Джон Катценбах - Во имя справедливости
— Это верно. Вы носите кроссовки? — внезапно спросила она, понимая, что после рассуждений о смерти вопрос об обуви звучит по меньшей мере странно.
— Да, конечно, — слегка удивленно ответил Фергюсон, — практически всегда. Тут все ходят в кроссовках.
— А какой марки на вас кроссовки?
— «Найки».
— Новые?
— Почти.
— А другие кроссовки у вас есть?
— Есть, в шкафу.
Женщина подошла к шкафу, ощущая спиной пристальный взгляд Фергюсона. Там действительно обнаружилась пара кроссовок фирмы «Конверс» — старых и продранных. Андреа осмотрела подошвы. Они были такие изношенные, что стали почти гладкими. Да и остатки рисунка на них все равно сильно отличались от следов кроссовок «Рибок», оставленных убийцей в крови на кухне дома номер тринадцать по Тарпон-драйв. Поставив кроссовки на место, детектив повернулась к Фергюсону.
— Выходит, убийца наследил, — пробормотал тот, — и у вас возник внезапный интерес к моей обуви. А какие у вас еще есть улики? — спросил Фергюсон и сам ответил: — Судя по всему, никаких. Почему же вы явились сюда?
— Я вам уже говорила — из-за Мэтью Кауэрта, Блэра Салливана и, конечно, из-за вас самого.
Фергюсон уже не скрывал раздражения:
— Вот, значит, как получается. Теперь каждый полицейский, расследующий убийство во Флориде, будет пытаться сделать меня козлом отпущения. Еще бы! Ведь я уже сидел. Неужели теперь меня будут подозревать во всех преступлениях на свете?!
— Я не говорила, что в чем-нибудь вас подозреваю.
— Но вы же проверили мои кроссовки!
— Я у всех проверяю кроссовки, даже у Мэтью Кауэрта.
— Вот как?! — фыркнул Фергюсон. — И какие же кроссовки он носит?
— «Рибок», — не моргнув глазом соврала Шеффер.
— Значит, купил себе новые. В последний раз на нем были кроссовки «Конверс», такие же как у меня.
Андреа промолчала.
— Вы проверяете кроссовки у всех, но обвинить в убийстве проще всего меня. Валяйте, детектив, сделайте из меня убийцу еще раз. Тогда про вас наверняка напишут в газетах, а начальство даст вам медаль. И никто даже не спросит, почему вы выбрали именно меня.
— А почему обвинить в убийстве проще всего именно вас?
— Потому что я — молодой чернокожий. Таких, как я, обвиняют во всех смертных грехах.
Шеффер покачала головой, и Фергюсон тут же вскипел:
— Вижу, вы со мной не согласны! А почему же тогда в Пачуле сразу схватили именно меня?! А почему вы явились сюда?! Из-за того, что я знал Блэра Салливана?! Да, я его знал. Ну и что? Из-за него меня чуть не казнили. Из-за него я просидел три года в камере смертников. И не только из-за него, но и из-за полицейских вроде вас. Я уже думал, что мне крышка, потому что таким, как вы, было удобно сделать из меня козла отпущения. Во второй раз у вас это не выйдет. Да, я чернокожий, но я не убийца!.. И еще, вы интересовались тем, почему я поселился здесь. Так вот, мне здесь нравится, потому что живущие тут люди знают, как легко мы, чернокожие, становимся подозреваемыми или жертвами. Здесь все подозреваемые или жертвы. А я был и тем и другим. Поэтому-то мне здесь и нравится, хотя я мог бы жить и в другом месте. Понимаете, детектив? Очень сильно в этом сомневаюсь! Ведь вы же белая!.. Как вам понять, что человек может чувствовать себя как дома в таком месте! — Поднявшись на ноги, Фергюсон подошел к окну. — У вас еще есть ко мне вопросы?
Пораженная его гневной тирадой, Андреа покачала головой.
— Ну вот и отлично. Уходите! — И указал детективу на дверь.
— Но вопросы к вам у меня еще могут возникнуть, — направляясь к двери, пробормотала Шеффер.
— Это уже не имеет значения, — заявил Фергюсон. — Я все равно не стану на них отвечать. В прошлый раз, когда я оказал полицейским любезность и начал отвечать на их вопросы, это едва не стоило мне жизни. С меня хватит! Вам просто повезло, что сегодня я такой добрый. Больше этого не повторится.
В дверях детектив остановилась. Она чувствовала, что ее разговор с Фергюсоном не принес желаемых результатов, но в то же время ей очень хотелось поскорее убраться прочь из его тесной квартирки. Женщина обернулась, но дверь уже захлопнулась.
Глава 19
Удобства на дворе
Почти всю дорогу трое мужчин молчали. И только когда машина свернула с асфальта и запрыгала по грунтовой дороге, Брюс Уилкокс пробормотал:
— Она ничего нам не скажет. Она только схватит свое старое ружье и выпроводит нас. Мы попусту теряем время.
