Ларс Кеплер - Соглядатай
Девочка поискала на полке рядом с Джеки, вытащила папку, достала ноты. Лишь когда она вложила лист матери в руки, Эрик понял, что учительница слепая.
Глава 10
Невольно улыбаясь, Эрик сел за черное лакированное фортепьяно, на котором золотыми буквами значилось «C. Bechstein, Berlin».
– Ему надо опустить табурет, – заметила девочка.
Эрик поднялся и опустил сиденье, покрутив тугой винт.
– Начнем с правой руки и будем ориентироваться на нее, но обозначим некоторые звуки левой.
Эрик смотрел на светлое лицо Джеки, на ее прямой нос, полуоткрытые губы.
– Смотрите не на меня, смотрите в ноты и на клавиатуру. – Джеки потянулась через его плечо и мягко положила мизинец на черную клавишу. В недрах инструмента послышался громкий звук.
– Ми-бемоль… Мы начнем с первой цепочки, которая состоит из шести звуков, шести шестнадцатых. – Джеки пробежала пальцами по клавишам.
– Хорошо, – пробормотал Эрик.
– Где я начала?
Эрик нажал на клавишу; послышался громкий звук.
– Мизинцем.
– Откуда вы знаете…
– Потому что ваша ошибка предсказуема. Играйте, – сказала Джеки.
Эрик продирался через последовательность звуков, он сосредоточился на подсказках Джеки, акцентировал первый звук из шести, однако растерялся, когда Джеки добавила несколько нот для левой руки. Она снова тронула запястье Эрика, убеждая его не напрягать кисть, и наконец ровным тоном объявила:
– Хорошо. Вы устали, на сегодня закончим. Вы основательно поработали.
Она дала задание к следующему уроку и попросила девочку проводить Эрика. Они прошли мимо закрытой двери с большой табличкой, на которой детским почерком было выведено: «Вход воспрещен!»
– Это твоя комната? – полюбопытствовал Эрик.
– Заходить можно только маме.
– Когда я был маленьким, в мою комнату нельзя было заходить даже маме.
– Даже ей нельзя?
– Я нарисовал большой череп и повесил листок на дверь, но, думаю, она все равно заходила, потому что иногда на кровати оказывалась свежая простыня.
Эрик вышел; вечерний воздух был прохладным. Ему казалось, что во время урока он едва дышал. Напряженная спина болела, к тому же Эрик по-прежнему чувствовал странное смущение.
Дома он долго стоял под горячим душем, а потом позвонил учительнице.
– Джеки.
– Здравствуйте, это Эрик Мария Барк, ваш новый ученик…
– Здравствуйте. – Джеки как будто удивилась.
– Я звоню, чтобы… извиниться. Вы потратили на меня целый вечер, а я… понял, что это безнадежно, мне слишком поздно…
– Вы работали хорошо, как я и сказала. Играйте упражнения, которые я вам дала. До скорой встречи.
Эрик растерялся и не находил нужных слов.
– Спокойной ночи, – попрощалась Джеки и закончила разговор.
Перед сном Эрик поставил диск с двадцать пятым опусом Шопена – чтобы понять, к чему стремиться. Он слушал журчащую игру Маурицио Поллини, и собственные попытки освоить музыку казались ему смехотворными.
Глава 11
Солнце высоко стояло над деревьями; сине-белая пластиковая лента трепыхалась под ветерком, ее прозрачная тень плясала на асфальте.
Дежурившие на месте преступления полицейские пропустили черный «Линкольн-таункар», который медленно катил по Стенхаммарсвэген. Отражения зеленых садов пробегали по черному лаку, словно ночной лес.
Марго свернула на обочину, аккуратно припарковалась позади машины, на которой прибыла следовательская группа, и немного посидела, держась за парковочный тормоз.
Она вспоминала, как полицейские бились над установлением личности Сусанны Керн, пока драгоценное время еще не ушло. Через час они поняли, что опоздали, но все равно продолжали попытки.
От измотанных компьютерщиков Марго с Адамом узнали, что, когда поднялась тревога, ссылку на запись отследить не удалось.
В начале третьего ночи техники-криминалисты прибыли на место; полиция оцепила весь район, от Брумма-Чюрквэг до Лиллэнгсгатан.
Весь день техники со всей тщательностью обследовали место преступления; одновременно Марго пыталась допросить мужа жертвы, призвав на помощь психиатра Эрика Марию Барка.
Полиция опросила жителей всего района, просмотрела записи всех камер дорожного видеонаблюдения, и вот теперь Марго собиралась обсудить полученные данные с Адамом и криминалистом по фамилии Эриксон.
Она перевела дух, взяла пакет с перекусом из «Макдоналдса» и вылезла из машины.
