Питер Харрис - Красная змея
— Мы как-то в этом замешаны? — не унимался сенешаль. — В любом случае ты можешь рассчитывать на мою поддержку. Судя по твоим словам, этот Минарди был просто подлецом, затеявшим с тобой грязную игру. — В резких словах Лоссерана подразумевалось его отношение к переговорам, проведенным магистром.
— Да, после смерти Минарди его предложение утратило всякую ценность, но я хотел бы тщательно изучить пергамент, — заявил д'Амбуаз, игнорируя последний вопрос сенешаля и снова напоминая о своих правах.
— Кто-нибудь из тех наших людей, которые были связаны с де Мариньяком, мог получить доступ к тексту? — любезнее заговорил сенешаль, так как этот его вопрос был обращен к секретарю.
— Я мог бы навести все необходимые справки, но мне кажется, что такая возможность имелась только у фон Мольтке. Согласно нашему уставу, любой член круга, пробывший таковым более трех лет, получает доступ к закрытой документации. Такой человек не имеет права покидать читальный зал. Он должен придерживаться установленного распорядка, ему предписано…
— Не продолжай. Мы с сенешалем хорошо знаем правила. Одно из них гласит, что магистра братства не касаются никакие ограничения. Посему сообщаю вам свое решение. Я хочу подробно исследовать документ и потрачу на это столько времени, сколько сочту нужным.
Руководителей братства застигло врасплох мерцание красной кнопки телефона, стоявшего на столе. По-видимому, это был очень важный звонок, раз уж Андре решился прервать их беседу. Д'Амбуаз снял трубку.
— Что происходит?
— Мой господин, звонят из Рима. Это государственный секретарь, кардинал Пассароло.
Д'Амбуаз прикрыл микрофон ладонью и сообщил об этом своим товарищам. Затем он убрал руку и приказал Андре:
— Хорошо, соединяй, но только когда на линии будет сам кардинал.
Д'Амбуаз посчитал, что если говорить хочет Пассароло, то пусть он и дожидается. Он повесил трубку и посмотрел на своих собеседников. Ни один из них и не подумал покинуть кабинет.
Молчаливое ожидание продлилось почти минуту. Магистр барабанил пальцами по столу. Ему вспомнились слова Минарди о том, что государственный секретарь был активнейшим противником договора с братством.
Наконец д'Амбуаз увидел мерцание красной кнопки и сразу же снял трубку. Раздался голос Андре:
— Мой господин, соединяю.
— Слушаю.
— Это Арман д'Амбуаз?
— Да, я, — бросил магистр холодно и отчужденно.
— Caro amico![20] Это говорит Анджело Пассароло. Как поживаете, любезный мой друг?
— Откровенно говоря, не лучшим образом. Моя поездка в Рим оказалась бесцельной тратой времени, а в Париже меня ждала весть о кончине Минарди!
— Какой удар! Это произошло столь неожиданно!
— Неожиданно — это верно, однако кое-кто уже распространяет злонамеренные слухи.
— Какие же?
— Разве вы не в курсе дела?
— Сейчас столько всего говорят, что…
— Секретарь Минарди, не называя имен, намекает на меня как на причину смерти его высокопреосвященства.
— Да что вы! Вот уж вздор! Кардинал скончался от сердечного приступа, — вдруг разгорячился итальянец. — Да как можно утверждать подобные вещи?! Я лично держал в руках заключение медицинского эксперта!
— В таком случае не могли бы вы позаботиться о том, чтобы недоразумение было устранено? Для нас эта ситуация очень обидна.
— Разумеется. Тотчас распоряжусь.
— Благодарю вас. Теперь я весь внимание. Вы что-то хотели мне сообщить? — Арман д'Амбуаз не желал миндальничать с человеком, который, судя по словам Минарди, всячески мешал заключению договора, являвшегося делом всей жизни магистра.
— Предполагаю, что кардинал упомянул о сложностях, возникших в связи с нашим договором. В настоящий момент нам требуется спокойствие. Ведь жизнь Святого Отца висит на волоске. Надеюсь, вы проявите понимание и войдете в наше положение.
— Кардинал Минарди подробно осветил все вопросы, в частности сообщил и о позиции, которую заняли в этом деле вы.
Государственный секретарь решил перевести разговор в другое русло.
— Мне кажется, Минарди сделал вам некое предложение.
Д'Амбуаз тщательно взвешивал каждое слово. Ему было прекрасно известно о том, что в разговорах с высшим руководством Ватикана следует проявлять максимальную осторожность.