Уилкокс вел машину, Тэнни Браун молча сидел рядом. От слов напарника лейтенант только отмахнулся и вновь погрузился в свои мысли.
— Послушай меня! — настаивал Брюс. — Мы попусту теряем время!
— Нет! — рявкнул Тэнни, подскакивая на сиденье: машина провалилась в очередную рытвину.
— А по-моему, да, — не унимался второй детектив. — И может, все-таки расскажете, что вы задумали?! — С этими словами Уилкокс покосился на Кауэрта, сидевшего на заднем сиденье.
— Перед казнью Салливан намекнул Кауэрту на то, что дома у бабки Фергюсона спрятаны какие-то улики, — стал неторопливо объяснять Браун. — Мы едем их искать.
— Ты чего-то недоговариваешь, — покачал головой его подчиненный. — Наверное, Салливан просто посмеялся над этим журналистом. — И он презрительно кивнул в сторону Кауэрта. — Я сам руководил обыском у бабки Фергюсона. Мы перевернули там все вверх дном, простучали все стены, подняли половицы. Мы даже просеяли золу в печи, чтобы посмотреть, не сожгли ли чего-нибудь в ней. Мы ползали под домом с металлоискателем. У нас даже была ищейка, но и она ничего не нашла. Выходит, там ничего нет.
— А Салливан сказал, что есть, — заявил журналист.
— Салливан навешал этому бумагомараке лапшу на уши. — Уилкокс обращался исключительно к своему начальнику. — Неужели мы станем этому верить!
— Полегче, Уилкокс! — обиделся Кауэрт.
— А где Салливан велел вам искать?
— Он точно не сказал, заявил, что найти спрятанное может тот, у кого есть глаза на заднице.
— Даже если мы вдруг что-нибудь найдем, мы все равно ничего не сможем сделать с Фергюсоном, — продолжал Брюс. — Нам не дадут тронуть его даже пальцем. Неужели ты не понимаешь этого, Тэнни?!
— Не важно, — ответил Браун.
— Ну найдем мы что-нибудь, ну и что?! Мы не сможем предъявить в суде улики, обнаруженные в результате незаконного обыска. Кроме того, признание Фергюсона больше не принимают во внимание в суде. Как же доказать его вину?!
— Если мы обнаружим новые улики, надо поговорить об этом с адвокатами, — объяснил лейтенант. — Может, они что-нибудь придумают… Но, вообще-то, я не собираюсь доводить дело до суда, — загадочно добавил он.
— Бабка Фергюсона не позволит нам шарить у нее дома без ордера на обыск. Она даже не подпустит нас к дому. Мы попусту теряем время.
— Может, она пустит к себе Кауэрта?
— Если увидит, что он приехал с нами, не пустит.
— А вдруг пустит?
— Вряд ли. По-моему, она ненавидит журналистов еще больше меня. Ведь это они спровадили ее драгоценного внука в камеру смертников…
— …А потом вытащили его оттуда.
— Едва ли она сама так думает. Она же не вылезает из баптистской церкви. Наверное, считает, что благодаря ее неустанным молитвам Иисус Христос лично распахнул перед ее внуком двери темницы. Но даже если она пустит к себе Кауэрта и разрешит ему у себя шарить, в чем я сильно сомневаюсь, он даже не знает, где и что искать!
— Нет, знает.
— Ладно, допустим, случится чудо и он что-нибудь найдет. Нам-то какой от этого прок?
— Ну, тогда мы узнаем, что Салливан сказал правду.
— Ну и что? — не сдавался Уилкокс. — Нам-то что от этого?
— Мы наконец поймем, с кем в действительности имеем дело, — встрял Кауэрт.
Но Уилкокс только фыркнул и продолжал вести машину, явно раздраженный тем, что его друг и начальник вместе с этим журналюгой что-то знают, но ему упорно не говорят. Это страшно злило Уилкокса, и он ехал все быстрее и быстрее. Машину заносило на поворотах. За ней клубились облака пыли.
Кауэрт указал на ряд деревьев на опушке далекого леса:
— А там что такое?
— Недалеко оттуда был найден труп Джоанны, — буркнул Уилкокс. — Край болота. Болото почти непроходимое. Ступишь в него, и ногу уже не вытащить. Там на много миль сгнившие деревья и камыши. Темно и страшно. Если там заблудишься — не выберешься и через месяц, а может, вообще никогда. Там живут только пауки, змеи, аллигаторы и другие скользкие гады. Но там можно ловить рыбу. Под упавшими в воду деревьями водятся здоровенные экземпляры!.. Впрочем, какой из вас рыболов!
Пока машина прыгала и дребезжала на неровной дороге, журналист думал о заметках, которые он обнаружил в библиотеке редакции. У него чесался язык, но он старался помалкивать о том, что Фергюсон был в Перрине, когда там исчезла Дона Перри.
