Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть
Теперь он вновь тер свои пухлые щеки, смахивая соленые капли. Лорд тщательно все спланировал. Он рассчитывал взять верную ноту. Он предполагал получить именно такой ответ, какой в действительности получил. Лорд думал, что Джек сделает то же самое, что сделал бы он сам: использует все свои возможности в обмен на просьбу об огромной услуге.
Его тяготило не только чувство сожаления. Лорду было стыдно. Он осознал это, когда ощутил приступ тошноты и низко нагнулся над ковром с толстым ворсом. Стыда он также не чувствовал давно. Когда тошнота отступила и он еще раз взглянул на свое жуткое отражение в зеркале, Лорд поклялся, что не разочарует Джека. Что снова поднимется на самую вершину. И не забудет этого Джеку.
Глава 26
Никогда, даже в самых смелых своих мечтах Фрэнк не ожидал, что окажется здесь. Он огляделся вокруг и быстро определил, что этот кабинет по форме действительно овальный. Меблировка тяготела к солидности, консерватизму, но то в одном месте встречалось яркое пятно, то в другом – полоска, а на нижней полочке ровно стояли дорогие кроссовки, и все говорило о том, что обитатель этой комнаты даже не думает об отставке. Фрэнк с усилием вздохнул и велел себе ровно дышать. Его опыт следователя был огромен, и ему предстоял всего лишь очередной рутинный допрос, один из их бесконечной череды. Он всего лишь вдет по следу, не более того. Несколько минут, и он уедет отсюда.
Но затем сознание напомнило ему, что человек, которого он собирался допрашивать, – не кто иной, как действующий президент Соединенных Штатов. Как только он почувствовал, как на него накатывает новая волна нервозности, дверь открылась, и он быстро поднялся, повернулся и довольно долго пялился на протянутую ему руку, пока, наконец, не осознал происходящее и не протянул медленно свою руку навстречу.
– Спасибо, что доставили себе труд прийти, лейтенант.
– Никакого труда, сэр. Я подумал, что у вас много более достойных занятий, чем сидеть в автомобильных пробках. Хотя, полагаю, вы никогда не сипите в автомобильных пробках, не правда ли, господин президент?
Ричмонд сел за свой стол и подал Фрэнку знак садиться. Бесстрастный Билл Бертон, до того момента не видимый Фрэнку, закрыл дверь и кивнул детективу.
– Боюсь, маршруты моих передвижений определяются заранее. Верно, что я редко оказываюсь в автомобильных пробках, однако это лишает меня изрядной доли свободы действий. – Президент улыбнулся, и Фрэнк почувствовал, как его собственные губы машинально расплываются в улыбке.
Президент наклонился вперед и в упор посмотрел на Фрэнка. Он сложил ладони вместе, слегка нахмурился и моментально его настроение из веселого стало необычайно серьезным.
– Я хочу поблагодарить вас, Сет. – Он взглянул на Бертона. – Билл рассказал мне, как охотно вы сотрудничали с ним в ходе расследования смерти Кристины Салливан. Я очень ценю это, Сет. Другие на вашем месте были бы гораздо менее общительными или постарались бы превратить это в показуху для прессы в своих собственных интересах. Я надеялся, что вы поступите достойным образом, и вы превзошли мои ожидания. Еще раз спасибо.
Фрэнк сиял, как школьник, получивший “отлично” по чистописанию.
– Знаете, это ужасно. Скажите, вам удалось найти какую-либо связь между самоубийством Уолтера и убийством этого преступника?
Фрэнк вернулся к реальности, и его взгляд остановился на как будто резных чертах лица президента.
– Смелее, лейтенант. Могу вам сказать, что весь официальный и неофициальный Вашингтон только и говорит о том, что Уолтер Салливан нанял киллера, чтобы отомстить за смерть жены, а потом покончил с собой. Люди будут сплетничать, что ни делай. Я только хотел бы узнать, удалось ли установить какие-либо факты, позволяющие заключить, что Уолтер распорядился убить человека, расправившегося с его женой?
– Боюсь, сэр, я не смогу дать вам определенного ответа. Надеюсь, вы понимаете, расследование еще не закончено.
– Не беспокойтесь, лейтенант, я не настаиваю. Но должен сказать, в последнее время я пережил немало горестных минут. Думать, что Уолтер Салливан оборвал свою собственную жизнь... Один из самых выдающихся и талантливых людей своей эпохи, любой эпохи.
– Так считает бесчисленное множество людей.
– Но между нами говоря, если бы вы знали Уолтера так, как знал его я, то вполне могли бы допустить, что он предпринял конкретные и целенаправленные шаги с тем, чтобы убийца его жены был... наказан.
