Тэми Хоуг - Прах к праху
Куинн точно знал, где искать источник утечки, и это его жутко злило. Доступ к информации — а люди Бондюрана им явно располагали — отнюдь не шел на пользу расследованию. Если учесть, что ему утром поведал Ковач, то вмешательство Бондюрана приобретало еще более мрачный оттенок.
Впрочем, той историей с прессой никто не поделился. Даже Шерил Торнтон, хотя она явно имела на Бондюрана зуб. Впрочем, чему удивляться, ведь ее муж-инвалид получал от Питера материальную поддержку. Вопрос в другом: в какую сумму оценивалось ее молчание? Причем молчание, которое длилось вот уже десять лет…
«Что творилось в жизни Джиллиан и ее родителей на момент их развода?» — размышлял Куинн, сидя в комнате без окон в местном филиале ФБР. Питер Бондюран с самого начала произвел впечатление человека с нечистой совестью, который тщится сохранить какую-то нехорошую тайну. Такую, как, например, инцест.
Ведь иначе как так получилось, что после развода ребенок остался с психически неуравновешенной матерью? И это при том, что ее супруг вполне мог диктовать суду условия.
Куинн перелистал дело назад, до описания и снимков места преступления, где была найдена жертва номер три. Некоторые детали позволяли предположить, что убийца и жертва, возможно, были знакомы. Например, отрезанная голова, чего не было в первых двух случаях, и крайняя степень обезображивания трупа. Все это наводило на мысль, что имела место своеобразная месть, что убийца вымещал на жертве оскорбленные чувства. Да, но как привязать последнюю гипотезу, что убийца работал в паре с женщиной? Это обстоятельство тотчас исключало Питера Бондюрана из числа подозреваемых. Кстати, а как насчет того, что этой женщиной могла быть сама Джиллиан Бондюран?
Женщина, которая в детстве сама стала жертвой сексуального надругательства, неплохо вписывается в профиль соучастницы такого рода преступлений. У такой наверняка извращенный взгляд на отношения между мужчиной и женщиной. Ее партнер, скорее всего, старше по возрасту, в некотором извращенном смысле заменяет ей отца, подавляет и контролирует.
Куинну вспомнилась фотография Джиллиан в кабинете Бондюрана. Легкоранимая, с низкой самооценкой, эта несчастная девушка тщетно пыталась примерить на себя чужую личину. Интересно, на какие крайности она готова, лишь бы снискать одобрение, которого ей так недоставало?
Джон тотчас подумал о ее отношениях с отчимом, якобы построенных на взаимных чувствах, что на самом деле отнюдь не так. Детям нужна любовь, и взрослые нередко пользуются этой потребностью в собственных целях. И если Джиллиан, которая избежала кровосмесительных отношений с отцом, оказалась втянута в другие, с собственным отчимом, это не могло не исказить ее представления об отношениях между мужчиной и женщиной в целом.
Если Питер Бондюран домогался собственную дочь.
Если Джиллиан Бондюран не мертвая жертва, а сообщница.
Если Гил Ванлис был ее партнером.
Если Гил Ванлис — убийца, которого они ищут.
Если, если, если, если…
Ванлис прекрасно вписывался в профиль — с той единственной разницей, что не производил впечатление хитрого, изворотливого типа, способного перехитрить полицию. Или наглеца, бравирующего безнаказанностью. Тот Гил Ванлис, каким Куинн видел его сегодня в комнате для допросов, на такое просто не способен. Впрочем, по своему опыту Джон знал, что в одном человеке одновременно могут уживаться сразу несколько личностей, и самая черная из них вполне могла убивать так, как Крематор. Эта личность способна на многое, в том числе умеет хорошо притворяться, натягивая на себя личину невинности.
Джон вновь мысленно представил Гила и принялся ждать, когда внутренний голос подскажет, что это и есть убийца. Увы, голос молчал. Кстати, Куинн никак не мог припомнить, когда слышал его в последний раз. В последние годы, даже когда преступник бывал пойман, когда он тютелька в тютельку вписывался в профиль, внутренний голос предпочитал хранить молчание. Похоже, уверенность в собственной правоте покинула его навсегда, а ее место занял страх.
Он глубже погрузился в изучение дела, перелистывая страницы, пока не добрался до фотографий вскрытия тела Мелани Хесслер. Как и в случае с жертвой номер три, раны, нанесенные как до, так и после наступления смерти, были ужасны и по сравнению с первыми двумя убийствами поражали жестокостью. Куинн смотрел на фотографии, а в голове звучали леденящие душу крики истязаемой женщины. Нет, даже не крики, а один нескончаемый вопль.
