернулась в отель. Если разобраться, типичное воскресенье в Нью-Йорке, но для Джилл Уинслоу этот день должен был стать незабываемым.
В восемь вечера мы уселись за освещенный свечами обеденный стол и приступили к еде под доносившуюся из динамиков музыкального центра негромкую музыку.
Несмотря на такой располагающий антураж, мы не предпринимали никаких попыток соблазнить друг друга. И это значительно облегчало дело. Я хочу сказать, что, хотя Джилл Уинслоу была весьма привлекательной женщиной, всему должно быть время и место. Мое время закончилось, когда я женился, ее же время в этом смысле только начиналось. Ко всему прочему, завтра должна была прилететь из Танзании Кейт.
Мы выпили вина, разоткровенничались, и Джилл рассказала мне о своих взаимоотношениях с Марком, а потом — вкратце — о своем двухлетнем романе с Бадом.
— Даже решив изменить мужу, я сделала это с человеком, которого, я знала, никогда не полюблю. Так безопаснее. Смыслом моей жизни была безопасность: безопасный секс, безопасный муж, безопасный брак, безопасные соседи, безопасные друзья…
— Не вижу в этом ничего плохого или необычного.
Она пожала плечами.
Потом, чуть позже, она сделала еще одно признание:
— У меня был роман и после Бада. Это произошло три года назад и длилось два месяца.
Мне не хотелось знать подробностей этого любовного приключения, Джилл тоже не сочла нужным что-то добавить.
Я заказал себе на обед стейк, но не потому, что мне так уж хотелось мяса, просто мне нужен был нож. Когда Джилл на минуту вышла из гостиной, я спрятал нож у себя в спальне.
Было десять вечера. Я извинился, сославшись на недостаток сна и слишком обильную после Йемена еду, и встал, чтобы пойти в свою комнату.
Мы пожали друг другу руки, потом я наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Вы настоящий боец. Мы с вами обязательно доведем это дело до конца.