– Предполагаемый убийца, господин президент. Человек, чья вина не доказана, считается невиновным. Президент взглянул на Бертона.
– Но мне дали понять, что ваше дело было почти беспроигрышным.
Сет Фрэнк почесал за ухом.
– Некоторые адвокаты любят беспроигрышные дела, сэр. Знаете, железо погрузить в воду, и оглянуться не успеешь, как оно проржавеет до дыр.
– И его адвокат был одним из таких?
– В некотором смысле. Я не люблю оценивать шансы, но вероятность вынесения адекватного приговора по всем пунктам предъявленного обвинения не превышала сорока процентов. Нам предстояла настоящая битва.
Президент откинулся на спинку стула, обдумывая сказанное Фрэнком, а потом вновь посмотрел на него.
Наконец, Фрэнк заметил выражение ожидания на его лице и открыл записную книжку. При виде знакомых каракулей его сердцебиение немного утихло.
– Нам известно, что Уолтер Салливан звонил вам сюда прямо перед своей смертью.
– Я помню, что беседовал с ним. Я не знал, что наш разговор непосредственно предшествовал его смерти, нет.
– Знаете, я немного удивлен, что вы раньше не поделились с нами этой информацией. Президент изменился в лице.
– Я знаю. Думаю, я и сам немного удивлен. Полагаю, я верил, что защищаю Уолтера или, по меньшей мере, его память от дальнейших потрясений. Хотя я осознавал, что в конце концов полиция обнаружит, что он звонил мне. Извините, лейтенант.
– Мне необходимо знать подробности этой беседы по телефону.
– Хотите чего-нибудь выпить, Сет?
– Благодарю вас, я бы не отказался от чашечки кофе. Бертон, будто по команде, поднял трубку телефона, стоящего в углу, и минуту спустя перед ними стоял серебряный поднос с кофе.
Они пили горячий кофе; президент посмотрел на часы, а потом поймал на себе взгляд Фрэнка.
– Извините, лейтенант, я действительно придаю вашему визиту большое значение. Однако через несколько минут у меня обед с делегацией конгрессменов, и, честно говоря, мне не очень хочется там присутствовать. Как ни смешно это звучит, я не очень люблю общаться с политиками.
– Понимаю. Я отниму у вас всего несколько минут. Какова была цель этого звонка?
Президент откинулся на спинку стула, будто собираясь с мыслями.
– Я бы определил этот звонок как крик отчаяния. Он, несомненно, был не в себе. Он плохо контролировал речь, его мысли путались. Иногда он надолго замолкал. Словом, совсем не походил на того Уолтера Салливана, которого я знал.
– О чем он говорил7
– Обо всем, и ни о чем. Иногда просто что-то бормотал. Говорил о смерти Кристины. О том человеке, которого вы арестовали за убийство. О том, как он его ненавидит, как тот исковеркал жизнь Уолтера. Слушать все это было ужасно.
– Что вы ему сказали?
– Ну, я постоянно спрашивал, где он находится. Я хотел найти его, помочь ему. Но он мне не говорил. Я даже не уверен, что он расслышал хотя бы слово из сказанного мной, настолько обезумевшим он казался.
– Значит, вы думаете, что он разговаривал как человек, решившийся на самоубийство?
– Я не психиатр, лейтенант, но с моей точки зрения дилетанта, его душевное состояние можно было с уверенностью назвать состоянием человека, решившегося на самоубийство. Это был один из тех редких случаев за время моего президентства, когда я чувствовал настоящую беспомощность. Честно говоря, после этой беседы меня не удивило сообщение о его смерти. – Ричмонд посмотрел на бесстрастное лицо Бертона, а потом на следователя. – Это одна из причин, почему я спросил вас, установили ли вы истинность слухов о причастности Уолтера к убийству того человека. Должен признать, после звонка Уолтера эта мысль пришла мне в голову.
Фрэнк взглянул на Бертона.
– Полагаю, у вас нет записи этой беседы? Я знаю, что некоторые из здешних переговоров записываются.
– Лейтенант, Салливан использовал мою личную линию, – ответил президент. – Это секретный телефонный канал, и здесь не допускаются никакие записи.
– Понятно. Он прямо указывал на то, что замешан в убийстве Лютера Уитни?
– Не прямо, нет. Он явно был не в себе. Но, если читать между строк, супя по испытываемой им ярости... знаете, мне неприятно говорить подобное о покойном, но я думаю, было ясно, что именно он отдал приказ об убийстве. Разумеется, у меня нет этому доказательств, но таково было мое впечатление.
Фрэнк покачал головой.
