Артур Хейли - В высших сферах
Выпуск ванкуверской «Пост» был разложен на столе в гостиной Хоуденов. Во всю первую страницу шел заголовок:
«АНРИ ВЫХОДИТ НА БЕРЕГ!»
Остальная часть страницы была целиком посвящена фотографиям Анри Дюваля и Алана Мейтленда крупным планом и рассказу о них, напечатанному жирным шрифтом.
— Они именуют это Вторым пришествием Христа, — сообщил Маргарет лидер партии. — И применяют это наименование только в особых случаях. — Затем угрюмо добавил: — Например, при падении правительства.
Шагавший по комнате Джеймс Хоуден резко бросил:
— Давайте, если не возражаете, обойдемся без юмора.
— Надо же добавить чего-то светлого, — сказал Ричардсон.
День клонился к вечеру, темнело, и шел снег. Ночью, после речи в Ванкувере, премьер-министр вернулся самолетом в Восточную Канаду. В полдень он выступил в Квебек-Сити и через час должен был вылететь в Оттаву для выступления вечером в Монреале. Завтра в четыре часа дня он объявит в палате общин об Акте о союзе. На нем начала сказываться перенасыщенность последних нескольких дней.
Ванкуверская газета, вышедшая всего два-три часа назад, была переслана по воздуху согласно специальной договоренности Ричардсона. Он получил ее лично в оттавском аэропорту и поехал прямо домой к премьер-министру на Суссекс-драйв, 24. Как он уже знал, новости были поданы в том же духе, что и повсюду в стране.
Джеймс Хоуден, приостановившись, саркастически спросил:
— Я полагаю, они все-таки где-то упомянули о моем выступлении.
Это была его наилучшая за всю поездку речь — в других обстоятельствах она была бы в центре сегодняшних новостей.
— Вот она, — объявила Маргарет, переворачивавшая страницы. — Она на третьей странице. — И, казалось, подавив смешок, добавила: — О Господи, до чего же она маленькая!
— Я рад, что ты обнаружила что-то забавное, — ледяным тоном заметил муж. — Я лично ничего такого не вижу.
— Извини, Джейми, — сказала Маргарет. Она старалась, чтобы голос звучал покаянно, но это не очень у нее получалось. — Но право же, я не могу не думать о том, что все вы, все правительство, преисполнены такой решимости, а этот человечек…
Брайан Ричардсон спокойно заметил:
— Я согласен с вами, миссис Хоуден. Этот ловкий молодой юрист снял с нас штаны.
— Раз и навсегда, — со злостью объявил Джеймс Хоуден. — Меня не интересует, кто кого побил.
— Пожалуйста, не кричи, Джейми, — увещевала его Маргарет.
— Меня интересует, — сказал Ричардсон, — повлияет ли это на что-либо в день подсчета голосов.
— Не слишком ли большая просьба, — гнул свою линию премьер-министр, — держаться только фактов?
— Хорошо, давайте посмотрим на цифры, — напрямик произнес Ричардсон. И достал из внутреннего кармана сложенную бумагу. — Новый опрос общественного мнения, проведенный сегодня утром Гэллопом, показывает, что популярность правительства за последние две недели упала на семь процентов. А на вопрос: «Вы за смену правительства?» — шестьдесят два процента ответили «да», тридцать один процент — «нет» и семь процентов еще не решили.
— Сядь, Джейми, — упрашивала Маргарет. — И вы тоже, Брайан. Я попрошу принести чай, и мы можем спокойно его выпить.
Хоуден плюхнулся в кресло у камина.
— Разожгите огонь, ладно? — И он указал на уже лежавшие в камине дрова.
Чиркнув спичкой, Ричардсон прикрыл ее руками и наклонился. Через секунду пламя начало разгораться.
Маргарет в это время говорила по внутреннему телефону в другом конце комнаты.
Хоуден тихо произнес:
— Я не представлял себе, что все так плохо.
— Это не просто плохо, а ужасно. Нас засыпали почтой и телеграммами — и все против нас. — Тем же тоном, каким говорил минуту назад премьер-министр, Ричардсон спросил: — Как вы посмотрите на то, чтобы отложить намеченное на завтра объявление?
— Об этом не может быть и речи.
— Предупреждаю вас: мы не готовы к выборам.
— Должны быть готовы, — заявил Хоуден. — Придется пойти на испытание.
— И проиграть?
— Акт о союзе жизненно необходим Канаде для выживания. Если это объяснить народу, он поймет.
— Поймет ли? — тихо произнес Ричардсон. — Или будет видеть лишь Анри Дюваля?
Хоуден хотел что-то импульсивно ответить, но остановил себя. Вопрос, в конце концов, был поставлен разумно, подумал он. И предположение, таящееся в нем, может оказаться верным.
