Ли Чайлд - Гость
Снова молчание.
— А с хронологией у вас все в порядке? — спросил Ричер.
Блейк кивнул.
— Разумеется. Ламарр находится у себя дома, скажем, в девять утра по восточному времени; в Портленде она оказывается около пяти по тихоокеанскому времени. То есть, у нее было одиннадцать часов. Времени достаточно для того, чтобы доехать до Национального аэропорта и сесть на самолет.
— Полицейский видел, как преступник заходит в дом?
Дирфильд пожал плечами.
— Мы считаем, полицейский заснул. Ты же знаешь, как это бывает с деревенскими полицейскими.
— Однако, он видел, как к Симеке приходил военный священник. В тот момент он не спал.
Дирфильд покачал головой.
— Военные поклянутся, что никогда не направляли к Симеке священника. Наверное, полицейскому это привиделось во сне.
— А он видел, как Ламарр входила в дом?
— Он по-прежнему спал.
— Как ей удалось попасть в дом?
— Она постучала в дверь и спугнула преступника. Тот выскочил мимо нее во входную дверь. Ламарр не стала его преследовать, потому что в первую очередь ее беспокоила Симека. Ей двигало человеколюбие.
— Полицейский видел выбегающего преступника?
— Он так и не проснулся.
— И Ламарр потрудилась запереть за собой дверь, хотя и торопилась наверх, движимая человеколюбием?
— Очевидно.
Снова наступила тишина.
— Симека пришла в себя? — спросил Ричер.
Дирфильд кивнул.
— Мы связывались с больницей. Она ничего ни о чем не помнит. Предположительно, это полностью стерлось у нее в памяти. Мы найдем целую армию психологов, которые подтвердят, что это совершенно нормально.
— С ней все в порядке?
— Она чувствует себя замечательно. — Блейк усмехнулся. — Но мы не будем настаивать, требуя у нее описания преступника. Наши психологи скажут, что на ее показания все равно нельзя будет положиться.
В комнате снова стало тихо.
— Где Харпер? — спросил Ричер.
— Отстранена от дела, — ответил Блейк.
— За то, что отказалась следовать линии партии?
— Она подпала под влияние одной романтической иллюзии, — сказал Блейк. — Рассказала нам какой-то фантастический вздор.
— Теперь ты понимаешь, в каком неприятном положении оказался? — спросил Дирфильд. — Ты с самого начала проникся к Ламарр ненавистью. Поэтому ты убил ее по каким-то своим личным причинам и сочинил историю, прикрывая себя. Однако история твоя оказалась не слишком хорошей, не так ли? Она не подкрепляется никакими фактами. Ты не можешь привязать Ламарр ни к одному из предыдущих преступлений.
— Она не оставляла улик, — согласился Ричер.
Блейк усмехнулся.
— Какую злую шутку сыграла судьба, не так ли? То же самое сказал нам ты, в самом начале. Ты сказал, что у нас есть лишь то, что мы думаем, будто преступления совершил человек, похожий на тебя. Что ж, а теперь у тебя есть лишь то, что ты думаешь, будто преступления совершила Ламарр.
— Где ее машина? — спросил Ричер. — Она приехала из аэропорта домой к Симеке на машине. Где ее машина?
— Ее угнал преступник, — сказал Блейк. — Вероятно, он пришел пешком и проник в дверь через черный вход, так как не знал, что полицейский спит. Ламарр застигла его врасплох, и он удрал в ее машине.
— И вы найдете в архивах, что Ламарр взяла машину напрокат, указав свою настоящую фамилию?
— Скорее всего, — кивнул Блейк. — Как правило, мы находим то, что нам нужно.
— А как насчет авиарейса из Вашингтона? В компьютере авиакомпании также будет ее настоящая фамилия?
Блейк снова кивнул.
— Если нам так будет нужно.
— Видишь, в каком неприятном положении ты оказался? — сказал Дирфильд. — Неприемлемо потерять сотрудника, не имея подозреваемого.
Ричер кивнул.
— И также неприемлемо признать, что сотрудник оказался убийцей.
— Об этом нечего и думать, — сказал Блейк.
— Даже если Ламарр действительно была убийцей?
— Она не была убийцей, — решительно произнес Дирфильд. — Она была отличным сотрудником и прекрасно справлялась со своей работой.
Ричер кивнул.
— Что ж, вижу, мне никто не заплатит.
Дирфильд скорчил гримасу, как будто в комнате кто-то испортил воздух.
— Это не шутка, Ричер. Давай выясним это начистоту. Ты влип по самые уши. Ты можешь говорить все, что тебе угодно. Можешь говорить, что у тебя были подозрения. Но ты лишь выставишь себя полным идиотом. Никто не станет тебя слушать. К тому же, это все равно не будет иметь никакого значения. Потому что если у тебя были какие-то подозрения, ты должен был позволить Харпер осуществить задержание, так?
