Роберт Маккаммон - Королева Бедлама
— Не за что, сэр.
Мэтью зашагал по Винд-Милл-лейн, перешел ее и направился на восток к тесному молочному сараю с земляным полом, который уже начинал воспринимать как свой дом.
Из трубы обиталища Григсби поднимался синий дымок. Мэтью зашел в молочную, намылил лицо и стал бриться при фонаре — утром не успел, торопясь на встречу с Джоном Файвом. Что будет делать преподобный Уэйд — он понятия не имел. Поступит правильно? А как же это на самом деле — правильно? Войти в дом разврата ради нескольких минут с умирающей девушкой, которую он может даже и не узнать, или держаться — как сказал сам Уэйд — своей мечты и планов Господа? А какой же у Господа план? Кто может знать его по сю сторону завесы? Мэтью казалось, что лишь донельзя самоуверенный человек может сказать, что этот план ему известен. Но Мэтью знал, что у преподобного Уэйда есть не только сердце, но и совесть, и если он войдет повидаться с Грейс, то не сможет скрыть этого от своей паствы, пусть даже никто не увидит его в доме с розовыми стенками. Рано или поздно он признается церковным старейшинам или же произнесет правду с кафедры, и что будет тогда? Выгонят шлюхиного папашу с позором или же восхвалят за христианскую заботу? Мэтью размышлял, заканчивая бритье, что эта ситуация может стать испытанием церкви Троицы на стойкость, как и преподобного Уэйда — на силу характера. Поступить правильно? Как правильно — знает только Бог, но выбирать придется проповеднику.
Мэтью умылся и вытерся рубашкой, заметив себе, что не худо было бы купить небольшое полотенце. Он решил сегодня навестить чету Стокли, посмотреть, как они. Мучительно было думать, что уничтожено дело всей их жизни, но Стокли — человек предприимчивый и трудолюбивый, бесполезной тоске предаваться не будет, а начнет отстраивать свой дом. Даст Бог, на сей раз достаточно крепкий, чтобы выдержать атаку бешеного быка — что для гончарной лавки, кажется, просто необходимо.
Он начал стаскивать парусину с мишени, собираясь вытащить блокнот Осли, но рука его отвлеклась почему-то. Взяв рапиру за рукоять, он поднял клинок. Та же длина и тот же вес, что у рапиры, с которой он тренировался у Хадсона Грейтхауза. Он хотел иметь собственное оружие для упражнений? Вот оно, к его услугам. Мэтью шагнул назад, встал так, как учил Грейтхауз: «Сделайся тонким. Показывай только правый бок. Ноги не слишком близко. Опускайся, будто садишься. Левую руку держишь сзади, как руль. Правой ногой вперед, левая рука, тело и клинок на одной линии. Выпадай!»
Нет, чего-то не хватает… а, вот оно: «Большой палец в замок!»
Он сделал выпад, вернулся в первую позицию, стал повторять это движение снова и снова, отрабатывая быстроту и экономию сил. Время от времени он варьировал движение, выпадая влево или вправо и тут же возвращаясь в центр, все под контролем, ровно и размеренно. И продолжая это упражнение, он размышлял над вопросом, возникшим из беседы с преподобным Уэйдом. «Где был Эндрю Кипперинг в ту ночь, когда Уэйд и Вандерброкен шли в дом Блоссом?» Мог, конечно, быть где угодно. У себя в пансионе, например, или в любой таверне. Даже мог работать у себя в конторе. Но Мэтью не мог избавиться от мысли: что, если Кипперинг не смог лично позвать преподобного Уэйда или доктора Вандерброкена при своей роли посредника, потому что был занят другим срочным делом. А именно убийством Пеннфорда Деверика.
Выпад влево, снова в середину. Выпад вправо, в середину. Чуть быстрее теперь, и не опускать острие.
«Он напивается до бесчувствия, бросает деньги на ветер в игре и чуть ли не выжег свое имя на двери у Полли Блоссом. Разве не похоже на человека, который притворяется, что веселится, а на самом деле очень торопится умереть?»
Следи за работой ног. Не слишком близко, иначе потеряешь равновесие. Выпад в середину, возврат в первую позицию. Еще раз, более плавно.
«Хотел знать, когда пришел Годвин, когда ушел и так далее».
Это Мисси Джонс.
А сам Кипперинг в ту ночь, когда убили Осли и на двери погреба нашли кровавое пятно: «По-моему, Маскер еще и игрок. А по-вашему?»
Выпад вправо, возврат в середину. Ровно держи оружие, не ослабляй! Выпад влево, возврат в середину. Корпус держи тонко, бледная немочь. И большой палец в замке!
Мэтью остановился. Плечо и предплечье гудели. Как вообще можно привыкнуть к тяжести этой штуки? Родиться надо фехтовальщиком, наверное. Это умение должно быть в костях.