У полосатой ленты со стороны Стенхаммарсвэген выросла гора цветов, горели три стеариновые свечи. Кое-кто из потрясенных соседей отправился в приходскую церковь, но большинство не изменило своим повседневным привычкам или планам на выходные.
Подозреваемых не было.
Когда полиция явилась к мужу Сусанны, тот вместе с их сыном находился на футбольном поле стадиона Кристинеберга. Полицейские уже знали, что на время убийства у Бьёрна алиби, и, отозвав его в сторону, рассказали о случившемся.
Марго была в курсе, что, получив это известие, муж Сусанны вернулся в ворота и отразил подряд несколько пенальти, посланных мальчиком.
Утром Марго прикинула, как начинать следствие, учитывая недостаток свидетелей и скудные результаты криминалистической экспертизы.
Следователям предстояло проанализировать всех преступников, обращая особое внимание на осужденных за сексуальные преступления и отпущенных на волю из мест заключения или клиник в последние годы, а потом сотрудничать с группой, которая разрабатывала психологический профиль преступника.
Марго смяла бумажный пакет от еды и, не прекращая жевать, подошла к полицейскому в форме.
– Приходится уплетать за пятерых, – пояснила она.
Усталым движением Марго подняла ленту и тяжело зашагала к Адаму, который ждал у калитки.
– Просто чтобы ты знал: нет никакого серийного убийцы, – хмуро сказала она.
– Я это слышал. – Адам впустил ее в калитку.
– Начальство, – вздохнула Марго. – О чем только думают эти придурки? Вечерние газеты поднимут крик, и тут уж наше мнение не в счет – полиция для газетчиков лакомый кусок. Мы должны следовать законам – это все равно что об пол горох.
– Об стенку горох, – поправил Адам.
– Мы не знаем, как СМИ повлияют на поведение преступника, – продолжила Марго. – Он может почувствовать себя выставленным на всеобщее обозрение и лечь на дно, затаиться… или же интерес, проявленный прессой, подстегнет его тщеславие, и его потянет на подвиги.
Свет прожекторов проникал сквозь окна дома, словно здесь снимали кино или шла фотосессия для журнала мод.
Техник-криминалист Эриксон открыл банку кока-колы и так торопливо пил, словно в первых пузырьках таилась какая-то волшебная сила. Лицо в поту, защитная маска сдвинута под подбородок, белый комбинезон натянулся на толстом животе.
– Я ищу Эриксона, – сказала Марго.
– Тогда ищите большое безе, которое заплачет, если вы произнесете «пять» и «два». – И Эриксон протянул ей руку.
Пока Марго с Адамом натягивали тонкие защитные комбинезоны, Эриксон рассказал, что ему удалось обнаружить на ступеньке крыльца след резинового сапога сорок третьего размера, но все следы в доме размазаны и спутаны из-за уборки, устроенной мужем убитой.
– Все занимает впятеро больше времени. – Эриксон вытер пот со щек белым носовым платком. – Реконструкции в обычном смысле не будет, но у меня есть несколько предположений, мы можем их обсудить.
– А тело?
– Мы посмотрим на Сусанну, но муж перемещал ее и… да вы сами знаете.
– И уложил в кровать, – сказала Марго.
Эриксон помог ей застегнуть молнию. Адам закатал рукава своего неуклюжего комбинезона.
– Можем начинать детскую передачу «Три безешки», – заметила Марго, обняв живот обеими руками.
Они расписались в перечне тех, кто посетил место преступления, и следом за Эриксоном подошли к двери.
– Готовы? – спросил Эриксон, внезапно посерьезнев. – Обычный дом, обычная женщина, прекрасные годы – и через несколько минут разверзается ад.
Они вошли, шурша защитной пленкой, дверь за ними закрылась, дверная петля вскрикнула, как пойманный заяц. Дневной свет погас, и резкий контраст между солнцем позднего лета и темной прихожей ослепил Марго.
Они постояли, пока глаза привыкали к мраку.
Воздух был теплым; кровавые отпечатки ладоней виднелись на дверном косяке, вокруг замка и ручки, испуганно нашаривающие.
Пылесос без насадки стоял на резиновом коврике. Из трубки вытекала темная кровь.
Защитная маска Адама быстро зашевелилась на уровне рта, капли пота выступили на лбу.
Следом за Эриксоном они прошли по блестящим плиткам на кухню. На линолеуме виднелись кровавые отпечатки ног. Они были кое-как затерты, потом снова натоптаны. Один сток раковины был забит размокшими бумажными полотенцами, в мутной воде виднелась насадка для чистки кафеля.
– Мы сняли отпечатки ног Бьёрна, – сказал Эриксон. – Сначала он ходил по дому в окровавленных носках, потом босиком… носки оказались в мусорном ведре на кухне.
