Джон Гришэм - Юрист
– Я коп, Кайл. Привык быть скептиком во всем, но в данный момент занимаюсь делом молодой женщины, которая находится в ясном уме, сознании и твердой памяти и которая утверждает, что ее изнасиловали. Помимо этого, у меня есть видеозапись – неоспоримое вещественное доказательство. Ну и еще есть адвокат, готовый ради своего клиента пойти на все.
– Но это же неприкрытое вымогательство, разве нет? Весь шум поднят только из-за денег.
– Что ты имеешь в виду, Кайл?
– Четвертым ответчиком является Бакстер Тейт, а его имя все расставляет по своим местам. Тейты – сказочно богатое семейство. В Питсбурге это хорошо известно. Бакстер и родился-то на мешке с деньгами. Сколько же она хочет?
– Не забывай: вопросы задаю я. Вступал ли ты в половую связь…
– Да, я трахался с Илейн, как и почти вся моя группа. Она была настоящей нимфоманкой, торчала в «Бете» чаще, чем члены братства. Она могла перепить любого из нас и никогда не расставалась с сумочкой, набитой таблетками. Проблемы начались у Илейн задолго до того, как она впервые появилась в Дьюкесне. Поверьте мне, она вовсе не захочет обращаться в суд.
– Сколько раз ты укладывал ее в постель?
– Только однажды, примерно за месяц до предполагаемого изнасилования.
– Известно ли тебе, что Бакстер Тейт вступал в половой контакт с Илейн Кенан той ночью, когда вы все напились?
Кайл задумался, шумно выдохнул и сказал:
– Нет. Я тогда вырубился.
– А потом Бакстер рассказывал о своей победе?
– Во всяком случае, не мне.
В блокноте Райт поставил точку в конце длинного предложения. Нервы Макэвоя были так напряжены, что он почти слышал бесшумную работу видеокамеры. Взглянув на нее, Кайл увидел лишь красный огонек индикатора.
– Где сейчас может быть Бакстер? – после долгой паузы спросил Бенни.
– Думаю, в Лос-Анджелесе. Он с большим трудом окончил университет и решил попытать счастья в Голливуде. Возомнил себя кинозвездой. Думаю, у него не все в порядке с психикой.
– Как это понимать?
– Его состоятельная родня – люди еще менее нормальные, чем большинство представителей богатых семейств. Бакстер – завсегдатай шумных сборищ. Обильная выпивка, порошок и бабы приводят его в исступленный восторг. И никаких признаков взросления. Цель жизни для него – стать великим актером и утонуть в бассейне с виски. Как я помню, он всегда говорил, что мечтает умереть молодым, подобно Джеймсу Дину.[2]
– Он уже успел сняться в каком-нибудь фильме?
– Нет. Слишком извилист его путь.
Непонятно почему, но Райту вдруг наскучило задавать вопросы, он даже захлопнул блокнот. Взгляд детектива стал рассеянным. Сунув часть бумаг в папку, Бенни постучал по центру стола указательным пальцем.
– Мы добились некоторого прогресса, Кайл. Спасибо. Мяч в центре поля. Хочешь посмотреть видео?
Глава 4
Впервые за все время беседы Райт поднялся, широко раскинул руки и шагнул в угол, где стояла небольшая коробка. На белом картоне черным фломастером было аккуратно выведено: «In re: Кайл Макэвой et al».[3] Детектив вытащил из коробки конверт и движением, напоминавшим жест палача, который включает рубильник, извлек из него диск, вставил в дисковод ноутбука, нажал пару клавиш, затем вновь опустился на стул. Кайл едва дышал.
Под тихое кликанье дисковода Бенни заговорил:
– Съемка велась смартфоном «Нокиа-6000» выпуска 2003 года, с картой памяти в один гигабайт, которой хватает на триста минут сжатого видео, качество изображения – пятнадцать мегапикселей, управляется голосом. Для того времени – настоящий шедевр. Это и в самом деле очень неплохой сотовый.
– И принадлежит он…
Райт скорчил гримасу:
– Извини, Кайл.
По неизвестной причине он решил, что жертве будет полезно взглянуть на сам телефон этой модели. Нажатая клавиша вывела на дисплей четкую картинку «Нокии».
– Когда-нибудь видел такой?
– Нет.
