Анна Малышева - Привидения являются в полдень
Катя покорилась и вошла вслед за ним в бар. Здесь обстановка была совершенно привычная — стойка, столики, голос Стинга из магнитолы, посетители — европейцы. Ричард заказал виски с тоником себе, а Кате — ее любимый джин. Кондиционеры работали вовсю, и в баре было даже холодно. Катя быстро выпила свой коктейль. Ричард словно нарочно медлил.
— Знаете, Катя… — внезапно сказал он. — Я думаю, что сделал одну ошибку… Я понял, что вас настроило против меня.
— Что вы? Меня ничто против вас не настроило. — Катя посмотрела на часы над стойкой. Время было местное. «А сколько в Москве? — подумала она. — Что сейчас делает Дима? Спит или едет на работу? Какой-то он был странный перед отъездом… И все из-за книги? С ума они, что ли, посходили… Что Ольга, что он… Тут что-то не так. А где книга?» И тут она вспомнила, что так и не забрала ее у соседа в самолете, и очень расстроилась. Ей хотелось узнать, что будет дальше с Францем. Тут она опомнилась и поняла, что Ричард что-то ей рассказывает.
— Моя бабушка со стороны матери — русская, — говорил он. — Ее семья уехала из Киева после революции. Они остались жить в Англии. Я помню бабушку, и она всегда вспоминала о России просто ужасно. Может быть, поэтому я так говорю… Кроме того, у меня был личный опыт… Я ничего не смог сделать с вашими чиновниками. Они ужасны.
— Согласна с вами. А ваша бабушка еще жива?
— Она умерла год назад. В сущности, я тоже мог бы назвать себя русским. На четверть.
— Ну, вам этого не стоит делать, — сказала Катя. — Зачем считать, сколько в тебе какой крови, если чувствуешь, что в тебе всего одна?
— Интересная мысль… Но не все ее разделяют.
— Я знаю. Национализм — одна из любимых народных забав в России. Ну а теперь отвезите меня в отель. Прошу вас.
Через полчаса Катя уже лежала в постели. «И слава Богу, одна, — подумала она. — Боже мой, каков тип! Он, видите ли, русский на четверть! Да будь он хоть негром преклонных годов! Главное, чтобы он не приставал ко мне на своем комфортабельном катере… Да пусть только попробует! Я выкину его за борт! А на необитаемом острове? Там мне куда его выкидывать? Он сказал, поедем прямо завтра с утра… Сперва на машине по всей Яве, до города, который в его устах звучал как Бануванги, потом на его катере, к островам… К вечеру будем на месте. А это значит ночевка… Да пошел он!»
Она откинула прочь простыню и скоро уснула.
В комнате сидели двое мужчин и одна женщина. Женщина, впрочем, не сидела, она нервно расхаживала взад-вперед, изредка останавливалась позади кресла, где сидел мужчина постарше, и клала ему руку на плечо, пытаясь его успокоить. А тот все кричал:
— Знаешь ли, это слишком! Зачем тебе это понадобилось?! Ты только начал работать!
— Я отработаю, — отвечал тот мужчина, что был помоложе. Он сжимал худые руки, пытаясь совладать со своим волнением. — Если ты это сделаешь для меня, я никогда этого не забуду.
— Я тебя прошу, Максим! — сказала женщина, обращаясь к другому мужчине. — Я тебя прошу! Ему действительно это очень нужно. В конце концов, мы можем это сделать!
— Ну, ребята! У вас какие-то тайны, я вижу! — ответил тот, глядя на жену. — Нет, я не могу выбросить такие деньги на ветер! У меня слишком много расходов.
— Максим… Алексей, уйди. — Она махнула рукой на молодого мужчину, тот встал и вышел из комнаты. Женщина уселась в освободившееся кресло и схватила руку мужа. — Максим, а если это действительно очень важно?
— Я понимаю, что ему ни с того ни с сего понадобилось уехать, да еще куда! — ответил тот. — Нет, Оля. Нет. Не проси меня об этом. Я не могу дать ему три тысячи. Я не миллиардер… Ты сама знаешь…
— Хорошо. Он не будет просить тебя об этом. — Она все еще держала его руку в своей. — Но я тебя уверяю — это очень серьезно.
— Да что случилось?!
— Не могу тебе объяснить.
— Не можешь?! Тогда скажи хотя бы, почему у тебя появилось столько тайн?! Может быть, вы…
— Как тебе не стыдно… Мы дружим Бог знает сколько лет!
— Это ничему не помешает. Я тебя спрашиваю: разве я мало сделал для твоего друга?! Устроил его на работу, это после зоны! Первое время он у нас даже жил! Я разве сказал хоть слово против?! Но теперь он просит такие деньги. Это слишком.
— Договорились. Это слишком, — покорно сказала Оля. — А теперь дай слово, что не будешь подозревать нас во всяких гадостях!
— Не дам я тебе такого слова. Где он? Пусть уйдет. Я не хочу, чтобы он бывал у нас так часто.
— Ты еще выгонишь его с работы? — спросила она, поднимаясь. — Максим, это будет совершенно лишнее… Он и я… Мы никогда бы…
— Не хочу тебя слушать! Пусть он сперва уйдет. Мне надоело, что он все время тут! Можешь с ним дружить сколько хочешь, только не здесь!