Крик этот сливался с какофонией звуков из его ночных кошмаров, с каждым мгновением становясь все громче и громче. Он разрастался и распухал в мозгу, и вскоре уже казалось, что череп не выдержит и треснет, а бедный мозг разлетится серыми осклизлыми ошметками. И пока он разглядывал снимки вскрытия, смотрел на изуродованное, обугленное тело, которое еще совсем недавно было живой женщиной, ему не давал покоя вопрос: сколько зла, сколько ненависти нужно носить в себе, чтобы сотворить такое с другим человеком? И как долго копить эту черную ненависть, пока она не выплеснется наружу? Джон вспомнил Гила Ванлиса и Питера Бондюрана, вспомнил тысячи безымянных лиц на улицах, живущих в ожидании того момента, когда сдерживающая плотина даст трещину и накопившаяся ненависть хлынет наружу.
Любой из них был потенциальным убийцей. Необходимые компоненты имелись в душах многих людей, и чтобы привести их в действие, требовался лишь катализатор. Следственная группа сделала главную ставку на Ванлиса — на основе обстоятельств и профиля. Однако в распоряжении копов имелись лишь логика и интуиция. И никаких вещественных доказательств. Неужели Гил Ванлис настолько умен и хитер, чтобы уничтожить все следы? Увы, у них не имелось никаких свидетелей, способных подтвердить, что да, это он, Крематор. Единственная — бесследно исчезла. Более того, нет ничего, что так или иначе связывало бы между собой четырех убитых женщин или привязывало Ванлиса ко всем жертвам, за исключением разве что одной — Джиллиан Бондюран. И то если Джиллиан — жертва.
Если… Сплошные если.
Куинн вытащил из кармана таблетку от головной боли и запил ее кока-колой. Расследование того гляди его доконает. Как он ни бился, что-то важное ускользало. Действующие лица находились слишком близко. Это лишало возможности отстраненно взглянуть на их мысли, эмоции, чтобы те, в свою очередь, превратились в холодные факты, необходимые для анализа.
Сидевший в нем профессионал до сих пор с ностальгией вспоминал свой кабинет в Куонтико. Да, но будь он там, его отношения с Кейт так и остались бы в прошедшем времени…
Движимый минутным порывом, Джон схватил трубку и набрал номер ее отдела. На четвертом гудке заговорил автоответчик. Ему ничего другого не оставалось, как оставить свой номер телефона и положить трубку. Впрочем, он тут же вновь поднял ее и набрал номер домашнего телефона Кейт — с тем же результатом. И где ее только носит?
Ему моментально представился старый гараж в темном переулке позади ее дома, и он невольно чертыхнулся. Однако поспешил напомнить себе, что Кейт последние пять лет неплохо обходилась и без него.
С другой стороны, ему сегодня пригодился бы ее опыт. Не говоря уже о долгом, глубоком поцелуе и жарких объятиях. Усилием воли Куинн заставил себя вернуться к папке с делом и вновь пробежал глазами описания жертв, стараясь не упустить какую-то важную деталь, которая до сих пор ускользала и которая связывала всех четверых воедино. Не упустить и ткнуть в нее пальцем.
Записи о Мелани Хесслер сделаны его собственной рукой — короткие, фрагментарные. Ковач уже дал задание Мэри Мосс собрать как можно больше информации о последней жертве Крематора, но Мэри еще не явилась с отчетом. Лично он знал о жертве номер четыре лишь то, что она работала в книжном магазине для взрослых, что в глазах убийцы наверняка ставило ее на одну доску с двумя убитыми проститутками. Всего несколько месяцев назад на нее напали в переулке за магазином, но те два типа, что изнасиловали ее, имели алиби и не входили в список подозреваемых.
Господи, как грустно думать о том, сколько унижений выпало на долю этих женщин! Лайла Уайт и Фон Пирс оказались на панели, что само по себе чревато надругательствами самого разного рода. Прошлым летом Лайлу Уайт избил наркоторговец, Пирс трижды за последние два года попадала на больничную койку. Первый раз ее избил сутенер, второй раз — уличный грабитель, в третий раз она стала жертвой насильника.
Джиллиан Бондюран терпела надругательства над собой за закрытыми дверями родительского дома. Если, конечно, Джиллиан — жертва.
Куинн вновь переключил внимание на фотографии жертвы номер три и несколько минут внимательно рассматривал ножевые раны на ее грудной клетке. Нет, это явно почерк убийцы: длинная рана, короткая рана, длинная рана, короткая рана — подобно лучам кровавого солнца либо лепесткам некоего жуткого цветка. Я люблю тебя, я не люблю тебя. Перекрести мое сердце, дай умереть.