Он ткнул острие рапиры в землю и оперся на клинок. Хотя в молочной было прохладно, на лице у Мэтью выступил пот.
Он думал, что Эндрю Кипперинг проявил к доктору Годвину большой интерес, может быть, ради выяснения расписания его визитов к Николь. Зачем? Выбрать удачное время, чтобы его зарезать?
«Как вы думаете, кого должен искать главный констебль?» — спросила Кэтрин Герральд.
И Мэтью ответил: палача-джентльмена.
Кого-то, кто подошел к Пеннфорду Деверику на улице, и Деверик протянул ему руку. Кого-то, кого Деверик знал. И кого-то, кто хотел, чтобы приговоренный видел его лицо.
А что же тогда Эбен Осли? Почему именно этим троим перерезано горло и нарисованы маски вокруг глаз?
«Я бы искал, — сказал Эштон Мак-Кеггерс, — человека с опытом работы на бойне».
И не Эндрю ли Кипперинг — этот человек? Палач-джентльмен? С опытом работы на бойне? И человек, который притворяется, будто наслаждается жизнью, а на самом деле изо всех сил торопится к смерти, этот человек — еще и игрок на чужие жизни? Маскер?
Но в чем причина? Если приговор — смертная казнь, то в чем было преступление? Что связывало Годвина, Деверика и Осли таким образом, что за это их следовало предать смерти?
Мэтью потер слоновую кость рукояти и снова подумал, что все дороги ведут к Королеве Бедлама, заточенной в самой середине тайны. Маски на стене. Картины с видами Италии. Мебель со срезанными клеймами, чтобы не узнали изготовителя. Деверик. Многие признаки богатой женщины. Загадочный клиент, прячущийся в тени за Икабодом Приммом. «Прибыл ли уже ответ короля?»
— Мэтью?
Он очнулся от задумчивости — кто-то стучал в дверь.
— Да?
— Это я, Берри. К тебе гости.
— Минутку. — Он поставил рапиру туда, где она была. Потом открыл дверь — и перед ним оказалась не только хорошенькая девушка, а хорошенькая девушка и очень красивая дама.
Берри надела наверх платья передник, волосы убрала с лица назад под красный шарф. Она раскраснелась, разрумянилась, и Мэтью подумал, что она помогала отцу на кухне готовить ленч. А леди у нее за спиной и чуть сбоку одета была как картинка из парижского модного журнала. Она была высокой и гибкой, с густыми светлыми локонами и глазами цвета горького шоколада с витрины булочной мадам Кеннеди. На ней было светло-голубое платье с мелкими белыми кружевами у рукавов и на горле, похожими на груду пены. На голове у дамы красовалась очень модная маленькая шляпка той же ткани и того же цвета, что и платье, украшенная белым пером. Мэтью не мог не заметить, что эта ошеломительная молодая дама примерно его ровесница, если он верно определил возраст. Светлая безупречная кожа, треугольное личико, идеальным луком амура сложенные губы и точеный нос с тонкой переносицей. Светлые брови приподнялись, когда она поймала его оценивающий взгляд. Мушка на левой щеке, зонтик в опущенной руке у бока.
— Здравствуйте, мастер Корбетт, — сказала она певучим голосом и шагнула вперед, протягивая руку в белой перчатке.
— Да. Здравствуйте. — Мэтью осторожно взял ее руку, но не знал, что с ней делать, и потому сразу же отпустил. Увидел, что Берри глядит на него искоса, а потом она старой тряпкой стерла со лба кухонный пот. — А… — гм… — Мэтью никак не мог собраться с мыслями. Глаза у молодой леди были прекрасны, но пронзительны, будто видели сквозь череп. — Чем могу быть вам полезен?
— Я мисс Чарити Ле-Клер, — объявила она так, будто имя должно было быть ему знакомым. — Можем мы поговорить конфиденциально?
Настала секунда неловкости, никто не шевельнулся. Потом Берри резко кашлянула и сказала:
— Мэтью, у деда кое-что для тебя есть. Он говорил, что вернется к одиннадцати. Ленч уже будет готов.
— Хорошо, спасибо.
Но Берри мешкала. Исподволь оглядывая Чарити Ле-Клер, она пыталась спрятать за спиной кухонную тряпку.
— Конфиденциально, если можно, — повторила леди, и ее музыкальный голос прозвучал на тон выше.
— А, да. Конечно. Конфиденциальность — вещь очень важная.
— И полезная, — прохладным голосом отозвалась мисс Ле-Клер.
— Если что-нибудь будет нужно, дай мне знать, — обратилась Берри к Мэтью. — Ну там, воды или еще что-нибудь.
— Спасибо, все есть.
— Ладно, пошла я тогда на кухню. Я говорила, что ленч будет…
— В одиннадцать, — перебила ее мисс Ле-Клер с легкой улыбкой. — Мы слышали.
«Мы?» — подумал Мэтью. Интересно, что это значит?