– Так я и думал. Вот предыстория, на случай если ты забыл кое-какие детали. Время – 25 апреля 2003 года, последний день занятий, через неделю – экзамены. Это пятница, причем необычно теплая для Питсбурга: на улице около тридцати. Студенты в Дьюкесне такие же, как и везде: им хочется оттянуться, тем более что и погода к этому располагает. Попойка начинается во второй половине дня и имеет все шансы затянуться до полуночи. К жилому комплексу, в котором ты с тремя приятелями снимаешь квартиру, подходит толпа однокурсников. Сначала веселятся возле бассейна. Большинство гостей – собратья из «Беты», плюс несколько девушек. Ты резвишься в воде, нежишься под лучами заходящего солнца, полощешь нутро пивом. Вовсю орет музыка, на бортике бассейна сидят девушки в бикини. Жизнь прекрасна! С наступлением темноты компания перебирается в твое жилище. Кто-то заказывает пиццу. Музыка становится еще громче, пиво льется рекой. Невесть откуда возникают две бутылки текилы, но хватает их ненадолго. Все вспомнил?
– Почти.
– Тебе двадцать лет, позади первый курс университета.
– Да, да.
– Текила смешивается с «Ред буллом», глаза слепнут от фотовспышек. Вы ведь наверняка фотографировались?
Кайл молча кивнул, не сводя глаз с дисплея.
– В какой-то момент гости начинают освобождаться от одежды, и владелец сотового решает тайком заснять все на видео. Думаю, он хотел потом полюбоваться девушками без лифчиков. Ты помнишь свою квартиру, Кайл?
– Помню. Я прожил в ней целый год.
– Мы осмотрели ее самым внимательным образом. Конечно, дом был настоящей развалюхой, такие, собственно, и снимают студенты. Но, по уверениям владельца, в обстановке ничего не изменилось. Мы пришли к выводу, что «оператор» установил свой сотовый на узкую стойку, что отделяет кухню от гостиной. Стойка, вероятно, была завалена всякой дрянью: справочниками, тетрадями, пустыми пивными бутылками, то есть тем, что обычно скапливается в жилище студента.
– Верно.
– Значит, парень прячет телефон среди учебников и в самый разгар вечеринки нажимает кнопку начала записи. Кино вышло не для слабонервных. Мы изучили каждый кадр. В квартире находились шесть девушек и девять юношей, все извиваются в танце, постепенно сбрасывая одежду. Вспоминаешь, Кайл?
– Кое-что.
– Имена гостей нам известны.
– Мы будем смотреть видео или болтать?
– Не спеши, мой мальчик, не торопись. – Райт ткнул другую клавишу. – Запись началась в 23.14.
Из встроенных динамиков ноутбука вдруг ударила оглушительная композиция группы «Уайдспред пэник», на дисплее возникли полуобнаженные тела. Кайл надеялся увидеть размытые, неясные силуэты пьяных собратьев, лениво потягивающих пиво. Но перед его глазами разворачивалось на редкость четкое, полное красок действо, зафиксированное крошечной камерой мобильного телефона. Угол, под которым неизвестный владелец установил сотовый между учебниками, обеспечивал почти полный обзор гостиной в квартире 6В дома номер 4880 по Ист-Чейз-стрит, Питсбург.
Гости, все пятнадцать человек, выглядели изрядно пьяными. Шесть девушек с обнаженной грудью и девять почти голых парней. То, что они исполняли под оглушающе громкую музыку, было трудно назвать танцем, это больше походило на свальный грех: партнеры менялись каждые пять-шесть секунд. Каждый с трудом удерживал в руке полупустой бокал и одновременно затягивался сигаретой или самокруткой с марихуаной. Двенадцать призывно покачивающихся грудей служили соблазнительной приманкой для представителей сильного (но на деле удивительно слабого) пола. Обнаженная плоть – что мужская, что женская – была рядом, только руку протяни. Многие так и делали, причем их действия получали шумное одобрение. Партнеры сближались, входили в контакт, затем разъединялись, чтобы через мгновение слиться с другими. Кто-то держался с подчеркнутой дерзостью, кто-то, перебрав дурманящего зелья и спиртного, медленно угасал. Одни пытались вторить исполнителям песни, другие сливались в долгом поцелуе, давая полную волю рукам.
– По-моему, парень в темных очках – это ты, – с трудно объяснимым удовлетворением заметил Райт.
– Благодарю вас.
Темные очки, желтая бейсбольная шапочка, голубые боксерские трусы и по-зимнему белая кожа, которой явно не хватает солнечных лучей. В одной руке – пластиковый стаканчик, в другой – дымящаяся сигарета. Широко открытый рот – он что, тоже пел? Пьяный недоумок, двадцатилетний юнец, уже готовый свалиться под стол.
Сейчас, пять лет спустя, Кайл не испытывал никакой ностальгии по тем временам, никакого сожаления о студенческой вольнице. Он ничуть не скучал по былым сумасбродствам, по ощущению утреннего похмелья, по чужим постелям, в которых приходилось иногда просыпаться. Но и раскаяния тоже не было. Просматривая эту запись, Кайл испытывал лишь какую-то неловкость, однако все это происходило так давно… В годы учебы он вел себя точно так же, как все, и на вечеринки ходил не реже, но и не чаще, чем однокурсники.
