Замерзшее мгновение - Седер Камилла

Телль посмотрел на бутылки на кухонном столе, на сломанные часы, все еще показывавшие четверть восьмого; если верить настенным часам, скоро это время совпадет с реальным. Он сделал быстрый расчет и решил взять такси.

Если бы он не был так озабочен стремлением скрыть свое легкое подпитие — несмотря на спешку, он купил по дороге пакетик ментоловых леденцов, — он засмеялся бы при виде мертвенно-бледного, совершенно растерянного Гонсалеса. Конечно, если бы повод для встречи оказался хоть чуточку смешным.

— Мы же не забыли запереть Гранита, прежде чем уйти, — все же не удержался он от вопроса, но, встретив взгляд Гонсалеса, сразу же посерьезнел. — Хорошо, приятель. Это не совсем то, чего мы ожидали.

Он чувствовал, как по мере осознания происшедшего в нем закипает злоба. На лицах коллег также было написано, что они потерпели полную неудачу.

— Черт! Какого хрена… — сорвался он. — Карлберг там?

Гонсалес кивнул.

— Это он принял звонок из Бенгтфорса. И поехал прямо туда. Мы ждали тебя, прежде чем решить…

— Кто говорил с Карлбергом?

— Я.

Бернефлуд возник в дверном проеме, засовывая ремень в джинсы.

— И?..

— Мулин лежал открыто, прямо на дороге, нагло убитый всего в двухстах метрах от несшего дежурство констебля.

— То есть поблизости от дома.

— Да, очевидно, на развилке, которую проезжаешь прямо перед усадьбой. По какой-то причине Мулин остановился и вышел из машины, дверь была открыта.

— Карлберг думает, что, может, он собирался взять почту, — вставил Гонсалес, — поскольку он лежал в нескольких метрах от почтовых ящиков. Или, как вариант, мог наехать на кого-то — на передней части машины коричневые следы, напоминающие кровь. Если это животное, то его наверняка должны скоро обнаружить.

В коридоре простучали каблуки, и через секунду в дверь заглянула Бекман. Взлохмаченные волосы свидетельствовали, что она, как и Телль, перепутала день с ночью и неприятная новость ее разбудила.

— Волосы взъерошены, потому что трахалась, — театральным шепотом сказал Бернефлуд Гонсалесу, который никак не отреагировал.

Бекман рухнула рядом с Гонсалесом и округлила глаза, показывая, что тоже с трудом верит в развитие событий.

— Я сдаюсь! По дороге сюда я чувствовала себя сумасшедшей.

— Ты сказал, что его ударили ножом? — спросил Телль, нетерпеливо присаживаясь на краешек стула. — То есть здесь у нас совершенно другой способ. И я не могу понять…

— Это вообще другой убийца, — проинформировал Бернефлуд, и Телль на секунду закрыл глаза, прежде чем ответить.

— Да, я понимаю, что запертый в камере Себастиан Гранит не мог убить Свена Мулина. Но, учитывая обстоятельства, было бы слишком странным совпадением, если бы Свена Мулина убил совершенно посторонний человек, никак не связанный с Себастианом Гранитом. Или как?

— В полицейской работе никогда не говорят «никогда». Пока это ничем не доказано, — высокопарно произнес Бернефлуд.

«Вот ты и выдал сегодняшний интеллигентский комментарий», — подумал Телль, собрался с силами и выдвинул гипотезу:

— И все же мы должны исходить из того, что и третье убийство каким-то образом связано с нападением на Мю Гранит, сестру Себастиана Гранита, Томаса Эделля, Улофа Барта и Свена Мулина. То есть кто-то связанный с нашим задержанным… Помогите мне.

— Кто-то, тоже близкий Мю, — сказала Бекман.

Телль кивнул.

— Или достаточно близкий Себастиану, чтобы участвовать в его безумной акции возмездия. Кроме того… имеется еще одна альтернатива, которую мы также должны принять в расчет: что Себастиан Гранит признался в двух преступлениях, которых не совершал. Что, если он выгораживает кого-то другого?

— Кто обнаружил Мулина? — спросила Бекман.

— Какой-то сосед, — ответил Бернефлуд.

— Его допросили?

— Да. Местная полиция начала обход. Правда, в этой глуши не особо много домов. Но кто-то, кажется, слышал выстрел.