— Максим! — В голосе женщины прозвучало такое отчаяние, что муж пристальней посмотрел на нее. — Максим… — повторила она уже тише. — Ладно. Он больше никогда здесь не появится. Ты его выгоняешь с работы?! Скажи мне только это.
— Пусть работает. Но если он сейчас уедет — путешественник тоже мне, — тогда пусть знает: я найду на его место двух других за ту же зарплату!
— Значит, ты его выгонишь… — безнадежно прошептала женщина.
В коридоре стукнула дверь. Она выбежала туда и увидела, что тапочки, в которых Алексей ходил у нее дома, стоят, а его ботинок нет.
— Ушел? — Муж тоже вышел в коридор. — И скатертью дорога!
— Максим, ты не понимаешь! Это вопрос жизни!
— Чьей?! — издевательски спросил он, но женщина его уже не слушала. Она набросила на плечи легкую куртку и выбежала следом за Алексеем. Догнала она его уже на автобусной остановке. Схватила за рукав, тот резко повернулся.
— Ну что тебе еще? — спросил он. — Дождалась?! Я тебе говорил, что он ни за что не поверит, что между нами ничего нет!
— Алеша, я тебя прошу… Не говори со мной так…
— Я пошел, а ты — как знаешь. Я всегда знал, что мне придется дорого заплатить за вашу доброту.
Оля еще крепче ухватила его рукав:
— Не пущу! Я не хочу умирать!
— Не кричи! — Он испуганно огляделся по сторонам. — На тебя смотрят… Ладно, пойдем. Проводи меня до метро.
— Алеша, я сама дам тебе деньги… — Она почти бежала следом за ним. Он шел широко, размашисто, не глядя на нее. — Алеша!
— У тебя я денег не возьму.
— Почему?
— Я ему сказал, что отработаю, а он посмотрел на меня, как будто я альфонс какой-то!
— Он ревнует. Боже мой, неужели ты не понимаешь! Не принимай его всерьез!
— Да? Значит, он меня не выгонит?
Ей нечего было сказать. Она замотала головой, обогнала его и схватила за локти, заставив встать лицом к себе.
— Алеша, ведь это нужно мне самой… Ты возьмешь у меня деньги!
— Откуда у тебя деньги?
— На шубу собрала…
— Не нужны мне твои деньги. Останешься без шубы.
— Я без головы останусь, неужели ты не понимаешь?! И она тоже!
— Мне все равно.
— Да?! — гневно спросила она. — Тогда иди! Я думала, ты человек, а ты…
Теперь уже он держал ее руку:
— А ну стой! Ты что мне хочешь сказать?! Что я все забыл?! Забыл все эти годы?! Забыл зону?! Забыл, как он меня засадил?! Нет, Олечка, я ничего не забыл… Но твоих денег я не возьму!
— Алеша, это ведь взаймы! Ну я прошу тебя… — Она чуть не плакала. — Кто же меня еще защитит? Я тебя прошу! Сегодня, часов в десять… Я принесу тебе их. В метро встретимся… Я тебя прошу, приходи, иначе он меня убьет.
— А если придешь, тебя муж твой убьет, — усмехнулся он. — Выбирай.
— Боже мой, ты еще смеешься, — обессиленно сказала она. — Ладно, можешь смеяться, только приди! Я тебя умоляю! Ну как ты не понимаешь! Разве мало было смертей?! Ты хочешь еще?!
— Но эти деньги я тебе верну! — сказал он. — Запомни это!
— Да-да! Тогда давай на «Отрадном», в десять. У первого вагона к центру… Ладно?
— Ладно. Ну, иди к нему… Объясни, если сможешь… Черт, как погано все получилось…
Он махнул рукой и пошел прочь. Оля побежала домой.
В десять часов они снова встретились на станции метро «Отрадное». Женщина, торопливо стуча каблуками, подошла к мужчине. Огляделась по сторонам. Сказала, что муж ее совсем сошел с ума. Что ей стоило большого труда вырваться и приехать. Она отвела мужчину в сторону, достала из сумочки маленький пакет в белой бумаге и передала ему. Он спрятал пакет во внутренний карман своей джинсовой куртки и молча продолжал смотреть на нее. Женщина вдруг заплакала — при людях. На нее начинали смотреть. Она сказала, что смертельно боится. Что не думала, что дело так обернется. Что она боится за него, за Алешу. Что она думает, что все напрасно… Им уже ничего не изменить! Мужчина ответил ей, что кое-что изменить можно. Женщина попросила его этого не делать. Он промолчал. Потом обнял ее за трясущиеся плечи. Сказал, что деньги ей вернет. Сказал еще, чтобы она ожидала его через четыре дня. Что больше звонить не будет. Если он не вернется через четыре дня, тогда пусть она сделает то, о чем они договорились. Женщина все еще плакала. Тогда он развернулся, перешел зал и сел в поезд, который шел по направлению к центру. Женщина проводила взглядом последний вагон, вытерла слезы и села в тот поезд, который шел в другую сторону.