— Он предпочел оставить дверь открытой.
— Надеюсь, Минарди сообщил вам, что мы живо заинтересованы в получении этого документа?
— Да, верно.
— Месье д'Амбуаз, я позвонил вам, чтобы подтвердить нашу заинтересованность. Полагаю, его высокопреосвященство указал, что нам хотелось бы знать, что именно вы желали бы получить в обмен.
— Вашему высокопреосвященству не следует считать, что мы готовы расстаться с этим документом.
— Как бы то ни было, я сообщаю вам, что мы согласны начать переговоры, не выдвигая никаких предварительных условий.
— Не утруждайте себя демонстрацией вашей щедрости, Пассароло. Ситуация не позволяет вам выдвигать условия. Вы желаете получить от нас нечто определенное, а мы пока не заявляли, что нуждаемся в чем-то, находящемся в ваших руках. Итак, формат переговоров определяем именно мы. — Д'Амбуаз вкладывал в свои слова всю желчь, накопившуюся у него за этот тягостный день. — Ваше высокопреосвященство, должно быть, понимает, что после недавних событий мы вовсе не горим желанием вступать с вами в какие-либо переговоры.
Несмотря на полученную оплеуху, Пассароло ответил все так же сдержанно:
— Мне очень жаль, что события обернулись именно так, однако обстоятельства диктуют нам свои законы.
— Полагаю, что не ошибусь, если замечу, что помимо внешних обстоятельств тут сыграло свою роль и кое-что еще.
— Кардинал Минарди подробно обрисовал вам ситуацию?
— Да. Кстати, он был весьма красноречив.
— Что же, в таком случае знайте, что мы ожидаем вашего ответа. Добавлю, что наш разговор доставил мне огромное удовольствие.
— Мне также было очень приятно.
Как только д'Амбуаз повесил трубку, сенешаль, знавший все подробности сложившейся ситуации, без долгих вступлений спросил:
— Что ты намерен делать?
— Очень внимательно перечитать пергамент.
33
В половине десятого Пьер Бланшар уже попивал кофе и читал газету в кафе, расположенном напротив того самого дома, в котором они с Габриэлем договорились встретиться через полтора часа. Журналист шуршал страницами «Фигаро», но при этом наблюдал за всеми событиями, происходящими на улице.
Его внимание привлек кричащий заголовок на шестнадцатой странице:
«Загадочная смерть кардинала».На четырех колонках пространно излагались обстоятельства кончины монсеньора Паоло Минарди. Автор статьи отмечал, что карабинеры не считают естественной эту неожиданную смерть. В то утро кардиналу нанес визит некий господин, прибывший из Парижа. По утверждению личного секретаря кардинала, беседа переросла в жаркий спор. В статье высказывались предположения касательно личности загадочного посетителя.
Пьер сделал глоток капуччино и положил газету на мраморную крышку стола. Ему нужно было сосредоточиться на том, что происходило на противоположной стороне улицы. Там только что остановился блестящий «мерседес», из него вышел д'Онненкур.
Журналист схватил газету и спрятался за ней. Он совсем не хотел, чтобы его заметили.
Габриэль на секунду задержался, отдавая распоряжения какому-то молодому человеку, появившемуся из того же автомобиля, затем вошел в дом. Да, наконец-то Пьер увидел то, что ему было нужно!
Он взглянул на часы. До встречи оставалось еще пятьдесят пять минут. Бланшар подумал, чем бы теперь заняться, и решил прогуляться по площади Тертр, которая в эти часы выглядела спокойным и приветливым местечком. Туристы, привлекаемые сюда фигурками из папье-маше и художниками, готовыми задешево нарисовать портрет, появлялись в основном по вечерам.
Журналист заплатил за кофе и углубился в переулочки, расположенные слева от базилики Сакре-Кёр. По мнению Пьера, она являлась одним из самых уродливых храмов Парижа.
Габриэль вытащил из портфеля конверт, склеенный из плотной бумаги кремового цвета, затем с превеликой осторожностью, точно сокровище, извлек из него ксерокопии пергаментов, удостоверявших его принадлежность к семейству rex deus. Для их изготовления была использована бумага, напоминавшая старинные пергаментные листы.
Д'Онненкур разложил свои сокровища на столе, склонился над ними, что-то проверяя, и через несколько секунд воскликнул победным тоном:
— Полюбуйтесь! Это само совершенство!
Журналист подтвердил правдивость его слов, затем Габриэль продемонстрировал нотариальное свидетельство, заверяющее точность ксерокопий.