— Выстрел? — переспросила Бекман. — Тогда я ничего не понимаю.

— Да. Винтовка Мулина лежала на земле рядом с ним. Он ведь мог понять, что дела его плохи. Выстрелить в преступника и промахнуться. Откуда я знаю.

— Хорошо.

Телль почувствовал, что мозг начал освобождаться от влияния алкоголя.

— Хорошо, если ты, Бекман, поедешь сейчас к Карлбергу. Я возьму Себастиана Гранита и попробую чего-то добиться от него. Остальные продолжают прорабатывать Мю Гранит с того самого места, на котором мы остановились пару дней назад. Расследование происшествия датировано девяносто пятым годом. Исходите из этого и двигайтесь по времени назад. Нелишним будет начать с остальных членов семьи. Бернефлуд, покажешь мне потом предварительный план работы.

Он на секунду замолчал.

— Кстати, кто-нибудь говорил с Эстергрен?

Бернефлуд выглядел удивленным.

— Разве это не твоя работа? У тебя ведь именно поэтому больше купюр в конверте с зарплатой?

Телль поднялся и, выходя из комнаты, подтолкнул Бернефлуда.

— Вместо того чтобы болтать, начинайте лучше действовать.

Дверь в комнату Эстергрен была закрыта. Он решил подождать пока звонить ей домой.

Примерно через полчаса Телль постучал в кабинет Бернефлуда.

— Я велел Гонсалесу потянуть за пару ниточек. И подумал, что мы с тобой поедем к мамаше Гранит — есть и такая.

— То есть в Бурос?

— То есть в Бурос.

— А Бьёркман не может этим заняться?

— Нет, блин. Это наше дело. Поехали.

У аэропорта Ландветтер начались пробки. Теллю пришлось сбросить скорость, а потом и вовсе остановиться. Он выругался. По радио они узнали, что на шоссе у Буллебюгда перевернулась фура, и дорогу еще не освободили. Вероятно, пройдет пара часов, прежде чем движение нормализуется.

Через сорок пять минут ожидания, нетерпеливых проклятий и черепашьего хода они наконец-то свернули в сторону Чинны и Шене, чтобы добраться оттуда до Буроса объездным путем.

Много позже, чем рассчитывали, они прибыли по адресу — к тусклому дому со съемными квартирами. На втором этаже занавески были задернуты.

На двери значилось «С. Гранит». Царапающий звук, доносившийся из квартиры, удержал их на пороге, хотя никто не открывал. Бернефлуд постучал в дверь кулаком, заглянул в отверстие для писем и газет и увидел пару ног в колготках.

— Не будет ли госпожа Гранит так любезна впустить представителей полиции, — вежливо обратился он к ногам. После некоторых сомнений ключ в замке все же повернулся, и в дверном проеме возникла растрепанная женщина.

— В чем дело? — спросила она с преувеличенным недовольством, призванным, очевидно, скрыть страх. Телль показал свой полицейский жетон. Она не отреагировала, и он прошел в квартиру. Бернефлуд последовал за ним. Женщина попятилась, вытаращив глаза.

Телль напомнил себе, что сына этой женщины только что арестовали по подозрению в убийстве, но даже это не заставило его снисходительно отнестись к ее внешности. Она выглядела просто чудовищно: немытые серые волосы патлами висели на затылке, а на лице, казалось, застыла смесь злобы, унижения и, возможно, отвращения. Она нервно одергивала слишком короткую рубашку, а застиранные лосины мешком висели на ее тощих ногах. Между рубашкой и лосинами виднелась полоска бледной морщинистой кожи.

— Простите за поздний визит. Можно войти? — снова спросил Телль.

— Вы же все равно войдете, — буркнула она и прошла в комнату, которую можно было назвать гостиной, забитую мебелью всех стилей: Телль насчитал четыре разнокалиберных стола. Полицейские протиснулись к одному из них и сели на двухместные диванчики. Сульвейг Гранит осталась стоять, демонстрируя уверенность, что они надолго не задержатся. Поскольку намек ее не поняли, она села к окну в ближайшее кресло.

— Вашего сына зовут Себастиан Гранит, не так ли? — спросил Бернефлуд и с нескрываемым отвращением стер пыль со спинки дивана, прежде чем облокотиться на нее. Женщина недовольно кивнула.