— На это не было времени.
Дирфильд покачал головой.
— Ерунда.
— Вы видели, что Ламарр покушалась на жизнь Симеки? — спросил Блейк.
— Мне нужно было убрать ее с дороги.
— Наш адвокат скажет, что даже если ты искренне ошибался, веря в свои подозрения, ты должен был поспешить к лежавшей в ванне Симеке, предоставив Харпер заниматься Джулией. Вас было двое на одну. И это позволило бы тебе сберечь время, так? Если тебя действительно так волновала твоя бывшая подружка.
— Возможно, это сберегло бы полсекунды.
— Полсекунды могли бы оказаться решающими, — сказал Дирфильд. — В такой ситуации, когда речь шла о жизни и смерти? Наш адвокат обязательно заострит на этом вопрос. Он скажет, что тратить драгоценное время на то, чтобы ударить кого-то, это свидетельство личной неприязни.
В комнате снова наступила тишина. Ричер сидел, уставившись на стол.
— Таким знатокам закона как ты все это хорошо известно, — заговорил Блейк. — Искренние ошибки время от времени случаются, но даже в этом случае действия по защите жертвы должны происходить в то самое время, когда жертва подвергается нападению. А не после. В противном случае это уже будет месть.
Ричер ничего не ответил.
— И ты не сможешь утверждать, что это произошло по ошибке и случайно, — продолжал Блейк. — Ты сам как-то раз сказал нам, что знаешь, как раскроить человеку череп, и случайно этого никогда не допустишь. Помнишь тех типов в переулке? Ребят Петросяна? А то, что верно в отношении черепов, верно и в отношении шей, так? Следовательно, это произошло не случайно. Ты совершил умышленное убийство.
Наступила тишина.
— Хорошо, — сказал Ричер. — И какую сделку вы мне предлагаете?
— Никакой сделки не будет, — отрезал Дирфильд. — Ты отправишься за решетку.
— Вздор! — заметил Ричер. — Договориться можно всегда.
Снова тишина. Длившаяся несколько минут. Наконец Блейк пожал плечами.
— Ну, если ты пойдешь нам навстречу, мы сможем достичь компромисса. Мы скажем, что Ламарр покончила с собой, переживая по поводу смерти отца и обвиняя себя в том, что она не смогла спасти свою сестру.
— А ты будешь держать язык за зубами, — добавил Дирфильд. — Никому не скажешь ничего кроме того, что разрешим мы.
Опять тишина.
— Почему я должен согласиться? — спросил Ричер.
— Потому что ты человек умный, — сказал Дирфильд. — Не забывай, против Ламарр абсолютно ничего нет. Тебе это прекрасно известно. Она была слишком умна. Разумеется, ты можешь копать несколько лет, если у тебя есть миллион долларов, чтобы оплачивать услуги адвокатов. В итоге ты наберешь горсть ничего не значащих косвенных улик, но какой суд согласится их рассматривать? Сильный мужчина ненавидит слабую женщину? Он бродяга, она сотрудник федерального ведомства? Он сворачивает ей шею, а затем ее же винит в этом? Какие-то фантастические рассказы о гипнозе? Забудь об этом.
— Так что взгляни правде в глаза, хорошо? — добавил Блейк. — Ты полностью у нас в руках.
Наступила тишина. Затем Ричер покачал головой.
— Нет. Пожалуй, я пас.
— В таком случае, ты отправишься за решетку.
— Но только сначала один вопрос, можно?
— Какой еще вопрос?
— Я убивал Лорейн Стэнли?
Блейк покачал головой.
— Нет, не убивал.
— Почему ты говоришь так уверенно?
— Сам знаешь, почему. Всю ту неделю за тобой был хвост.
— И вы передали копию протокола о наружном наблюдении моему адвокату, так?
— Так.
— Хорошо.
— Что тут хорошего, умник?
— А что, что вы полностью пролетаете.
— Ты не мог бы объяснить поподробнее?
Ричер покачал головой.
— Сами думайте.
В комнате наступила тишина.
— Ладно, говори, — наконец не выдержал Блейк.
Ричер усмехнулся.
— Задумайтесь хорошенько. Возможно, вам удастся упечь меня за Ламарр, но вы никогда не сможете даже обвинить меня в том, что я тот, кто расправился с этими женщинами, потому что у моего адвоката есть ваш собственный протокол, доказывающий обратное. Так что же вам останется делать?
— Тебе-то какая будет разница? — спросил Блейк. — Ты все равно будешь сидеть за решеткой.