Потеря престижа из-за инцидента с Дювалем может привести к поражению правительства при голосовании Акта о союзе. Хоуден понял это теперь — совершенно безошибочно, тогда как ранее это не было ему ясно.
И однако же, рассуждал он, если это произойдет, какая странная ирония, что какой-то безбилетник с корабля может повлиять на судьбы стран.
Или это вовсе не странно? Или тут что-то новое? Быть может, на протяжении столетий проблемы, касающиеся человека, всегда влияли на положение в мире, творя историю, толкая человечество вперед, к маячащему в тумане, но всегда недостижимому просвещению…
«Быть может, это способ принизить нас, — подумал он, — способ нас научить вести борьбу за более высокие ценности…»
Но дела практические были ближе. И он сказал Ричардсону:
— Есть веские причины не откладывать. Нам нужен каждый день существования Акта о союзе. Защита и выживание зависят от него. А кроме того, если мы станем ждать, появятся утечки. Политически мы будем хуже выглядеть.
Лидер партии кивнул:
— Я думал, что вы так скажете. Я просто хотел быть в этом уверен.
— Я велела приготовить чай, — объявила Маргарет, присоединяясь к ним. — Вы ведь останетесь, Брайан, верно?
— Благодарю, миссис Хоуден.
Брайану Ричардсону всегда нравилась Маргарет. Он завидовал Хоудену, что у него такой успешный брак, что у него такая уютная и спокойная атмосфера дома.
— Я подозреваю, что даже если департамент по иммиграции примет теперь Дюваля, — задумчиво произнес премьер-министр, — это ничего хорошего уже не даст.
Ричардсон усиленно затряс головой:
— Ни в малейшей степени. К тому же он ведь у нас в стране. Что бы завтра ни произошло в суде, насколько я понимаю, его нельзя депортировать на судно.
Растопка сгорела, и теперь запылали березовые дрова. В комнате, и так уже теплой, стало еще жарче.
А Ричардсон рассуждал про себя: быть может, его мучительная встреча с Харви Уоррендером была ошибкой? Конечно, произошла она слишком поздно, чтобы помочь решению данного дела, хотя по крайней мере теперь снято на будущее пятно с Джеймса Хоудена. «Если это будущее состоится», — мрачно подумал он.
Горничная принесла чай и исчезла. Маргарет Хоуден разлила чай, и Брайан Ричардсон принял из ее рук тонкую чашку королевского далтонского фарфора, а от пирожного отказался.
Маргарет нерешительно произнесла:
— Я полагаю, тебе действительно надо сегодня вечером поехать в Монреаль, Джейми.
Ее муж устало провел рукой по лицу.
— Хотел бы я туда не ехать. В любое другое время я послал бы кого-нибудь. Но сегодня я должен сам быть там.
Глава партии посмотрел в окна, на которых еще не были задернуты занавески. Теперь уже совсем стемнело, и по-прежнему шел снег.
— Я проверил погоду, перед тем как ехать сюда, — сказал он. — С полетом у вас проблемы не будет. В Монреале ясно, и так будет все время, и там вас будет ждать вертолет.
Джеймс Хоуден кивнул.
Раздался легкий стук в дверь, и вошла Милли Фридман. Ричардсон поднял на нее удивленный взгляд: он не знал, что Милли находится в доме.
Но это не было чем-то необычным: он знал, что она часто работает с Хоуденом в кабинете премьер-министра наверху.
— Извините, — сказала Милли. И, улыбнувшись Ричардсону и Маргарет, обратилась к Хоудену: — Белый дом на проводе, и они хотят знать, удобно ли вам поговорить с президентом.
— Я тотчас подойду, — сказал премьер-министр вставая.
Брайан Ричардсон поставил свою чашку с чаем.
— Я полагаю, мне тоже лучше удалиться. Благодарю вас за чай, миссис Хоуден.
Он любезно остановился у стула Маргарет и легонько дотронулся до локтя Милли. Мужчины вместе вышли из комнаты, и до дам донесся голос Ричардсона: «Я буду в аэропорту при вашем отъезде, шеф».
— Не уходите, Милли, — сказала Маргарет. — Останьтесь и выпейте чаю.
— Спасибо. — И Милли села в кресло, которое освободил Ричардсон.
Наливая в чашку из серебряного чайника и кувшина с горячей водой, Маргарет заметила:
— Ужасно неспокойный дом. Ни в чем не бывает покоя больше чем на несколько минут.
Милли спокойно произнесла:
— За исключением вас.
— У меня нет иного выбора, моя дорогая. — Маргарет подала Милли чай и снова наполнила свою чашку. — Все проходит мимо меня. Меня почему-то никогда не волнуют все эти важные события. — И задумчиво добавила: — А наверное, должны бы.
